Рецидив (СИ) - Дашкова Ольга

Разве я могу рассказать все Глебу? Долго стояла, смотрела только в окно, а потом, приняв душ, пошла к своим любимым соседям. Свят открыл не сразу, видимо, спал.

— О, малая, выспалась?

— Свят, я хочу знать, что вы задумали.

— В каком плане?

— В том самом, Свят, за дуру меня не держи.

Он огляделся по сторонам, словно опасался, что нас может кто-то подслушивать, дернул за руку и затащил к себе в квартиру.

— Я хочу знать, что вы задумали. Я не могу так, ничего не зная.

— Малая, ты чего городить-то начала? Все ведь нормально было, или Шакал что заподозрил?

— Я даже не смогу понять, если он что-то заподозрит, потому что сама ничего не понимаю. Во что вы вляпались?

Свят поправил домашние штаны, низко сидящие на талии, провел рукой по коротко стриженым волосам.

— Кто к тебе приходил?

— Хозяин того Ягуара, что вы угнали на той заброшенной трассе. Зачем вообще надо было это делать? Зачем так подставляться и угонять тачку, которая единственная в городе? Вы совсем больные! Я еще не знаю, что вы делали в «Шкале», что за мутные дела у вас там были, мне это все не нравится.

— Малая, успокойся, чего разошлась-то?

— Да потому что мне страшно, за вас страшно, придурки.

— Так, все, без истерик! Все под контролем, тебя похитили у клуба, как мы и говорили, запихали в багажник, потом во второй, а потом уже выкинули за городом. Ничего не знаешь, не видела, не слышала. Ты меня поняла?

Он трясет меня за плечи.

— Но…

— Никаких но, тебе сказали молчать и никому ничего не говорить. Если Шакал ничего не заподозрил до этого дня, то дальше уже мы не всплывем никак. Тебе не надо ничего знать, поверь, так лучше. Ты веришь мне?

— Да, но…

— Ягуар скоро найдут, я удивляюсь, почему не нашли до сих пор, и ребята будут работать именно в том направлении. Нам повезло, что именно он попался на дороге, просто удача сама шла в руки.

— То есть, в чем-то заподозрят хозяина машины?

— Умница ты моя, — Свят приобнял и поцеловал меня в макушку. — Совсем немного осталось, малая, и нас тут не будет. Нас тут больше никогда не будет, ты забудешь все, что было, как страшный сон.

Надо было идти разогревать танцпол, а я так и стояла у большого зеркала гримерки, думая о своем. Значит, тот угон не был спланирован, вышло все случайно, Шиловы подставят Глеба. У него будут проблемы, и не маленькие. То, первое желание, было набрать ему и предупредить, но одернула себя. Откуда взялось это чувство? Почему я начинаю переживать за него? Он, наверняка, уже в Мюнхене, интересно, там красивые девушки? И зачем я об этом думаю?

— Агат, давай, иди, там сегодня адская жара.

Девочка, такая же танцовщица, как и я, хлопнула меня по плечу и без сил упала на стоящий рядом диван.

— Она сегодня в другом месте будет танцевать.

Оборачиваюсь на знакомый голос, Андрюша Коваль перекрывает своей мощной фигурой весь дверной проем. Губы вытянуты в мерзкой улыбке, в зубах сигарета, хотя прекрасно знает, что здесь курить нельзя.

— Ну, что смотришь, словно первый раз увидела? Пойдем, Шакал, ой, как хочет тебя видеть.

— Зачем?

Самое глупое, что могла спросить, потому что ноги приросли к полу и ладони похолодели.

— А то сама не знаешь, зачем? Ты случаем не из монастыря сбежала?

— Но у нее сейчас выход.

— А ты, рыжая, помолчи, надо будет, я и тебя позову. И мы с тобой поговорим, ты ведь знаешь, как я этого хочу.

Стаська испуганно смотрит на меня, потом на мужчину, пожимает плечами. Да, моя рыжая лисичка, так бывает, не хочется идти, а надо.

Глава 16 Агата

Агата

— Ты скучала по мне, мой ангелочек? Такая прыткая последнее время, убегаешь, заставляешь себя искать. Так не пойдет, моя милая.

