Арысь-поле - Сергей Дубянский

Вадим, не ожидавший такого поворота, лишь растерянно хлопал глазами, но ему на помощь попытался прийти Слава.

— Вот, такие мы, честные!

— Да? — Семен Маркович сделал серьезное лицо, — тогда я даю согласие на вскрытие могилы, потому что это мой двоюродный прадед. Когда мы едем делить сокровища?

— Завтра. Сегодня уже поздно.

— Отлично! Значит, завтра, — хозяин встал, давая понять, что разговор окончен. Уже у двери он добавил, — прощайте, ребята. Не знаю, зачем вам потребовалась вся эта комедия, но учтите, никаких сокровищ ни у кого в нашем роду отродясь не было, — он закрыл дверь, даже не пожав руки.

— Ну что? — спросил Слава, когда они спустились вниз, — недооценили мы наш еврейский народ? Действительно, какие в наше время разрешения, если высоковольтные провода со столбов снимают, рельсы из земли выворачивают. Не очень убедительно мы выглядели.

— Плевать, — Вадим реально плюнул на асфальт, — главное, мы не узнали ничего полезного.

— Ну, почему же? Мы, например, узнали, что не надо лезть в историю и поднимать родословные — за столько лет все настолько запуталось, что концов все равно не найдешь. Надо тупо искать свидетелей, а не родственников, согласен?

— Тогда поехали в «Бегемот». Может, Юля что-нибудь интересное нам скажет?

— А не рано?

— Рано. Давай встретимся там часиков в восемь…

На низкой кованной ограде, отделявшей летнюю террасу «Бегемота» от остального города, горели белые матовые шары. Оттуда же доносился смех, звон посуди и редкие выстрелы шампанского. В зеленой листве, новогодними гирляндами, мерцали разноцветные лампочки, в то время, как на всей остальной улице горели редкие, ничего не освещавшие фонари. Это место казалось оазисом веселья и благополучия среди серых, угрюмых пятиэтажек, проступавших на фоне потемневшего неба.

Слава подошел к ажурной калитке и увидел сидящего в одиночестве Вадима, но охранник в безупречном черном костюме и белой рубашке преградил вход.

— У нас все места заняты.

— Меня ждет вон тот товарищ, — Слава указал на площадку.

Охранник проследил за его жестом и сделал шаг в сторону.

Вадим задумчиво курил, отвернувшись от веселившейся публики — дело в том, что днем, вернувшись домой, он принялся снова изучать фотографию, и чем пристальнее вглядывался в нее, тем явственней замечал, как лицо русоволосой принимает самые разные выражения, совсем как живой человек. Такого не могло быть, потому что не могло быть никогда, и сейчас он решал, стоит ли говорить Славе о том, что у него «поехала крыша»?

— Какие дела? — Слава присел напротив, и тут же из полумрака возникла официантка с меню, — большой «Warsteiner», а дальше, посмотрим, — он прекрасно ориентировался в меню данного заведения, — не видел наших подруг?

— Да я минут пятнадцать как подошел; ждал, пока место освободится.

— Да уж, — Слава окинул взглядом террасу, — гуляет по полной наш нищий народ.

— Не такой он и нищий — просто у русского человека в крови, быть вечно недовольным и постоянно жаловаться.

— Почему только у русского? Денег всем не хватает…

— …только не все делают жалобы на жизнь ее смыслом, — Вадим отхлебнул пива, — если честно, я что-то устал.

— От чего?

— Не знаю. Эта фотография… Мне все время кажется, что она смотрит, именно, на меня. Причем, то улыбается, то грустит, то чуть не плачет… Понимаешь, мне кажется, я чувствую изменения ее настроения, ее желания. Я уже начинаю думать, что у меня с мозгами не все в порядке, а это, поверь, весьма неприятное ощущение. Мне надо вырваться из всего этого…

— Порви фотографию и сожги пленку.

— Возникала такая мысль, но это будет похоже на убийство. Понимаешь, я просто убью ее этим.

— Да, брат, крыша у тебя изрядно накренилась, — Слава покачал головой. Он прекрасно знал, что Вадим не способен влюбиться в фотографию даже самой эффектной и сексуальной женщины в мире — он даже в двадцать лет являлся реалистом, а уж годы, как известно, романтики не прибавляют, — тебе надо срочно выпить водки; много водки!.. — предложил Слава испытанный вариант избавления от иллюзий.

— Думаешь, поможет?

— Думаю. Оно ж как — сразу появится масса хорошеньких женщин, с которыми хочется познакомиться… ну и со всеми вытекающими последствиями.

— Ладно, попробуем. Я пока закажу, а ты спустись вниз — может, девчонки уже там.

