ЧЁТ И НЕЧЕТ (полный текст) - Ирина Стрелкова

- Не обо мне речь. О Саулешке. О том, что ей он - может быть! - нравится.

- Если есть у Саулешки тайна, то для всех так и останется тайной. И для нас с тобой. И для Шолпаши. У нашей Сауле сильный характер. Для девочки ее лет иметь сильный характер нелегко. Иной раз это может стать самым слабым, уязвимым местом. Сильная воля. Привычка быть первой. Обязанность помогать тем, кто нуждается в защите. И при этом какой-то наивный деспотизм.

- Деспотизм? Пускай так. Она деспотична, как маленькая ханша, но зато не переменчива в дружбе. Она многое дала Шолпаше и многому сама у нее научилась.

- Шолпаша какая-то странная вернулась из хирургического. Она очень впечатлительная. Зря ты ей разрешил войти в послеоперационную.

- А мне обидно! - Доспаев заговорил как бы в шутку: верный способ выразить иной раз самые трудные свои мысли. - Мне обидно, что садвакасовский щенок смеет не обращать внимания на нашу Сауле… Впрочем, что это мы на ночь разболтались? Спать, спать… - Он задремывал и вдруг совершенно ясным голосом спросил: - В хирургию кого можно перевести?

- А-а… Вот еще что случилось сегодня… - Она все поняла. - Возьми на место Розы Манур #253; из терапии. Умница и руки быстрые.

За стенкой, в детской, полуночница Сауле сидит за столом, где следы ножичков и ожоги от увеличительных стекол за целый век. Не решается задачка из отпечатанного на стеклографе сборника конкурсных задач; неслыханная новинка для Чупчи этот сборник, выписанный Володей из Москвы, от приятеля, специально для Сауле. Она не ляжет спать, пока не решит простую на вид, но со скрытым подвохом задачу про треугольник.

Еркину показать задачу - он решит какой-то необъяснимой догадкой. Сауле не догадчица, ее метод - последовательность мысли.

Самая прочная фигура в геометрии - треугольник. Три крепко связанных точки… Шолпашка, я… Кто же третий? Новенькая? Придет же в голову такая нелепая, непоследовательная мысль. Или догадка?

На новом месте будущие отношения могут зависеть от первого дня, а в первый день новичок все делает словно впотьмах, вслепую - то есть он действует, сообразуясь только со своими обычаями, а обычаи других ему неизвестны. Все другие приладились к сложившимся общим правилам, а он один - не в ногу. И потому весь на виду: каков есть, без прикрас.

Маша это чувствовала очень остро. Оторвавшись от прежней школьной среды, она оставила где-то там всю свою внешнюю современность, обретенную в спортивных победах и во многом другом, что там ценилось, а здесь еще неизвестно, ценится или нет. Ее внешняя современность была как скорлупа, она защищала ее слабости и прятала недостатки. И раскололась, как скорлупа, открыв мягкое, незащищенное.

Маша понимала: вся она в этой школе на виду - со всеми своими недостатками. А сама-то про других ничего не знает - разве что немного про Фариду, про Акатова и Колю Кудайбергенова. Эти двое, как плюс и минус, притянулись друг к другу. Маша догадывалась: с пустяка у нее могут начаться плохие отношения с Сауле Доспаевой, а Сауле - не Фарида, Сауле в классе уважают. Непонятный отказ девочки, которая Маше сразу понравилась, тоже был обидой.

Многое бывает обидой в первый день - и после сказывается. Дня через два комсорг класса Доспаева спросила Машу, какая ее интересует общественная работа?

- Тренером по плаванию!

Маша не заявила бы так ни Кольке, ни Акатову, ни Фариде, помня отцовские слова: не дери нос перед ребятами из аулов. Но Сауле не аульная, она постоличней Маши. Сауле спросила снисходительно:

- А еще?

- Зимой - по конькам!

Сауле обещала подумать насчет поручения и через неделю спросила: не пойдет ли Маша вожатой к третьеклассникам? Сауле спросила: «Не пойдешь ли?»

И Маша потому ответила: «Не пойду», хотя могла бы сказать, как подумала: «Ой, что ты! Вожатой?! Я не справлюсь!»

Сауле тоже могла заметить ее растерянность и подлинную причину отказа, но не пожелала.

Они не поссорились - ссорятся друзья. Они поговорили вежливо и официально. Никто и внимания не обратил на их короткий разговор, даже сосед по парте Еркин. У него своя жизнь - Маше непонятная.

Она стала учить казахский язык, и Голова поручил Еркину помочь новенькой правильно произносить казахские слова.

В учебнике «Казак тили» к букве «к» привязан снизу хлыстик. Это особенное «к». В нем звучит клекот степной птицы: «ккказаккк». Буква «о» перепоясана ремешком, она выкатывается из горла не круглая, ее надо в горле как бы сжать с боков, сделать чуть похожей на «е» и на «у» - сразу на оба эти звука. Маша помнит, как старый Мусеке произнес «Пошкин».

