КИЧЛАГ - Иван Гусаров

ГЛАЗ НАТЯНУЛИ НА ЗАДНИЦУ…

Глаз натянули на задницу,Всем надо видеть лесть,Евреем он был по отцу,Моисеем представили здесь.

На сцене смеялся, печалился,Сыграл и спел все, что мог,На зоне, вроде, не чалился,За лавровый бился венок.

Писал относительно мягко,Боялся убойного ринга,В бок кольнула булавка,Но только не острая финка.

Жалел распятого Христа, –Тянут страдальца на Мессию,Не закрывал на работе рта,Спасал от нечисти Россию.

По понятиям он ссучился,Записан в редкие страдальцы,А он с похмелья мучился,В рот засовывая пальцы.

На манекен натянут пальто,Поставят по паркам, аллеям,В России ты – никто,Если не родился евреем.

Себя скоблил полгода,Уперся в основателя Петруху,Много было разного народа,Русским надо быть по духу.

Растратил безвольно силу,Остался в душе полукровкой,Не вытянул русскую жилу,Хоть извивался веревкой.

ЧУЖОЙ ГЛУХАРЬ

Я скоро приеду, мама,Молодой, свободный, довольный,Звон колокольный из храма –Праздник великий, престольный.

Поставлю за здравие свечку,Бог мне один судья,Посижу один на крылечке,Мне чужая досталась статья.

Фарисеи твердят о законах,Большие чины и сошки,Полно невиновных на зонеХлебают из лагерной плошки.

В камерах тесных и душныхДают мордобоя уроки,Страна слепых, равнодушныхВ большом погрязнет пороке.

Не «с Богом» кричат, а «к черту»,Сатанеет вся вертикаль,Создали такую когорту,Что льет на закон фекаль.

Я вернулся из лагеря, мама,Прошел мандраж и испуг,Буду двигаться прямо,Порочный отбеливать круг.

Правду не любят законы,Токуют кругом глухари,Мундиры не держат иконы,Готовь на крайняк сухари.

Плотно придется молиться,Богу нельзя попенять,Чтобы в двери ломитьсяЧесть свою отстоять.

ЕСЕНИН

«Есенина видели пьяным», –Ползет шепоток, шурша,Не был Сережа бакланом,В просторы рвалась душа.

Доставляли, бывало, в участок,В скандалах погряз, кутеже,К криминалу не был причастен,Не замечен был в грабеже.

Кабацкая пелась Москва,Было что-то в нем напускное,Шумела в дубравах листва,Сердце болело весною.

Талантливый Божий раб,Он мало писал про Ленина,Поэтом сисястых бабПрозвали Сергея Есенина.

Не дал ему город крова,Бульдожьей не было хватки.«Околела в деревне корова»Запишет намедни в тетрадке.

Родину честно славил,Она тебе будет сниться,Ты б добровольно ее не оставил,Страну березового ситца.

Город разбойник и вор,Совесть его не гложет,Зачитали тебе приговорПродажные красные рожи.

Неведомо тем подонкам,Что под друзей косили –В любой захолустной сторонкеБудут помнить тебя в России.

ДОМОЙ

Отпустите мальчишек домой,Им надо по-новой прожить,Им надо гулять под луной,Девочек надо любить.

Заблудших детей простите,Милосердными быть пора,На волю их отпустите,Для них это – просто игра.

Упраздните суровые меры,Будьте детям друзья,Со взрослых берут примеры.Бог вам помощник, судья.

Дорогие мальчики, девочки,Страшен первый срок,Впитают тревогу зрачки,Не пройдет безоглядно урок.

Срок бывает один,Дальше идет приложение,Остался в душе «гражданин»,Остались тоска, унижение.

В руке служебный портфельДвигает выше спесь,Адский дремлет коктейль,Взорвется когда-то смесь.

Многое надо отдать,Чувства тонут в слезах,Не узнает родная мать,Жестокость мелькнет в глазах.

Отпустите на волю ребят,Лучше окажется всем,Правоведы о них не скорбят,Уходят от важных тем.

Ребята вернутся домой,Залечат душевные раны,Пусть поспорят с судьбой,Построят лучше планы.

РЕКИ ВПАДАЮТ В МОРЯ

Реки впадают в моря,Берега покрыты туманом,Покатилась жизнь мояПо зонам и дальним кичманам.

На просторах великой страныОставил заметные метки,Мелодия звонкой струныНеслась со мной с малолетки.

Песни блатные звучали,По два квадрата на брата,За горьким крепким чаемПели о дружбе ребята.