Слава направился к входу, над которым подмигивала неоновыми глазами улыбающаяся бегемотья морда, и по темной лестнице спустился в главный зал. Яркий свет, отраженный десятками зеркальных пластин, ослеплял, и Слава остановился, привыкая к обстановке, наполненной громкими голосами, звоном бокалов… и в довершение, заглушая все, грянула музыка.

Слава огляделся. Декоративные колонны создавали иллюзию отдельных кабинетов, поэтому отыскать кого-либо, не подходя к каждому столику, казалось практически невозможным. Он вспомнил совет — если хочешь кого-то найти, не бегай; стой на месте, и тот, кто нужен, сам придет. В данном случае это являлось самым верным решением.

Музыка становилась все громче, доносясь из динамиков, висевших во всех углах зала. Невидимый ударник яростно молотил по барабанам, рождая не столько ритм, сколько дикую какофонию звуков, желающих танцевать под которую не было.

Продолжалось это минут десять — через пустой пятачок в центре зала лишь беспрепятственно сновали официантки с подносами и перемещались нетвердой походкой какие-то фигуры мужского пола. Слава уже собирался вернуться наверх, когда из-за колонны появились две девушки. Заняв позицию, они кивнули друг другу, словно отдав команду, и принялись синхронно изгибаться, образуя руками подобие водопада. Их движения так ловко укладывались в музыку, что Слава даже удивился — оказывается, и под такое сопровождение можно было изобразить нечто красивое.

Народ принял сигнал. Пятачок стал заполняться топчущимися и вихляющимися людьми, а девушки оставались в центре круга, заряжая всех своей энергией. Слава подумал, что, возможно, это не просто посетительницы, а «добровольные сотрудницы», типа, Кати. Когда танец кончился, он направился вслед за солистками и сразу увидел саму Катю, сидевшую на дальнем конце длинного, сдвинутого из нескольких, стола, рядом с интересным, коротко-стриженным мужчиной.

— Слав! — крикнула она, помахав рукой, — иди к нам!

— Привет, — он махнул в ответ, — душно здесь. Не хочешь на минутку выйти на воздух?

Катя что-то объяснила своему кавалеру, и тот засмеявшись, приветливо вскинул руку, подтверждая, что не возражает.

— Фу-х, — она с трудом выбралась из-за столика и картинно чмокнув Славу в щеку, засмеялась, — соскучился? Я ж говорила, что со мной просто так не расстаются — со мной прикольно…

— Пойдем, — перебил Слава, — там Вадим водки заказал.

— Я не хочу водки.

— Тогда пиво. Пойдем.

Они поднялись по лестнице в полумрак и матовый свет уличных шаров, сразу дававших глазам отдых. Музыка превратилась в глухой ритм, совершенно не вмешиваясь в шелест листьев и редкие автомобильные сигналы на перекрестке.

— А здесь, правда, кайфово, — Катя вдохнула прохладный воздух, — жаль, что нет музыки, мы б сюда переместились.

— Мне надо найти Игоря, — сказал Слава.

— Какого Игоря? У нас тут их много.

— Юлиного. Которого мы потеряли на берегу.

— Ах, этого… Знаешь, будет довольно сложно. С Юлькой у них разбег, по жизни. Она же тогда все-таки вычислила его, а он бросил трубку и не стал с ней разговаривать. Она попыталась достать его вечером, но нарвалась на жену. Та сначала послала ее матом, а потом скуксилась и начала ныть, что он ее, вроде, тоже бросил и ушел к родителям. А там на стрёме мать — отвечает, типа, он никого не хочет знать и просит больше не звонить. Короче, такая фишка, что никто ни фига не понимает.

— Ты знаешь телефон родителей?

— Нет, но Юлька знает. Она должна быть дома. Сопли пережевывает. Дай свою мобилу.

Катя по памяти набрала номер.

— Привет. Как твой?.. Это конкретно… И правильно — главное, не загоняйся. Лучше приезжай в «Бегемот». Оксанка здесь, Машка, Витька с Саньком… куда ж он выпадет из коллектива?.. — она засмеялась, но взглянув на Славу, вспомнила, зачем звонит, — кстати, дай телефон родаков твоего бывшего… ну, Славе он зачем-то нужен — помнишь, Славу, с которым в выходные ездили?.. Да, на белом джипе… Давай, диктуй большими буквами, — она вслух повторила номер, и Слава еле успел записать его, — так мы тебя ждем?.. Все, через час. Чмоки-чмоки, — она вернула трубку, — а, правда, зачем он тебе?

— Есть одна проблема. Сейчас не могу рассказать, потому что сам толком не разобрался, но происходит что-то странное.

— Ух, ты!.. — Катя азартно потерла свои маленькие ладошки, — жуть люблю, когда что-нибудь странное!.. Я, вообще, такая наивная «чукотская девочка» — все гороскопы читаю, — она засмеялась, — а когда расскажешь?