Мертвые могут танцевать - Илья Стогов

Но дальше на запад турки идти не могли: в тылу у них оставался Царьград. Со всех сторон окруженный турками, этот город все равно оставался Вторым Римом и крупнейшим городом планеты. Последним островом Европы посреди торжествующей Азии.

Потом кольцо наконец сомкнулось. За год до решающего штурма, в 1452 году, молодой султан Мехмет II велел построить в самом узком месте пролива Босфор крепость. Укрепления были возведены всего за четыре месяца. Единственный путь снабжения Константинополя продовольствием был перекрыт.

В крепости был расквартирован элитный полк янычар. Укрепления получили название Румели-Хисары — «Перерезанная глотка». Гордые и бесстрашные венецианцы не поверили, что варвары-турки в силах диктовать их галерам, куда плыть, а куда нет. На помощь отрезанному Константинополю они выслали корабль, груженный зерном. Он поравнялся с Румели-Хисары и был тут же затоплен. Пленных моряков посадили на кол и обезглавили. Отрезанные головы турки катапультами зашвырнули внутрь городских стен Константинополя.

Судьба Второго Рима была решена.

4

Если бы я был не журналистом-лузером, а модным режиссером, я бы снял о падении Царьграда кино. Думаю, съемки обошлись бы не очень дорого. Фильм мог получиться почти документальным. Я снял бы то, что происходит вокруг меня, и это был бы самый правдивый рассказ о падении Царьграда.

Турки подбирались к Второму Риму почти век. И все это время беспечные горожане веселились, тратили деньги и зарабатывали новые, строили дворцы… жить в которых предстояло совсем не им. Смерть уже барабанила в двери их мира. Но слышать этот стук никто не желал.

7 апреля 1453 года молодой султан Мехмет II отдал приказ о начале бомбардировки Константинополя. Турок был уверен в легкой победе. Его артиллерия была на тот момент лучшей в мире. Армия Мехмета превосходила число защитников Города почти в 60 раз. Сжимая в зубах ятаганы, воины султана полезли на древние стены. Защитники Города подпустили их поближе и сожгли всех до единого жутким греческим огнем.

Спустя десять дней начался второй штурм. Теперь турки атаковали город сразу и с суши, и с моря. Жители Константинополя проснулись и обнаружили, что турецкий флот стоит прямо под городскими стенами: восемьдесят галер были посуху втащены в залив Золотой Рог. Закончился штурм тем же самым: заживо горящие янычары в панике бежали в лагерь, все до единого галеры были уничтожены, а саперов, пытавшихся подкопать стены, погребла разверзшаяся земля.

Мехмет рассчитывал взять Город с наскоку. Но прошло два месяца, а Константинополь не собирался сдаваться. Мехмет метался, отдавал нелепые приказы и подумывал о суициде.

Гигантские турецкие пушки-единороги в упор лупили по городу еще несколько недель. Следы этого артобстрела видны в Стамбуле и до сих пор. Ночью 28 мая 1453 года султан объехал свои полки: «Либо на рассвете, либо никогда!» — кричал он. «На рассвете!» — отвечали ему янычары.

5

Таксист решил не стоять в пробке на Галатском мосту, развернулся, перескочил Золотой Рог по мосту Ататюрка, и впереди показалась Генуэзская башня.

Двести лет подряд русские мечтали водрузить над Царьградом Андреевский флаг. Но в страшном 1453 году, когда все мог решить один-единственный отряд лучников, московские цари и не подумали отправить помощь в Константинополь. Вместо русских спасать второй Рим шли европейцы: генуэзцы и венгры.

«Константинополь на краю гибели!» — было сообщено в Европу.

«Мы пойдем и умрем за него!» — ответили европейцы.

На помощь Городу шли воины и на доспехи каждого из них был нашит крест. Мужчины последний раз обняли жен и детей, вскочили на коней и повернули лица к востоку. Там смерть восстала против жизни. Значит, нужно было поехать туда и умереть.

Все в нашем мире смертно, и бояться смерти бессмысленно, потому что смерть — это почти так же естественно, как жизнь. Европейцы загоняли лошадей. Они спешили на помощь попавшим в беду братьям, и земля сотрясалась от топота копыт.

Но они не успели. Царьград пал.

На рассвете турки забили в громадные барабаны, заиграли на трубах и литаврах. Им ответили все колокола Святой Софии. Последняя литургия в соборе началась еще затемно. В тот раз греческие православные служили своему Распятому Богу вместе с европейскими единоверцами. Когда смерть двумястами тысяч глоток голосила у древних стен их Города, что значили все земные разделения?

