Музыканты смеются - И. Муха

— Как вы расцениваете такое отношение к нам? — спросил Барток своего коллегу.

— Очень просто: молчание — золото.

Барток вопросительно поднял бровь:

— Что ж, и вы намерены молчать?

— О, я стараюсь молчать. Но за свои ноты поручиться не могу!

СТРАННЫЙ КОНЦЕРТ

Знаменитый румынский композитор и скрипач Джордже Энеску был также хорошим пианистом.

Однажды, когда Энеску жил в Париже, к нему обратился его знакомый, весьма посредственный скрипач, с просьбой аккомпанировать ему на концерте.

После некоторых колебаний Энеску согласился. По пути на концерт он встретил своего друга, известного пианиста Гизекинга.

Смеясь, Энеску рассказал ему о предстоящем выступлении и неожиданно спросил:

— Послушай, а почему бы тебе не пойти вместе со мной?

— Интересно, а что там буду делать я?

— Ну, хотя бы перелистывать мне ноты.

Друзья отправились вместе.

На следующий день в газете появилась рецензия: "Странный вчера пришлось нам слушать концерт. Тот, кто должен был играть на скрипке, играл на рояле; тот, кто должен был играть на рояле, перелистывал ноты; а тот, кому надлежало переворачивать страницы, почему-то играл на скрипке".

Д. Энеску.

Рисунок Г. Зандберга (ГДР)

ЖЕЛАННАЯ ГОСТЬЯ

Джордже Энеску вел напряженную концертную деятельность как скрипач-виртуоз и дирижер, так что для занятий композицией времени оставалось совсем мало. К тому же досаждали многочисленные приглашения выступать в домашних концертах.

Однажды, когда Энеску работал над новым произведением, поступило очередное любезное приглашение на званый ужин с недвусмысленным намеком не появляться без скрипки.

— К черту все концерты, — разъярился композитор и попросил соседа передать хозяйке вечера скрипку и лаконичную записку, в которой говорилось:

"Достопочтенная госпожа! Весьма сожалею, что не могу быть сегодня у вас, так как внезапно почувствовал сильное недомогание. К счастью, главное действующее лицо вечера — моя скрипка — здорова. Пожалуйста, примите ее вместо меня.

Ваш покорный слуга".

МУЗЫКАЛЬНОЕ ЧУДО

Американский дирижер Леопольд Стоковский сказал после одного из концертов:

— Этот оркестр совершил чудо! Произведение, в бессмертии которого я был убежден, он уничтожил за полтора часа!

ИСКУССТВО ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ

Приезжая в Париж, Стоковский часто посещал маленький ресторанчик, хозяин которого кормил дирижера дорогими блюдами аа очень дешевую плату. Однажды Стоковский спросил:

— Чем я обязан вашей необыкновенной любезности? Ведь я не беден.

— Я очень люблю музыку, — с жаром воскликнул хозяин, — и готов пойти на любые жертвы ради нее!

Стоковский вышел из ресторана растроганным и вдруг заметил в окне табличку: "Ежедневные завтраки, обеды и ужины в обществе великого Стоковского".

НЕ ПО АДРЕСУ

Один начинающий композитор пригласил Имре Кальмана на премьеру своей оперетты. После спектакля он подошел к уважаемому мэтру и поинтересовался его мнением о своем сочинении.

— Видите ли, — грустно сказал Кальман, — о своих собственных сочинениях я привык выслушивать мнение других.

НЕЗАВИДНАЯ УЧАСТЬ

Один из знакомых польского композитора Кароля Шимановского обращается к нему с вопросом:

— Маэстро, не кажется ли вам дьявольски скучным всю жизнь ничего не делать, только сочинять?

— Да, немного скучновато, — согласился композитор, — но еще хуже всю жизнь ничего не делать и только слушать то, что я сочиняю!

И. Стравинский — дирижер.

Шарж Д. Гофнунга (Великобритания)

ЗАКАЛКА ВОЛИ

Украинский композитор Кирилл Григорьевич Стеценко в детстве не раз помогал отцу-маляру, а когда подрос, научился красить и сам лазил на стропила, зарабатывая себе на жизнь. Однажды мальчик упал со стропил и, больно ударив ногу, закричал:

— Ой, кажется я ногу себе сломал!

— Что бы ты ни сломал, все равно высчитаю, — "успокоил" его подрядчик.

ИСКРЕННЕЕ ПРИЗНАНИЕ

Вот что произошло с Игорем Стравинским в Барселоне, куда он прибыл, чтобы дирижировать тремя концертами на фестивале, посвященном его творчеству:

— По приезде в этот город, — рассказывал композитор, — меня ожидал приятный сюрприз, который я никогда не забуду.