Ей не привыкать сидеть за одной партой с мальчишкой. Два года у нее был сосед Вовка Огуренков. Руки в цыпках, уши лопухами, на кончике носа капля. От куртки пахнет табаком, голубятней, мальчишечьей уборной. В портфеле - проволока, гайки. И не ищи там линейку с циркулем. На что же тогда соседка по парте? Все школьное она принесет. Выручит, подскажет, даст списать, не бросит на произвол судьбы. Быть нянькой при несмышленом - вот что значит сидеть с мальчишкой за одной партой. И он же тебе напишет: «Маша, давай дружить». На темной улице догонит, толкнется мокрыми губами в щеку. Первый поцелуй - от какого-то Огуренкова. А пришел провожать - полез на фонарный столб: все смотрел, не идет ли поезд.

У Еркина руки в красных заусенцах, космы жесткие торчат, от куртки пахнет дымом, как в Мусабе, где живет пестрый удод. Но нянька ему не требуется, нет…

- Тридцать семь и восемь! - жалуется на дочь Наталья Петровна. - Ничего удивительного. Здесь такой жуткий ветер - насквозь пронизывает. Прошлое воскресенье мы с Машей еле дошли домой с базара. Меня до костей пробрало. Думала, слягу. И тут еще старика встретили какого-то зловещего. На шпиона похож, но, конечно, самый натуральный спекулянт. Останавливает своего ишака и спрашивает, не купим ли мы кофты китайские, чистая шерсть. Я бы купила, но с таким жуликом опасно связываться.

- Еще бы! - заметил Степанов.

- Я с ним вообще не стала разговаривать. Тогда он на Машу поглядел ехидно и сказал: «Девчонка твоя вовсе никуда. Возраст непригодный. Однако вырастет - большой заплатят калым…» Отвратительный старик. От одного его взгляда мороз дерет, а тут еще ветер невозможный. Я Маше тысячу раз говорила: кончай ходить в куртке на рыбьем меху, есть зимнее пальто, совсем новое, в прошлом году брали, есть шапка из песца, очень красивая… Так нет! «Без снега не надену!» И вот результат - простуда. Витя ходит в шубе, в шапке и здоров. А она?.. В школу со всеми на автобусе, зато из школы одна, пешком, пять с лишком километров по открытой степи… Разве это прогулка? Гуляют на свежем воздухе. А здесь нет воздуха, здесь один только ветер. Вот и простудилась.

- Что же ты оплошала? - отец кладет Маше на лоб холодную, пахнущую перчаткой ладонь. - Я думал, ты у нас закаленная. Как в песенке - ни мороз не страшен, ни жара, удивляются даже доктора.

- Доктор сегодня будет, - сообщает мама. - Из здешней больницы детский врач. Воображаю, какие тут у них врачи. Мария Семеновна говорит, что тут вообще насчет культуры уровень самый низкий.

- Не знаю, откуда у нее эти сведения! - Отец недоволен. - Чепуха на постном масле. Незачем тогда обращаться в больницу. Есть своя медсанчасть.

- Да, но Мария Семеновна опасается - вдруг дифтерит. Перезаразим всех малышей.

- Дифтерит? Откуда ему здесь взяться? Сама говоришь - только ветер, даже воздуха нет.

Из поселка привезли детского врача.

- Меня зовут Софья Казимировна. А тебя как? Покажи, Маша, язык. Рубашку сними - послушаю… Раньше она у вас бронхитом болела? Страшного ничего не вижу. На дифтерит никаких подозрений. На скарлатину, корь - тоже. Все дело в перемене климата, поживешь - привыкнешь. Ты ведь с моей Сауле в одном классе? Я скажу сегодня девочкам… Да, дней десять посидишь дома. У вас еще есть дети?.. Разденься, Витя, до пояса. Дыши… Не дыши… У тебя, Витя, все в порядке.

Наталье Петровне очень понравилась врачиха из поселка: кто бы мог подумать, что в этой дыре живет такая милая интеллигентная женщина! Без лишних церемоний Наталья Петровна собирает на стол, крупно и щедро режет сыр, колбасу, зовет Софью Казимировну на кухню согреться чайком.

- Вы в Чупчи уже давно? - Наталья Петровна готова от души посочувствовать: мы с вами товарищи по несчастью.

- Всю жизнь, - просто отвечает врачиха. - Я здесь родилась. Здесь и умру.

Наталья Петровна неопределенно качает головой.

- А мы всю жизнь кочуем… - Она привычно рассказывает о себе все, что - по ее убеждению - положено рассказать для доброго знакомства, и Марии Семеновне рассказывала и многим другим людям: ездит всю жизнь, ребят растит без бабушек и опыта семейного воспитания. Маша в поезде родилась, а Витя в Мусабе, где жара сорок градусов…

Наталье Петровне никогда не мешает, если собеседница не умеет ответить той же откровенностью. У каждого свой характер, у нее - такой, какой вынесла из детского дома.