Илья обошел меня кругом, заглянул в лицо, задал вопрос и, склонив голову, ждал ответа. А мне и ответить было нечего. От него пахло чем-то сладким, даже приторным, Шакал поднял руки, положил их на мои голые плечи, я так и стояла пред ним в том, в чем собиралась войти в клетку над танцполом. За спиной у двери пыхтел Коваль, а Шакал, больно сдавив мои плечи, тряхнул, заставляя посмотреть на него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Илью можно было назвать вполне симпатичным парнем, невысокого роста, скорее жилистый, чем накачанный. С виду может показаться, что он хилый, но это не так, мне приходилось видеть, как он избивает людей, как наносит четкие и точные удары. Как в его глазах нет ничего: ни жалости, ни сострадания, только холодная ярость, даже не ярость, а жестокость маньяка. Он почти получал удовольствие от этого, хотя я не знаю, что чувствуют люди под дозой и что ими руководит, но это страшно.

Тогда он в кровавое месиво разбил парню лицо, меня чуть не стошнило, вокруг стоял запах крови и мочи, а он все бил и был. Модная стрижка, впалые щеки, плотно сжатые бледные губы, в светлых глазах постоянный наркотический блеск. Я не знаю, чего от него ожидать, и это самое страшное. Не понимаю, как Машка, ах, да, простите, Мэри, по нему сходит с ума так, что готова выцарапать всем глаза, а особенно мне.

Стою, молчу, стараюсь дышать ровно, ничем не выдавая свой страх. Господи, меня реально от него воротит. Почему раньше такого не было? Почему я только сейчас осознала, кто передо мной стоит и с кем я была? Реально сейчас стошнит, даже не от страха, а от понимания всего. Сейчас смотрю и не могу видеть, все противно: его дыхание, прикосновения, даже сам факт того, что он рядом. Чувствую, как учащается наш пульс, как внутри нарастает мандраж.

— Ну, что молчишь, мое сокровище?

Я чувствую тепло его тела, Илья проводит по щеке костяшками пальцев, сжимает подбородок, приподнимая мое лицо, внимательно смотрит в глаза.

— Плохо себя чувствовала, отравилась чем-то. Пришлось уйти, не сказав никому ни слова. Реально блевла полночи, да и сейчас не лучше себя чувствую.

Мне даже врать не надо, что меня мутит, но я так складно вру, даже самой нравится эта легенда, а голос все равно предательски дрожит.

— Допустим. Но ты ведь знаешь, как я не люблю, когда мне отказывают и не выполняют указания?

— Да.

Отвечаю шепотом, по спине стекает холодный пот, но смотрю прямо в глаза мужчины. Я не поверила, когда мне сказали, что ему уже почти тридцать семь, на вид гораздо моложе. Он и сам похож на шакала, вполне оправдывает свою кличку: хитрый, изворотливый, жестокий, мстительный. Он может производить обманчивое впечатление простого парня, но это не так.

— Сколько ты работаешь у нас?

— Не много. Вроде, три месяца.

— Да, не много.

Снова обходит меня кругом и останавливается за спиной, прижимается всем телом, я чувствую его стояк через тонкую почти ничего не скрывающую ткань боди. Чисто на инстинктах дергаюсь вперед, но он вдавливает свои пальцы в мои плечи и прижимает к своей груди сильнее.

— А это именно после твоего прихода все пошло не так, все покатилась в ебаную пропасть. Как я раньше не догадался. А сейчас все сошлось.

Говорит тихо, голос такой режущий, словно тупое острие по коже, медленно проводя по одному и тому же месту.

— Не понимаю тебя.

— Не понимает она, ах ты, моя милая глупышка.

— Я только танцую, и ничего больше. В клетке над танцполом.

Говорю, как есть, я только танцовщица гоу-гоу, надеюсь, про тот вчерашний приват он ничего не знает. Не думаю, что Жора кому — то рассказал, как продал меня, а дура повелась и пошла.

— Конечно, мой ангелочек, только танцуешь, а еще иногда скачешь на моем члене за определенную услугу, да? Думаешь, я тебя прикрою, если кто еще захочет покувыркаться с такой куколкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Шакал провел по моей открытой шее носом, глубоко вдыхая запах, а потом, резко зажав шею локтем, так, что от испуга я вцепилась в его руку, облизал языком висок.

— Хорошая девочка, красивая девочка Агата. Ведь Агата будет хорошей девочкой и расскажет, что же она на самом деле делает в моем клубе?