Женщина четвертой категории - Далия Трускиновская

Я бы могла нагло воскликнуть – а я чем хуже?! Но я знаю свое место. И поэтому я восклицаю скромно: если этот метод помогает Яше, пусть он поможет и мне. Правда, мне негде взять живого Карлоса Кастанеду, гарем эмира Шахназара и даже скромного бретонского кюре. В моем распоряжении только окрестные бомжи. Ну что же – пусть будут бомжи. Главное – когда все закончится, не забыть как следует вымыть подвал с хлоркой.

Трое бомжей с опаской вошли в мой подвал. Двое были до того робки и забиты, что лишь бормотали себе под нос, как большие обезьяны. Третий, самый маленький и шустрый, попытался стянуть мочалку для посуды, за что и получил хлесткий удар по рукам.

Подвал под домом был довольно обширен – при необходимости, он вместил бы себя сотен пять таких скитальцев. Мы с Лягусиком обживали только один угол, который я как могла благоустроила. А на прочих просторах можно было найти кучу всякого добра с тех времен, когда жильцы имели тут свои каморки непонятно для какой надобности.

Взяв мелкого бомжа с собой, я пошла в разведку и скоро отыскала довольно крепкую доску и два чурбака к ней. Взвалив это на бомжа, я пригнала его на кухню и соорудила скамью, на которую и усадила своих гостей в ряд. Так от них вроде было поменьше вреда – а доску с чурбаками, когда следствие кончится, можно и сжечь. Врут те, кто утверждает, будто на бомжах водятся только блохи и вши! Я как-то своими глазами видела древесных жучков и короедов, а в башмаке одного седовласого красавца, приведенного Лягусиком и долго у нас не засидевшегося, жили земляные черви.

Потом я сварила бомжам овсянку, раскидала по консервным банкам и, пока они ели, размышляла почти как сама Яша Квасильева.

Итак, Наталью убили, деньги похитили. Что же это было за полмиллиона гринов? Кто додумался хранить их у реставраторши?

Несомненно, это был кто-то из ее знакомых.

Додумавшись до такой мысли, я сама себя похвалила. Даже Яша Квасильева не рассуждала бы более логично.

Наталья не открывала дверь кому попало. Все-таки дом был полон предметов старины, часть которых ей не принадлежала. Пока я возилась с креслом, предназначенным для салона… как там его?… Да, пока я возилась с креслом, пришел кто-то, кого она впустила. То есть, она совершенно не боялась этого человека.

Первая моя мысль была – фальшивый племянник Сашка! И тут же я сказала себе – стоп, Люстра, Сашка не дурак. Он потому и приклеился к Наталье, что она постоянно его подкармливала. Избавляться от ходячего кошелька – нелепо. Насколько я знаю – а дворничихи, кстати, знают о жильцах ВСЕ, – между ними были приятельски-сексуальные отношения, они никогда не скандалили, и Сашка не был Наталье нужен каждый день, и Наталья Сашке, очевидно, тоже. Этакий мирный и вялотекущий роман… Опять же, Наталья брала с собой Сашку на всякие вернисажи и прочие тусовки, которые иногда посещает даже Яша Квасильева, надевая при этом свои самые скромные бриллианты.

Затем, Юлька…

Но Юлька сейчас недоступна.

Царица Клеопатра?

Вот кто должен знать по меньшей мере часть Натальиных родственников.

Оставлять бомжей в подвале одних было опасно. Вернешься – и найдешь голые стены. Но на сей предмет у меня было одно средство.

Не так давно Лягусик повадилась читать любовные романы по ночам. Я не люблю спать при свете, а спим мы в одном отсеке. Поэтому я, чтобы не ссориться с Лягусиком, купила снотворного и стала потихоньку добавлять ей в чай. И купила я его с запасом.

Бомжи, вылизав свои консервные банки, получили по кружке горячего чая с добавкой. Кружки – моя гордость. Некоторые заграничные компании выпускают горчицу в стеклянной таре с ручкой. Горчица эта дорогая, тот, кто ее покупает, в деньгах не нуждается, и поэтому выкидывает кружку на помойку. Я набрала их двенадцать штук, отчистила, отмыла до блеска и теперь могу угощать чаем хоть саму Яшу Квасильеву.

Пока их не сморил сон, я устраивала лежбища – каждому отдельно, а главное – подальше от моей постели. Когда же они заснули, я разложила их поаккуратнее, взяла ключ от Натальиной квартиры, пару полосок с милицейской печатью и пошла наверх.

Оказавшись в Натальиной квартире, я первым делом позвонила египетской царице. И произнесла вранье, которое готовила по меньшей мере пятнадцать минут, очень стараясь, чтобы получилось в духе Яши Квасильевой.

