Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник) - Мэтью Эллиотт

Итак, нам известно следующее: убийства произошли в Скрабсе. Возможность нападения с севера, юга, востока, запада и снизу я сразу отверг и остановился на небе. А вместе с тем заключил, что Алфей Скиннер не иначе как «вознесся в небеса», а его брата спустили оттуда. Когда же я услышал, что молодому Пинкертону и его приятелям, упившимся элем, в ночь на Хеллоуин в небе над Скрабсом привиделся «слон», я уверился в причастности к обоим случаям некоего аэростата, обретавшего, однако, подъемную силу не от горячего воздуха.

– Не может быть! Как преступникам удалось подняться в небо на шаре, не используя горячий воздух? – заспорил Лестрейд.

Холмс терпеливо продолжил:

– В день нашего визита в тюрьму мы осмотрели трупы жертв и по счастливой случайности обнаружили записку в ботинке Дженкинса. Она стала первой весомой уликой в деле. Там упоминался Рэмзи из Университетского колледжа, которого мы навестили следующим же утром.

Делая заметки в своем блокноте, Лестрейд сказал:

– В таком случае я вынужден буду допросить этого Рэмзи.

– Не стоит, инспектор. Рэмзи ни в чем не виноват. Он вообще не причастен к делу, – уверил его Холмс.

Лестрейд протестующе поднял палец:

– Но если профессор Рэмзи не был в сговоре с преступниками, почему в записке сказано, что он «отлично справится с задачей»?

– Увы! – воскликнул Холмс с ноткой самобичевания. – Вот здесь-то я и промахнулся.

В ответ на такое признание Лестрейд довольно захихикал.

Холмс проигнорировал это, вытряхнул пепел из трубки и продолжил:

– Упоминание Рэмзи относилось не к авантюре с «извлечением золота из морской воды», как он предположил, а к его текущему исследованию инертных газов, которое, собственно, и прославило профессора.

– Не вижу связи, – возразил Лестрейд, покачав головой.

– Боюсь, и я теряюсь в догадках, – признался я.

– Литеры «He»[18] в записке относились вовсе не к Рэмзи, а к одному из его недавних открытий. Этими буквами в периодической таблице Менделеева обозначается элемент гелий. Таким образом, в послании говорилось: «Гелий отлично справится с задачей», а именно: поможет поднять шар в небо, не испуская ни звуков, ни света, в отличие от горячего воздуха. И сделано это было, вне всякого сомнения, «отлично», обеспечив бандитам преимущество в виде скрытности передвижений. Вчера, пока вас не было, Уотсон, в больницу заходил профессор Рэмзи и снабдил меня парой недостающих в головоломке деталей. Первым делом он сообщил, что гелий, будучи намного легче воздуха, и в самом деле мог «справиться с задачей» подъема летательного аппарата с Алфеем на борту и переправкой его через стену тюрьмы. У этого газа к тому же есть необычный эффект: помните, Уотсон, как меняется тембр голоса при вдыхании? Вот вам и объяснение сказочным голосам малютки Агнес.

Я усмехнулся своим воспоминаниям.

– Но каким образом мог гелий воздействовать на людей в корзине аэростата? – удивился я.

– Перелетая через стену тюрьмы, они оказались в пределах слышимости охранника Тига, если помните. Нечеловеческий вопль, который он принял за стенания банши, должно быть, свидетельствовал о небольшой утечке гелия. Это и послужило причиной высоких и писклявых, как у фей, голосов, которые позже слышали Агнес с Кромвелем. Профессор также раскрыл мне секрет двух других имен из записки.

– Кто же они? – поинтересовался Лестрейд.

– Рэмзи только вчера утром вспомнил, что в тысяча восемьсот шестьдесят восьмом году сэр Норман Локьер, наряду с французским астрономом Пьером Жансеном, обнаружил желтую линию в спектре солнечной короны, а несколько позднее открыл новый элемент, которому было дано имя гелий в честь греческого бога солнца Гелиоса. До наших дней считалось, что гелий существует только в космосе. Тогда Рэмзи понял причину, по которой его имя было указано в записке. Совсем недавно он обнаружил, что гелий может быть получен и в земных условиях. Открытие настолько свежее, что он даже не успел опубликовать результаты исследований[19]. Организатор преступления каким-то образом прознал о его работах и о возможности получения гелия путем очистки обычного бытового газа. Хитроумное изобретение в амбаре фермы Рэд-хаус было разработано для выделения гелия из газа, который они откачивали из труб Лондонского газового завода, расположенного севернее фермы.

– А затем закачивали в емкости для молока, чтобы позже заправлять аэростат? – перебил я.

– Совершенно верно, Уотсон, – согласился Холмс.

– Но что насчет имени Кобер? – спросил Лестрейд.