Горели, как сердце Данко,Было жарко от нашей искры,Мешали мы на гражданке,Спрятали очень быстро.

Летели перистые клином,Нам долго не видеть юга,Рано я стал гражданином,Метет холодная вьюга.

Презирали холуйство и месть,Большим запасались терпением,Есть в страдании прелесть,Вспыхнет душа озарением.

Давно расписаны роли,Звонок по минутам звонит,Мимолетная радость неволиИскру надежды заронит.

Нету в неволе резона,И вроде сиделец не рад,И только русская зонаТянет и тянет назад.

ШАНХАЙСКАЯ БАЛЛАДА

Как-то с другом буханули,Хватили, видно, через край,Пошли до дому напрямуюСквозь заброшенный Шанхай.

В авоське – водка, закусь,И настроение хоть куда,Идем, глядим – на-кось:Из земли торчит труба.

Наверно, это баня,По черному топилась клеть,Пузырь решили раздербанить,Под солнцем мирно побалдеть.

Между речкою и домомПоднялась балдоха выше,Мужик подходит с ломом:«И что мы делаем на крыше?

Ничего не выдумали краше?Собирайте быстро шмотки».Но на предложение нашеСогласился выпить водки.

Он представился как Дэн,Прилипло погоняло Шмель,В Шанхае он абориген,Как раз родился в оттепель.

В зоне чалился разок,На бирже профиль узкий,Водку наливали на глазок,Пили быстро без закуски.

С Дэном перешли на ты,Много общих точек,Подошли его кенты,Описать не хватит строчек.

Принесли паленой водки,Название «Русские узоры»,Понесли по кругу сотки,Громче стали разговоры.

Решили побороться два соколика,Зевак полтора десятка,Отдельного достойны ролика,Под нами затрещала матка.

Открытым был капкан,Вели себя очень глупо,Пьяный наш шалманСвалился вниз в халупу.

Друг ударился хребтиной,Упал, как видно, на орла,Лежал, завален глиной,Сверху – пьяные тела.

Всех накрыло потолком,Орали два шанхайца,Упала кастрюля с кипятком,Обварила бедным яйца.

Дэн упал на печку,В кровь разбил макитру,Придется ставить свечку,Выпить горькую поллитру.

Я отделался испугом,Не клял в сознании мать,По сравнению с другом –Упал прямо на кровать.

Соседи прибежали Дэна,Все в полной непонятке,Надо выручать из плена,Торчат где головы, где пятки.

Растащили наш шалман,Нам по пьянке невдомек,Подогнали даже кран,Приподняли потолок.

Буханули снова с другом,С собою взяли по одной,Домой плетемся цугом,Шанхай обходим стороной.

СВИНЦОВЫЕ НИЗКИЕ ТУЧИ…

Свинцовые низкие тучиКоснулись крылом террикона,Загнал непредвиденный случай,Уголь кидаю с вагона.

Малолетка ушел в криминал,Сосед на атасе тупит,Правду диспетчер сказал –Вагоны загонит в тупик.

Идейный сосед-вдохновительСкомандовал вовремя: «Пли!»Противна, холодна обитель,Мимо проходят рубли.

Под майским лазурным небомОркестра победная медь,Очередь вьется за хлебом,В очередь надо успеть.

Отгремел по фронтам динамит,Суровая, мирная быль,На гармошке играл инвалид,Рядом приставлен костыль.

Гимнастерки, медали, шинели,Женщин веселые лица,Песни победные пели,Отпылали над лесом зарницы.

Достали женщины платья,Мужчинам некогда пить,Жаркими были объятия,Спешили они долюбить.

Обживали покинутый угол,Каждый военный – фартовый,И даже за скинутый угольСлегка журил участковый.

Льдом покрылись реки,Год начинался новый,Потянулись на волю зэки,На крыльях летает участковый.

Денег – наплакал кот,Снимали часы и лепень,Братва вошла в оборот,Гоп-стоп прокуроры лепят.

Сел сосед за грабеж,Подломил с кентом магазин,Выручки было на грош,Я остался в бараке один.

Узрела быстро малина,Пропадают бесхозные руки,Взрослого шла половина,Постигала криминала науки.

На отца лежит похоронка,Мать давно на погосте,На малолетке – жесткая шконка,Зарулил к хозяину в гости.

Нету кровной обиды,Боль не стучит в висок,Черные выпали виды,Вовремя дали кусок.

Бывает, одет с иголки,И на зоне лихие года,Есть овцы и хищные волки,Так было и будет всегда.

ОДА ПЕРЛОВКЕ