От шума стрелявших пушек и пищалей, от колокольного звона и криков дравшихся людей, от молний выстрелов и рыдания женщин казалось, что сами небеса поколебались и готовы рухнуть на землю. Нельзя было слышать друг друга. От множества огней и стрельбы сгустившийся дым покрыл Город и войска. Люди не могли видеть друг друга. Многие задохнулись от порохового дыма.

Последний император Второго Рима Константин XII Драгаш причастился, вышел из дверей храма, вытащил меч из ножен и, перекрикивая грохот, обратился к брату:

— Пойдем и умрем?

Тот засмеялся в ответ:

— Разумеется, умрем, брат! Я не желаю видеть, как эти псы войдут в мой Рим!

Обезображенный труп императора Константина нашли четыре дня спустя. Опознать его удалось только по красным сапожкам с золотыми пряжками. Труп его брата не нашли вовсе.

6

Много-много веков назад Константинополь был основан как Второй Рим. Первый Рим казался старым, он всем надоел, и люди основали себе еще один Рим, поновее. Город получился роскошным. У него была очень длинная жизнь. Здесь было все нужное для хорошей истории. Потом эта жизнь кончилась.

Все в этом мире смертно, и бояться смерти бессмысленно, потому что смерть — это почти так же естественно, как жизнь. Проблема не в самой смерти, а в том, сможете ли вы, умерев, вновь стать живым? Потому что жизнь бывает не только короткой или длинной — еще она бывает вечной.

Как Рим.

Смерть и рождение — самый естественный закон мироздания. Родиться, состариться, умереть. Не желать ничего другого, потому что на свете нет ничего другого. Но людям хотелось именно другого. Им хотелось, чтобы в мире было хоть что-то вечное.

Рим называли Вечным Городом. Все в этом мире смертно, а вот Рим почему-то вечен. Рим не был первым великим городом мира. До него были Вавилон и Мемфис. После него было множество других. Величие его не в прошлом, а в том, что он все еще жив. Рим всегда был единственным — город, который смерти оказался не по зубам.

Рим называли Вечным Городом — но только первый Рим. Второй Рим — это ведь просто город. Его-то история закончилась навсегда.

Первым на стены Царьграда взобрался гигантского роста янычар Хасан. Его лицо было обезображено шрамами, а руки забрызганы кровью. Хасан влез на стену, воткнул перед собой зеленое знамя ислама и был тут же в куски изрублен защитниками Города. Но было поздно. Пушки Мехмета раскололи стены возле ворот святого Романа, и в образовавшийся пролом уже рекой текли двести тысяч закованных в броню воинов султана.

Экскурсоводы до сих пор показывают на одной из колонн Святой Софии стершийся отпечаток человеческой руки. Горбоносый хищный турок Мехмет II, получивший в тот день почетное прозвище Завоеватель, верхом на коне въехал в христианский храм. Древнего пола было не разглядеть. Конь турка осторожно перешагивал через изрубленные детские трупы. Из дверей собора на улицу вытекала густеющая кровь. Потом конь все-таки поскользнулся, и, чтобы не свалиться, султан рукой схватился за колонну.

Отпечаток окровавленной пятерни стал точкой в конце строки. Константинополь стал Стамбулом. Святая София стала мечетью.

10. Венеция, бывший Третий Рим

1

В Дели мне оставалось продержаться только сутки. Послезавтра рано с утра я через Ташкент улетал домой, в Петербург. Рюкзак уже был упакован, город осмотрен. Я думал только о том, что послезавтра — домой.

Как бы вы ни любили кататься по миру, этак к концу второй недели езды вас непременно накроет состояние одеревенения. От английской речи тошнит, достопримечательности не вмещаются в голове, жалко потраченных денег, чуждые иностранные рожи сливаются в одну, и хочется домой. У меня как раз наступило такое состояние.

Накануне я гулял по городу: прошел от Лал-Кота до самого Красного Форта. Я провел на ногах 14 часов, и теперь ноги мстительно болели. В коленях сгибаться они не желали, в икрах гудели, а ближе к паху одну из них я стер. Впрочем, особенно двигать ногами я и не собирался.

Я проснулся к обеду, подумал о том, что уже послезавтра буду дома, и решил, что сегодня никуда не пойду. Так, выползу на улицу, пройдусь в сотый раз вокруг отеля, куплю сигарет — и все.

2