– Ах да! Тут Рэмзи выказал навыки детектива. Проведя небольшое расследование, он обнаружил, что Теодор Кобер – подающий надежды инженер немецкой фабрики аэростатов[20]. Это одну из его разработок выкрал преступный синдикат, чтобы соорудить свой корабль. У них не было шелка, который обычно используется в такого рода конструкциях, так что пришлось сшивать овечьи желудки, которые мы видели в амбаре.

– Что ж, – Лестрейд поднялся и взял шляпу и пальто. – Вы, безусловно, проделали большую работу. Это позволит мне арестовать Алфея Скиннера и написать более-менее связный отчет для Скотленд-Ярда.

– Уверен, инспектор, оба эти дела вы завершите наилучшим образом и в кратчайшие сроки, – подбодрил Холмс.

Лестрейд ушел, а мы с Холмсом вновь уселись у камина в доме 221-b по Бейкер-стрит, чтобы выкурить в молчании трубку, перед тем как я вернусь к своему очагу и Мэри. Когда я уже собрался уходить, вошла миссис Хадсон и передала Холмсу телеграмму, которую он прочитал и протянул мне.

– Похоже, мой брат Майкрофт, использовав свои связи в правительстве, обеспечил нашего лесоруба-спасителя Холлиса королевской наградой в виде земельного надела и годового жалованья в сто двадцать фунтов стерлингов, возложив на него обязанности лесничего, надзирающего за порядком в лесах ее величества в Верхнем Хаммерсмите.

– Ура! Очень хорошо для него. Теперь они не будут нуждаться, – воскликнул я.

– Вот-вот! – согласился Холмс. – А еще Майкрофт предложил Адмиралтейству строить такие вот воздушные суда и, приняв во внимание особенные атмосферные условия, обнаруженные преступниками в Уормвуд-Скрабсе, испытывать их там.

– Действительно, это будет идеальный полигон. К тому же восторжествует своего рода идеальная справедливость, – добавил я.

Повернувшись и открыв дверь, чтобы уйти, я услышал смешок за спиной.

– Вы что-то сказали, Холмс? – спросил я.

Он стоял у каминной полки, задумчиво глядя на огонь.

– Я просто размышлял.

– О чем же? – нетерпеливо спросил я.

– Мне только что пришло на ум, что это дело было элементарным, мой дорогой Уотсон, просто элементарным!

Мэтью Джеймс Эллиотт

Шерлок Холмс пускается в погоню

Терпеливый враг

Прошло много лет с тех пор, как я опубликовал мой отчет о драматическом возвращении Шерлока Холмса в Лондон, который назвал «Пустой дом», и подробности его теперь хорошо известны публике. Но даже после ареста полковника Себастьяна Морана, второго из опаснейших людей в Лондоне, я сам с трудом верил, что это потрясающее дело не было каким-то причудливым сном. Спасибо газетчикам, писавшим о происшествии: их репортажи служили мне подтверждением, что я все это не выдумал и что мой добрый друг жив и здоров.

Спустя некоторое время после того, как Холмс снова поселился в нашей старой холостяцкой квартире на Бейкер-стрит, я вернулся к медицинской практике в Кенсингтоне, хотя и постоянно надеялся на новые приключения, профессиональные же обязанности занимали меня все меньше.

Надежды мои сбылись в апреле 1894 года, когда я получил письмо от Энгуса Моулсворта, с которым мы вместе учились в Эдинбургском университете. Насколько я помнил, между нами никогда не было того, что называется близким знакомством, поскольку Моулсворт унаследовал надменные манеры и военную суровость своего отца. Забавно, что я, а не он в итоге надел армейскую форму и отбыл в чужие края, чтобы оказаться под вражеским огнем. Больше десяти лет я не имел от него вестей, и для меня стало полной неожиданностью его письмо следующего содержания:

Эберфелди, Винчестер

Мой дорогой Уотсон,

пожалуйста, простите, что я осмелился писать Вам после стольких лет и что мое послание будет кратким. Я предпочитаю не диктовать мои письма, а сам теперь едва ли способен написать больше одной страницы, так это меня утомляет.

Я с изумлением прочел, что Ваш друг мистер Холмс не только не погиб, как писали газеты, но даже вернулся к профессии детектива-консультанта. Не будете ли Вы так любезны, если полагаете это возможным, привезти ко мне мистера Холмса? Я хотел бы встретиться с ним, чтобы услышать его мнение по поводу одного неотложного дела. Я обращаюсь к Вам, дорогой Уотсон, в надежде, что наше прежнее знакомство позволит ускорить встречу с Вашим другом, чье время весьма востребованно. Пожалуйста, убедите его, что дело не терпит отлагательств, поскольку речь идет об убийстве. Я объясню больше, когда встречусь с Вами обоими.