Демонтаж - Олег Кубякин

Пересвета-чернеца, брянского боярина, на место суда привели. И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: «Лучше нам убитыми быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!» Поскакивает Пересвет на своем борзом коне, золочеными доспехами сверкая, а уже многие лежат посечены у Дона великого на берегу.

И говорит Осляба-чернец своему брату старцу Пересвету: “Брат Пересвет, вижу на теле твоем раны тяжкие, уже, брат, лежать голове твоей на траве ковыль…”»

Неподготовленного читателя может постичь отпадение челюсти до полного вывиха. Ведь неоспоримой истиной является то, что богатырь Пересвет открывает Куликовскую битву поединком с печенегом (или татарином) Челубеем. Здесь же Пересвет появляется в середине битвы, к тому же оказывается старцем. Но если Пересвет хоть с опозданием, но все же появился на Куликовском поле, то Челубей демонстративно проигнорировал битву.

Непонятно, почему брянского боярина Пересвета, сверкающего золочеными доспехами, называют чернецом (монахом)? У чернеца не может быть ни боярского титула, ни, тем более, золоченых доспехов. Это вещи взаимоисключающие друг друга. Похоже, кому-то очень хотелось превратить Пересвета в чернеца, но при этом «не выкидывать остальных слов из песни». Подобные нестыковки могут возникать только в случае искусственного наложения одного повествования на другое.

Почему трупы погибших лежат на берегу Дона? Да, Куликовское поле расположено в районе реки Непрядва, которая впадает в Дон, но не так близко от него, чтобы у трупов хватало сил добегать до его берега самим. А в «Задонщине» же весьма недвусмысленно указывается место битвы — «на берегу Дона».

Нравится это или нет, но весьма многое указывает на то, что некую битву на берегу Дона, описанную другим автором задолго до 1380 года, искусственно переделали в «Куликовскую».

В «Задонщине» красной нитью через все произведение проходит желание русских князей отомстить за «великую обиду».

«Брат Андрей, не пощадим жизни своей за землю Русскую, и за веру христианскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича!»

«То ведь сошлись русские сыновья с погаными татарами за свою великую обиду».

«…а сыну моему Якову лежать на зеленой ковыль-траве на поле Куликовском, на речке Непрядве, за веру христианскую, и за землю Русскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича».

Исторические источники в один голос утверждают, что за два года до Куликовской битвы в 1378 году Дмитрий Донской одержал сокрушительную победу над мамаевым войском на реке Вожже. Те же источники сообщают, что одной из главных причин похода Мамая на Русь в 1380 году являлась именно обида за поражение 1378 года. Но обида гложет не русских, не князя Дмитрия. Обида как раз таки гложет Мамая. Русские, наоборот, ликуют и воодушевляются прошлой победой. О какой же тогда обиде русских постоянно напоминает «Задонщина»?

Если предположить, что данное произведение в своем изначальном варианте повествует о том, как залесские князья идут на Дон мстить за что-то половцам, тогда в словах о «великой обиде» прорезается смысл. А детальный анализ произведения указывает, что именно так все и было.

«Словно бурей занесло соколов из земли Залеской в поле Половецкое!»

«И сказал ему князь великий Дмитрий Иванович: “…А воеводы у нас надежные, а дружина в боях испытанная, а кони под нами борзые, а доспехи на нас золоченые, а шлемы черкасские, а щиты московские, а сулицы немецкие, а кинжалы фряжские, а мечи булатные; а пути нам известны, а переправы для них наведены… ждут воины себе чести добыть и имя свое прославить”».

Мог ли на самом деле Дмитрий Донской произнести слова: «а дружина в боях испытанная»? Ведь, как нас убеждают, русское войско состояло из множества дружин с разных концов Руси. А князь Дмитрий почему-то ведет речь об одной дружине. Несомненно, в первоначальном варианте произведения некий князь (очевидно, из Залесской земли) ведет свою дружину на Дон. Поэтому он так уверенно говорит о том, что «дружина в боях испытанная». Ясно, что Дмитрию Донскому эти слова принадлежать не могли.

Выражение «а пути нам известны» может принадлежать воеводе, который искал врага и которому удалось установить его местонахождение. Изначальный вариант «Задонщины» содержит описание нападения одной русской дружины на племя кочевников, а не защиту от них целого государства. Об этом свидетельствует и выражение «ждут воины себе чести добыть и имя свое прославить». Речь в данном случае не идет о защите от супостата или христианской веры. Добывают честь и прославляют имя в набегах на чужие территории. Возможно, половецкие, так как в произведении неоднократно упоминаются Половецкие земли.