Среди людей, встретивших меня на вокзале, находился маленький пресимпатичный журналист. Когда он меня интервьюировал, ему захотелось чем-нибудь мне польстить, и он сказал:

"Барселона ждет вас с нетерпением. Ах, если бы вы знали, как здесь любят вашу "Шехеразаду" и ваши пляски из "Князя Игоря"!

У меня не хватило мужества его разочаровать.

СОТВОРЕНИЕ МИРА

Один композитор сказал, шутя, о Стравинском:

— Если бы даже мир близился к своему концу, бедный Стравинский этого не заметил бы, так как безустанно стремится создать новые миры!

НЕДОСУГ

Как-то одна дама спросила у Стравинского:

— Маэстро, о чем вы думаете, когда сочиняете музыку?

— Простите, мадам, ни о чем больше. Пишу музыку.

УСТОЙЧИВОЕ МНЕНИЕ

На приеме, устроенном в Стокгольме в честь Стравинского, композитора спросили, что он думает о джазе.

— То же самое, что и двадцать лет назад, — ответил он.

— А как вы относились к джазу двадцать лет назад?

— Этого я не помню.

ПЕРЕОЦЕНКА ЦЕННОСТЕЙ

На аукционе в Лондоне продавали с молотка первое издание партитуры одного из ранних балетов Стравинского. Желающих приобрести эту редкостную вещь было много, но один из присутствующих — какой-то старый седой господин — все время набавлял дену. Наконец, партитура действительно досталась ему за три тысячи фунтов стерлингов.

Репортеры окружили нового собственника партитуры.

— Игорь Стравинский, — отрекомендовался он журналистам и добавил: — Я никогда не представлял себе, что за собственную партитуру придется платить вдвое больше того, что когда-то в молодости я получил за весь балет!

УНИКАЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ

Известного дирижера Вильгельма Фуртвенглера попросили как-то послушать одного скрипача и высказать свое мнение о его игре.

— Я просто поражен, — говорил потом дирижер. — Это не скрипач, а какой-то феномен. Я впервые слышал, чтобы столь легкие музыкальные произведения исполнялись с такими чрезмерными трудностями!

ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ

Морис Шевалье, французский киноактер и певец, однажды обронил в гостинице кредитный билет в 500 франков.

Вскоре в его номер постучал рассыльный и вручил артисту пропажу, скромно ожидая вознаграждения за находку денег.

Обрадованный Шевалье все же не мог удержаться от замечания:

— Но ведь я потерял одну купюру, а не 10 по 50 франков!

— Вы правы, — ответил рассыльный, — но когда я в последний раз возвратил одному из наших гостей потерянную им крупную банкноту, у него не нашлось мелких.

ЗНАКОМЫЙ ГОЛОС СЛЫШИТСЯ

Старейший советский пианист профессор Александр Борисович Гольденвейзер любил при случае делиться воспоминаниями о своих встречах со Львом Николаевичем Толстым, о том, как этот великий писатель не раз с удовольствием слушал его проникновенную игру. Однажды такая беседа затянулась дольше обычного, впечатления былого воскресли с прежней силой, и уже дома, поздно вечером, перед старым пианистом отчетливо представал образ незабвенного слушателя…

Задремавшего профессора разбудил телефон.

— Александр Борисович? С вами говорит Лев Николаевич. Я хотел бы с вами встретиться, — донесся голос.

— Перестаньте баловаться! — невольно вздрогнул профессор и сердито бросил трубку.

— Алло, алло, — звучало в ней, — вы меня слышите? С вами говорит Лев Николаевич Оборин…

Г. Нейгауз, А. Гольденвейзер.

Фрагмент шаржа В. Врискина

СОВСЕМ НАОБОРОТ

Однажды среди учеников Генриха Густавовича Нейгауза зашел разговор о сонатах Бетховена. Один из студентов решительно заявил, что ему надоела бетховенская "Аппассионата". Присутствовавший при этом профессор укоризненно посмотрел на студента и произнес:

— Молодой человек, это вы ей надоели, а не она вам!

ПРАВИЛЬНОЕ УДАРЕНИЕ

Молодой, но уже известный пианист поинтересовался мнением Нейгауза о своей игре. Профессор ему сказал:

— Вы талантливы, но на вашей игре написано: "Я играю Шопена", а надо, чтобы слышалось: "Я играю Шопена".

НЕДОСТАТОЧНОЕ СХОДСТВО

Восхищаясь красотой одной из участниц Международного конкурса им. П. И. Чайковского в Москве (однако весьма посредственной пианисткой), кто-то сказал:

— Посмотрите, это же вылитая Венера Милосская!

— Да, — подтвердил Нейгауз, — только для большего сходства нужно было бы отбить руки.

САМОЕ ТРУДНОЕ

Артура Рубинштейна спросили, что было для него самым трудным, когда он учился игре на рояле. Пианист ответил: