Арысь-поле - Сергей Дубянский

— Ну и?.. — обойдя вокруг дома, Слава остановился у крыльца. С десяток колючек болтался у него на джинсах, несколько повисли на рукаве и на груди.

Вадим достал фотографию и внимательно глядя на нее, снова пошел к дому.

— Ты чего хочешь? — не понял Слава.

— Хочу найти точное место. Вот, — он остановился, — здоровая травина и виднеется бревно с трещиной… да, они устраивали свой стриптиз, именно, здесь.

Подойдя, Слава тоже взглянул на снимок.

— Ну, да…

— А снимали оттуда, — Вадим показал в проход между остатками надворных построек и грудой жердин, возвышавшейся возле забора, — все сходится — кто-то проходил мимо дыры…

Слава наклонился и тут же победно вскинул руку.

— Бычок! «Mallboro leght»!.. Значит, кто-то из наших девочек курит!..

— Отличная работа, Ватсон, — Вадим похлопал Славу по плечу, — и что нам это дает?.. Если только обойти с фотографией все табачные киоски?..

— Слушай, — Слава запустил бычок через забор, — здесь мы больше ничего полезного не найдем. Поехали крутить Чугайновых, искать Игоря…

— Что-то мне подсказывает, что рано нам уезжать. Это место, вроде, держит меня. Как подумаю, что сейчас уеду, внутри все сжимается; хочется то ли плакать, то ли выть с тоски.

— Не дури, Вадик, поехали.

Вадим снова посмотрел на фотографию. Ему показалось, что зеленые глаза наполнились слезами, а улыбка, словно говорила: — Вот и все, а нам могло быть так хорошо…

— Я не могу тебе этого объяснить… — он вздохнул.

— …потому что это называется — любовь, да?

— Нет, — Вадим твердо знал, что это не любовь, но дать название новому чувству не мог — только дело было и не в деньгах, которые обещал Виктор.

— А Алку ты куда денешь? — развивал мысль Слава, — учти, она привыкла жить за твой счет и думает, что так будет вечно, с печатью в паспорте или без оной. А теперь ты выставишь ее на улицу? Это неблагородно.

Вадим удивленно поднял глаза. Он даже не думал никого никуда выставлять. Девушка с фотографии являлась совершенно другой субстанцией, не имеющей отношения к семейной жизни — она как прикосновение к чему-то высшему. Причем, он не знал, от чего там больше, от бога или от дьявола, но то, что все это выше человеческого естества, не вызывало сомнений.

— Пошли, — Слава подтолкнул приятеля к дыре, — баб на свете миллион — включая таких, что не только от взгляда, а от одной мысли член встает, но это ж не повод…

— Причем здесь член? — и будучи не в состоянии сформулировать свои ощущения, Вадим просто сказал, — мы тупо ищем этих девиц. Я так хочу, и ты мне поможешь.

— Тогда поехали. Говорю ж — здесь нам делать нечего. Давай начнем с Валентины Юрьевны, которая на Хользунова — все равно мимо поедем, а потом уже к Семену Марковичу.

Вздохнув, Вадим оглянулся на сруб и нехотя пошел следом за Славой.

Подъезд был похож на большинство подъездов старых девятиэтажек. На потолке торчали скрючившиеся сгоревшие спички в черных закопченных кругах, а выкрашенные темной масляной краской панели пестрели символикой, от пацифистской «куриной лапки» до стилизованной свастики РНЕ.

— Разносторонний народ тут живет, — заметил Слава.

— Но человеческая сущность всегда побеждает, — Вадим ткнул в кривую надпись, неровно выведенную детским почерком поверх всех этих политических потуг: «Ира, я тебя люблю».

— И это хорошо, — Слава вызвал лифт.

Наверху заскрежетало, заскрипело, и через пару минут двери раскрылись, приглашая в темную кабину, откуда явно воняло мочой.

— Я сейчас сблюю.

— А ты заткни нос, — Слава чиркнул зажигалкой, ища среди прожженных кнопок, нужную.

Лифт, дергаясь и периодически норовя остановиться, все-таки дополз до девятого этажа. Вадим поспешно выскочил на площадку, где запах мочи сменился вонью из мусоропровода.

— Ну что, вперед за орденами?.. — он нажал кнопку звонка, оказавшегося на редкость пронзительным.

— Чего надо?!.. — раздался из-за двери визгливый женский голос, по тембру очень напоминавший звонок.

— Здравствуйте, мы хотели бы с вами побеседовать…

— Не о чем нам беседовать! Все равно, квартиру не отдам, а платить мне нечем!.. Вот, и делайте, что хотите!

Слава с Вадимом удивленно переглянулись.

— Никто не собирается забирать вашу квартиру. Мы хотели поговорить о другом. Вы ведь Чугайнова Валентина Юрьевна?

