Защитники - Санлайт Агата

– Я не понимаю – чего от него ожидать.

– А от Игоря своего ты понимала? Когда он кредитов набрал, а выплачивать пришлось тебе? Ожидала? Или когда он в детском саду перед утренником довел тебя до слез. Потому что мамаша его накрутила. Ожидала? Или, когда ты настаивала на разводе, а он всеми копытами упирался. Козел же! А потом еще заявил, что давно хотел тебя бросить, но жалел. Тоже ожидала?! А?

– И все это аргументы не в пользу Беркута.

– Слу-ушай! Мужик сказал, что никогда так не хотел женщину. Ты чего, мужиков не знаешь?

– Нет. Это у тебя было трое любовников. У меня один козел Игорь на все времена.

– Мужики, они ж как животные. Захотел сильно – его перемкнуло. У него там все нейронные связи порушились в мозгу к черту. И кровь стекла из мозга в другое место. Вот и привез тебя к себе. Думал, проснешься, поедите, в бассейне искупаетесь. Расслабишься там у него… И, кто знает, чем все, в итоге, закончится… Ну как мужику правильно рассудить, если думать уже совсем нечем… А то, что пониже пояса, уже активно думает за него?

– И это меня тоже пугает.

– Да что-о-о??!

– То, что он так легко выстроил за нас двоих наше общение.

– Ну да. Властный мужчинка попался. Ничего не попишешь. Плохо, что ли?

– Не знаю, – я отложила корочку пиццы. – Не знаю. Правда. Опасаюсь я этих властных…

– Ну давай так. Что самое худшее может случиться?

– Он меня…

Я запнулась и прикусила губу.

– Он не сделал этого, пока вы были один на один. И давай начистоту – ты находилась в его доме и полностью в его власти! И он все равно этого не сделал. Вряд ли он сделает это, пока ты с подругой. Ну правда. Зачем ему лишние свидетели?

– Признайся честно, что хочешь в шикарный бассейн?

– Что есть, то есть! Не отрицаю! – подняла руки вверх Ирина, сдаваясь моим аргументам. Но потом выдвинула свои. – Но, вот ты мне просто скажи! Когда я решала не в твою пользу и советовала тебе что-то плохое?

– Вчера! Когда потащила меня в тот ночной клуб!

Откуда мне было знать, что наши с Ириной злоключения, начавшиеся возле того клуба, продолжатся буквально через пару часов…

И мне опять понадобится защитник… Срочно, пока не случилось самого худшего…

Глава 4

Беркут

Беркут прошелся по комнате. Ощущения не отпускали, не ослабевали и давали ни секунды передышки.

Когда чудилось – Аля не возьмет трубку, Беркут буквально не находил себе места. Шарахался по комнате, хватаясь взглядом за стены, мебель, окна… Будто они его точки. Отпустил – и все, долгое падение.

Метался, словно раненый зверь, что истекает кровью и ищет убежища.

Казалось, Беркуту неуютно, неприятно не просто здесь, в своем доме – в своем теле – и то ему плохо.

Все было не то и не так.

Он принялся судорожно набрасывать варианты.

Так. Если она не возьмет трубку. Можно прислать еще букет или выслать аниматора с извинениями.

А можно тупо нагрянуть к ней самому. Водитель, конечно же, отчитался куда отвез «гостью» хозяина. И теперь уж Беркут не перепутал бы жилой массив, приехал как надо.

Просто вот так ворвался на территорию Али и в ее жизнь. Штурмуя ее настойчивостью. В конце концов, ведь многие женщины ценят, когда мужчина не сдается: постоянно осаждает, добивается.

Что-то подсказывало – ласточка воспримет это как акт агрессии, а вовсе не так, как чувствовал Беркут. Просто потому что рядом с ней ему хорошо дышалось. Легко и свободно. А без нее каждый раз приходилось с трудом проталкивать воздух в легкие.

Просто потому, что рядом с ней он почему-то чувствовал себя хорошо. Да нет, даже не хорошо – отлично!

Как в детстве, когда катался с друзьями на коньках.

Веера льдистых опилок сверкали на солнце и рассыпались серебряным дождиком. Солнце слепило и превращало каток в феерию света, подкрашивая лед перламутром.

Хотелось смеяться, лететь вперед и только вперед. Ощущать скорость и ветер, что насвистывал на ухо. Даже упасть, удариться, разбить колени, локти – и то было не страшно.