– Ваше величество, добрый вечер! – обратилась я к ней, хотя за окном уже была ночь. – Тут такое дело – вас приглашает к себе негус абиссинский вместе с принцессой Натальей и прочими родственниками. Нужен список родственников.

– Живых или покойных? – уточнила старуха.

– Живых, разумеется.

– Ну и дурак же этот негус! – вспылила она. – Без мумий, сердцу моему любезных, я в путь не тронусь! Вереница саркофагов должна в пути меня сопровождать!

– Ну, ладно, ладно, – забормотала я, – конечно же, он имел в виду и покойников!

– Тогда записывайте. Прадедушка Аменхотем и шесть прабабушек. Дедушка Тетанхамон, восемь прабабушек и одиннадцать саркофагов со священными крокодилами. Еще прапрадедушка Эхнатон с семейством…

Она перечислила мне, кажется, всю историю Древнего Египта в мумиях и саркофагах.

– Очень хорошо. А живые родственники?

– Мой окаянный братец Птолемей со всем его запутанным семейством! И тетка Фтататита с дочерьми, и дядя Клавдий с римскою родней – всего шестнадцать!

Она еще кого-то называла – и с той же степенью достоверности. Я поблагодарила и положила трубку. Как я и предполагала, проку от Клеопатры не было никакого.

Так, кто же еще может знать Натальиных приятелей?

Размышляя, куда бы обратиться с этим вопросом, я одновременно думала еще на одну тему: сколько места занимают полмиллиона долларов? Вдруг Корявый ошибся и они все еще где-то тут спрятаны? Допустим, деньги в банкнотах по сто баксов. Такая банкнота существует, честное слово, я сама ее два раза видела. Если в пачке сто банкнот – а именно столько обычно бывает в пачках, – то, значит, пятьсот пачек. Это, это…

Хорошо, что у Натальи полно бумаги и карандашей. Я взяла большой лист и стала рисовать стереометрическую фигуру, в котором поместилось бы полмиллиона зеленых. В основание положила десять пачек – две на пять, почти квадрат со стороной сантиметров этак тридцать – и стала наращивать вверх. Если пачка – примерно сантиметр, то в высоту, стало быть, полметра. Здоровая дура, однако! Тот самый чемодан денег, о котором все мы регулярно мечтаем…

Я вспомнила быка, которого утащила на ночь глядя к Юльке, чтобы умаслить египетскую царицу. Бык огромен, не спорю, и какие-то дырки там в постаменте были. То есть, внутри – пустота. Но даже если изваять это чучело из спрессованных баксов… Нет, точно останутся лишние.

Или загадочный приятель дал Наталье на сохранение полмиллиона в тысячебаксовых банкнотах? Теоретически, если есть тысячерублевые, почему бы не быть тысячебаксовым?

Тогда куча будет в десять раз меньше, всего пятьдесят пачек… или нет?..

Поскольку мне никогда не приходилось иметь дело с такими суммами, я запуталась в нулях и махнула на арифметику рукой. А что? Сама Яша Квасильева как-то рассчитывала размер такой вот кучи денег и ошиблась на два нуля! Это обнаружила самая дотошная в нашем клубе Анжелика Петраускайте и подняла шум. Разгорелись страсти, часть клуба решила писать Яше письмо с вопросом: нечаянно ли она забыла про эти два нуля, или просто использовала такой художественный прием? Вторая часть клуба была резко против письма – какое право мы имеем отнимать драгоценное время у знаменитой писательницы своими дурацкими вопросами? Всех помирил сын Земфиры Крюконян. Он отыскал в Интернете сайт Яши Квасильевой, где можно было задать вопрос необременительно для Яши, потому что на большинство отвечают ее секретари. И якобы там уже под сорок тысяч разнообразных вопросов. Клуб не поверил – тогда дитя повело самых недоверчивых в Интернет-кафе, залезло на этот сайт, и мы просто обалдели. Там хватило бы материала на тысячу докладов! Поэтому мы решили на сайт больше не лазить, чтобы не было соблазна воровать оттуда информацию, а до всего докапываться своими мозгами.

Что касается нулей – мы дали вундеркинду записочку, чтобы он присоединил к этой энциклопедии и наш вопросик. И уже второй год ждем ответа.

Вряд ли я вынесла из квартиры эти проклятые баксы. Во-первых, чтобы так уверенно это утверждать, нужно было видеть меня с ними. На лестнице мне даже никто из жильцов ни разу не попался. На улице я могла быть замечена с быком за плечами и с картиной в пакете. Если Корявый решил, будто в пакете баксы, так это, наверно, были десятитысячные банкноты. Были же у нас раньше десятитысячные рублевые бумажки?

Конечно же, я и про кресло подумала, которое Наталья дала мне на сохранение. Но вот как раз с креслом-то меня никто наверняка не видел! И, если деньги в кресле, почему мне дают на возврат целых десять дней? Достаточно сказать: падла, выставь кресло на улицу!