— Чугайнова, Чугайнова… Не прикидывайтесь идиотами! Что, я не знаю, кто вы такие?! Побеседовать они хотят…

— Валюш, открой. Сейчас я размозжу им головы, — послышался гнусавый мужской тенорок.

— И кто же мы? — Вадим, на всякий случай, отступил на шаг.

— Судебные приставы, вот кто! Думаете, я не поняла?

— Во, вляпаешься… — пробормотал Вадим. Тем не менее, картина становилась достаточно ясной — постановление администрации о принудительном выселении злостных неплательщиков наконец-то вступило в силу.

— Мы не судебные приставы. Скорее, наоборот — возможно, мы поможем решить определенные ваши проблемы.

— Кто же вы? — мужчина хотел придать голосу грозность, но получалось это плохо, — учтите, у меня топор.

— Засунь его себе в задницу, козел, — не выдержал Слава, — у меня сарай лучше, чем твоя хата! С тобой серьезные люди разговаривать пришли, засранец; время свое тратят, а ты верещишь, как недоношенный поросенок!

Вадим прыснул от смеха; он хотел спросить, видел ли Слава недоношенного поросенка, но не успел. Монолог, видимо, убедил хозяев, и дверь осторожно открылась. В проеме стояла женщина неопределенного возраста в грязном халате, с лицом, ярко выражавшем пристрастие к алкоголю; опухшие глаза смотрели яростно, и, в то же время, трусливо. Она загораживала собой маленького щуплого мужичка с недобрым лицом и бегающими глазками, одетого в майку и жуткое старое трико. В дрожащих руках мужичок, действительно, держал топор, который дрожал вместе с ним и, казалось, вот-вот должен упасть ему на ногу.

— Ну что, похож я на пристава? — Слава вальяжно вошел в квартиру, тесня хозяйку.

— Хрен вас разберет… — пробормотал мужичок, — а топор никогда не помешает.

— Я тебя без топора щелбаном пришибу, если надо будет, ублюдок, — он повернулся к женщине, — Валентина Юрьевна, давайте пройдем куда-нибудь и поговорим спокойно.

— Вы уж извините, — женщина засуетилась; распахнула дверь на кухню, демонстрируя початую бутылку вина и раскрошенный на столе хлеб, — у нас такая беда… На работе сократили, устроиться нигде не могу. Денег нет совсем… А если из квартиры выгонят, что ж нам, на свалку идти жить? — она шмыгнула носом, и вытерла кулаком невидимую слезу.

Слава, а за ним и Вадим, прошли на кухню.

— Валентина Юрьевна, вы — Чугайнова по мужу или это девичья фамилия?

— А вам зачем? — насторожилась женщина.

— Да не враги мы, — Слава вдруг улыбнулся, — у нас есть деловое предложение, но для этого мы должны определить степень вашего родства с Чугайновыми.

Мужичок положил топор и прижавшись к притолоке, всунул на кухню свое источавшее запах перегара, лицо.

— Это моя девичья фамилия, — сказала женщина, — по мужу я была Новикова, а когда ушла от него, вернула свою старую. У меня на ней сын остался добрачный, вот я и решила, что так лучше… Хотя, какая разница…

— А где ваш сын?

— Сын в тюрьме, — она отвернулась к окну, — человека убил… Да вам-то, что надо?..

— Есть километрах в ста отсюда деревня Дремайловка, а рядом хутор, где в свое время проживали некие Чугайновы. В народе он так и зовется — Чугайновский. Мы ищем родственников тех Чугайновых.

— А зачем?

— Говорят, Чугайнов-старший в могиле дочери зарыл золотишко кое-какое. Мы хотим найти родственников, чтоб на законном основании этот клад достать.

— Сто километров?.. — Валентина Юрьевна задумчиво почесала немытую голову, — нет, не было у нас никаких сокровищ. Мои предки всю жизнь землю пахали.

— Ну, нет, так нет, — Слава негромко хлопнул в ладоши, — много за квартиру-то должны?

— Много. Около девяти тысяч.

— Это много, — согласился Вадим. Сначала возникло желание просто достать и отдать им триста долларов, но еще раз оглядев убогую обстановку, он решил, что все равно деньги будут немедленно пропиты, и поднялся.

— Может, хоть на «чекушку» оставите, раз такое дело? — проскулил мужичок.

— Держи, и больше топором не балуйся.

— Придурки какие-то, — беззлобно сказала Валентина, закрыв за гостями дверь.

— Ну, придурки — не придурки, зачем-то же они приходили.

— Может, подосланные? Проверить, как мы живем? Может, жируем, пока никто не видит, а для ЖЭУ прикидываемся?

— Повод уж больно глупый. Могли б чего поумнее придумать — обмен квартир, например, или купить чего предложить, а то какая-то могила на каком-то хуторе… Как, кстати, деревня-то называется, не помнишь?