Потому что безумный, невероятный коктейль впечатлений бурлил в крови, окатывая счастьем.

Оно того стоило.

Восторг переполнял и казалось – Беркут вот-вот лопнет от этого всеобъемлющего и такого правильного ощущения. Как же здорово просто быть тут! Как же здорово просто быть!

Можно просто склеить, спаять их с ласточкой жизни друг с другом. Деньгами, связями, чем-то еще…

Чтобы Аля уже не рыпалась.

Какие угодно средства хороши, если без нее так… И разве ей с ним будет плохо? Разве он обидит ее хоть чем-то? Разве не вывернется наизнанку, лишь бы ей было комфортно?

Беркут почти дошел до этого плана. Когда со второго звонка услышал голос ласточки. Настороженный, деловитый, но, во всяком случае – не раздраженный.

План увидеться с ней выглядел топорным. Но не настолько глупым, как, например, банально пригласить Алю на свидание. Ласточка была пока к этому не готова. Особенно после того как чувствовала себя птицей в силках в его доме. А Беркут не мог толком ничего пояснить.

Впервые в жизни на него так действовал разговор с женщиной по телефону. Дыхание сперло и грудь раздирали эмоции. Именно так – раздирали! Разжигали внутри незнакомый огонь. И он не обжигал – согревал. Взрывался в груди странным жаром и ухал ниже, отчетливо напоминая – чего еще так хочется Бориславу.

Вот так тебе Беркут «все под контролем»… Что, мало? Да! Мало!

Он разговаривал бы еще долго. Улыбаясь, словно сытый кот после огромной миски жирной сметаны. Который жмурится на яркое солнышко и с удовольствием греет бока.

Он бы еще долго наслаждался этим ощущением. Если бы не почувствовал, что Але нужно дать передышку.

Тайм-аут от их странного общения.

А еще он пожалел о том, что сказал вдруг, сгоряча. Сам не понимая – зачем.

Это стало лейтмотивом всего его общения с ласточкой. И, надо признать, не самым удачным.

Признание вырвалось само. Также как вчерашняя ложь о том, что за ласточкой еще охотятся дружки насильников. Чтобы та не сомневалась – поехала с ним. Сегодня вырвалась уже не ложь – чистая, незамутненная правда. Но Беркут слышал, как Аля нервно и рвано пыхтит в трубку, хотя она и пыталась выровнять дыхание и понимал, что здорово погорячился.

И он решил пойти на попятную. Дать ей воздуха. Чтобы, наконец, продышалась. Не чувствовала, что он перекрывает ей кислород своим давлением и своим штурмом.

Было непросто, но Беркут справился.

Можно сказать – взял себя в руки и сам себя заковал в цепи столь необходимой сейчас рассудительности.

Сбросил вызов и еще некоторое время бесцельно слонялся по дому.

То и дело заходил в комнату, где спала Аля.

Вспоминал. Смаковал каждое мгновение. Пока она еще была тут… По факту – принадлежала ему и этому дому.

Как уложил ее, такую теплую, расслабленную, беззащитную. Накрыл простынкой…

Она заставляла все в душе перевернуться и закипеть для пущего удовольствия.

Пока мыл ее, сам поражался – как еще получается сдерживаться.

Об его тело можно было питать электростанцию. Высекать искры, поджигать факелы.

Но одновременно Беркуту почему-то нравилось о ней заботиться. Так, словно она его собственная и он стремится сделать ей хорошо. Так словно ее «хорошо» это его «здорово», «прекрасно» и «восхитительно». Будто все в его жизни подчинено ее «хорошо».

То, что сейчас ласточка в его власти, по сути – в его руках – именно это и сдерживало Беркута. Наполняя его совершенно новыми впечатлениями, чувствами, порывами.

Радостью от мысли, что ухаживает за кем-то важным в своей жизни. Не очередным проходным женским персонажем – а кем-то значительно, несоизмеримо большим.

Непривычно. Но ужасно приятно.

До желания напевать себе под нос глупый мотив и пританцовывать еще глупее.

Потом он проверял ее каждый час. Смотрел как она мирно посапывает. Подтягивал простынку, если ласточка раскрывалась и съеживалась в позе младенца. Он заботился о ней как о ребенке. И получал от этого странное, совершенно незнакомое удовольствие.