«…богатыри и удальцы русские хотят ударить на великие силы…»

Надо ли доказывать, что слово «удальцы» не применяется к защищающейся стороне. Оно подтверждает, что речь идет именно о набеге.

«Уже ведь те соколы и кречеты и белозерские ястребы за Дон скоро прилетели и ударили по несметным стадам гусиным и лебединым. То ведь были не соколы и не кречеты, — то обрушились русские князья на силу татарскую».

«…за Дон скоро прилетели и ударили…» — свидетельство быстроты набега. Опять никак не вяжется с длительным собиранием сил по Руси, выездами в Сергиев Посад и поступенчатым выдвижением войск Дмитрия Донского с остановками в Коломне, Девичьем монастыре и обустройством сторожевых застав. Автор постоянно восхваляет стремительность русского похода, то бишь набега.

А название «белозерские ястребы» недвусмысленно намекает, что речь идет не о собранных по всей Руси войсках, а о конкретной дружине из города Белозерска Залесской земли.

Главная цель похода русских в изначальном варианте «Задонщины» весьма характерно проглянулась в «опубликовании» результатов Куликовского сражения:

«Теперь уже русские сыновья захватили татарские узорочья, и доспехи, и коней, и волов, и верблюдов, и вина, и сахар, и дорогие убранства; тонкие ткани и шелка везут женам своим. И вот уже русские жены забряцали татарским золотом».

Во как?! «И вина, и сахар, и дорогие убранства». Судя по перечню предметов, которые отобраны у поганых иноплеменников, те готовили грандиозное празднество. Может, призовые скачки или свадьбу?

Русские войска, как мы помним из официальных сообщений, с Куликова поля после битвы никуда не отлучались и татарские улусы не обирали. «Похоронивши своих убитых, великий князь с своим ополчением не преследовал более разбитого врага, а вернулся с торжеством в Москву…» Следовательно, весь скарб, начиная от татарских узорочий и кончая тонкими шелками, мамаевцы приперли с собой. Как же в этом случае неприличные верблюжьи морды с вином и сахаром портят героическое лицо знаменитой битвы!

Думается, здесь излишне доказывать, что ни монгольская конница, ни наемные панцирники такого таскать с собой не могли. Явно в первоначальном тексте «Задонщины» речь идет о нападении залесских белозерских славян на кочевое стойбище половцев. Цель, которую они при этом преследовали, также ясна: отомстить кочевникам за какой-то прошлый набег (обиду) и максимально ограбить. Судя по пафосу произведения, и то, и другое удалось.

Режет глаз множество выражений, выделяющихся своей нелепостью. Например: «Пойдем, брат, князь Владимир Андреевич, во свою Залескую землю к славному городу Москве и сядем, брат, на своем княжении». Явно тот, кто на самом деле произносит данный монолог, хочет вернуться «во свою Залескую землю» и сесть «на своем княжении». «К славному городу Москве», несомненно, добавлено позже и полностью не стыкуется с текстом. Во-первых, тот (брат), к кому обращается автор монолога, равный ему по статусу и также является правителем Залесской земли, чего у Дмитрия Донского быть не могло. А во-вторых, «сесть на княжение к славному городу Москве» по правилам русского языка невозможно. С чего это великий князь Московский собирается сидеть на княжении не в Москве, а в ее окрестностях?

В последующих интерпретациях данный монолог подкрашивался и подрумянивался. Чтобы соблюсти элементарную логику, князь обращается уже не к «брату», а к «братьям» и ведет уже речь якобы про «вотчины и дедины». Это всего лишь попытка скрыть нелепость выражения «к славному городу Москве», потому что «вотчины и дедины» расположены не в самом городе Москве, а вокруг него. Следовательно, «братьям» нет необходимости возвращаться в сам город Москву. Братьям как бы нужнее «к городу Москве».

Можете сравнить сами. В других повестях монолог звучит так: «Поедем, братья, в свою землю Залескую, к славному граду Москве, вернемся в свои вотчины и дедины».

Конечно, с правилами русского языка согласуется уже более, но «странность» текста полностью не исчезла.