Лорды Белого замка - Элизабет Чедвик

Слегка потрепанный, но целый и невредимый, не считая кое-где порванных парусов и слегка протекающих швов, флот принца Иоанна вошел в Уотерфорд, приветствуемый несколькими ирландскими баронами – переселенцами нормандского происхождения, что вторглись в Ирландию еще четверть века назад и пустили здесь корни. Нетвердо стоящих на ногах, покачивающихся от последствий морской болезни и выпитого вина, Иоанна и членов его свиты препроводили в крепость Уотерфорд, известную как Башня Реджинальда – по имени построившего ее вождя викингов.

Лорд Теобальд чувствовал себя прескверно во время всего вояжа и лишь невероятным усилием воли сумел держаться прямо, пока конюх подводил к нему под уздцы гнедого жеребца. Лорд вцепился в поводья и покачнулся. Лицо Теобальда было серо-зеленым.

– Подсади меня, – приказал он Фульку. На последнем слове его чуть не стошнило.

Фульк поспешно подбежал и поставил ногу Теобальда в стремя, толкая его вверх. Барон оттолкнулся и тяжело опустился в седло. Сквозь зубы у него вылетело приглушенное ругательство, и он рыгнул в лошадиную гриву. Конь, уэльский коб, заволновался, и Жан покрепче сжал поводья. Обыкновенно румяное лицо оруженосца приобрело землистый оттенок, а ноги шли нетвердо, но он держался гораздо лучше господина.

– Сэр? – тревожно посмотрел вверх Жан. – С вами все в порядке?

– Ничего страшного, только держи эту скотину ровнее, – через силу выдавил Теобальд.

– Да, милорд.

Жан быстро переглянулся с Фульком и, щелкнув языком, пустил лошадь тихим шагом. Теобальд мучительно застонал. Фульк шагал у стремени, неся штандарт своего лорда, и влажный морской ветерок приятно хлопал шелком. Впереди сверкали вышитые золотом анжуйские леопарды на кроваво-красном фоне. Темная голова Иоанна, увенчанная золотым обручем, то поднималась над грозным окружением из копий и знамен, то снова пропадала из виду. Горожане-ирландцы мало отличались от англичан и валлийцев. Те же простые котты неярких оттенков коричневого, песочного и зеленого цветов. Кое-где попадались синие или другие более яркие одеяния, выделявшие из толпы человека зажиточного. Старики здесь отращивали длинные волосы и носили тяжелые окладистые бороды, которые напоминали Фульку об одичавшем отшельнике, встретившемся ему как-то в лесу за Олбербери. Звуки ирландского, или гэльского, языка были непривычны для его ушей: они казались одновременно и музыкальными, и резкими. Фульк поверхностно знал валлийский, нахватавшись немного от Керидвен, няни Алена. Ирландский по сравнению с ним был менее мелодичным, но по-своему завораживающим.

Фульк заметил, что ни коренные местные жители, ни нормандские переселенцы не улыбались. Люди почтительно кланялись торжественной королевской процессии, но на лицах было написано недоверие, а кое у кого в глазах горел на смешливый огонек. Фульк чувствовал между лопатками легкий зуд, ощущение уязвимости, и слегка успокоился, лишь когда они оказались под защитой толстых стен Башни Реджинальда.

– Вы сможете спешиться, милорд? – Придерживая стремянный ремень, Фульк тревожно посмотрел на Теобальда: тот так стискивал поводья, что костяшки пальцев у него побелели.

Теобальд молча кивнул, плотно сжав губы. Наклонившись вперед, он перекинул правую ногу через седло и соскользнул по боку гнедого на землю. На мгновение Фульк принял на себя весь вес его тела, ухватив Теобальда за плечи и придержав ему ноги.

Покачнувшись, барон усилием воли выпрямился.

– Почему я чувствую себя так, будто до сих пор нахожусь на борту корабля? – простонал он и на нетвердых ногах отошел в угол внутреннего двора. Там бедняга согнулся пополам, и его стошнило.

– Фицуорин, ты и на меня точно так же действуешь. – Принц Иоанн задержался у входа в башню, чтобы поддеть Фулька. – Меня при виде тебя просто тошнит.

Его спутники захихикали. Фульк взирал на Иоанна в вежливом, но ледяном молчании. После случая с шахматной доской принц не упускал возможности вывести Фулька из себя, хотя прежде никогда не делал этого в присутствии Ранульфа де Гланвиля или Теобальда Уолтера. Теперь, когда в руках Иоанна была власть, а Теобальд оказался беспомощен, принц явно чувствовал свою безнаказанность. Самым разумным для Фулька было игнорировать Иоанна и надеяться, что ему быстро надоест швыряться оскорблениями, если те будут отскакивать, как мячик от стены.

– Сир, соблаговолите войти. Для вас все готово, – сказал Филип Вустерский, сопровождая свои слова приглашающим жестом. Его отправили вперед, чтобы заблаговременно подготовиться к приезду его высочества.

Принц наклонил голову.

– Разумеется, у меня нет ни малейшего желания оставаться здесь, со всякими болванами и простолюдинами, – заявил он. – Позаботьтесь, чтобы милорду Уолтеру помогли почиститься. Сомневаюсь, что от его оруженосцев будет польза.

Он пошел дальше, и Фульк наконец выдохнул.

– Не обращай внимания, – вполголоса проговорил Жан.

– Всякий раз, как он начинает меня злить, я делаю в уме очередную зарубку, – сверкнул глазами Фульк. Он подошел к белому как мел Теобальду, который стоял, опершись о стену. – Вы можете идти, милорд?

Держась за живот, Теобальд медленно выпрямился.

– Будь я проклят, если меня придется нести, – хрипло сказал он и забрал у Фулька знамя, чтобы использовать древко в качестве костыля. Поддерживаемый слева и справа оруженосцами, он медленно двинулся в башню.

Филипу Вустерскому удалось отыскать в замке отдельную комнату, чтобы Теобальд мог прилечь и подождать, пока его разыгравшийся желудок успокоится. Жан отправился на поиски травяного отвара для их господина, а Фулька оставил распаковывать багаж. Лорд Теобальд лежал на своем дорожном тюфяке желтый, словно восковая фигура. Фульк подозревал, что барон не только страдает от последствий морской болезни, но и вдобавок съел что-то такое, чего не приняли его внутренности. Юноша подошел к узкому оконному проему и стал вглядываться в дождливые апрельские сумерки. Ограниченный обзор позволял увидеть лишь несколько построек на внутреннем дворе. Созерцая подобный пейзаж, вполне можно было представить себя где угодно, от Вестминстера до Ламборна. До ноздрей Фулька донесся аппетитный аромат жарящегося мяса. Лежащий на кровати Теобальд тоже почувствовал запах и застонал.

Тяжелая завеса, отделявшая комнату от лестницы, загрохотала по карнизу. Фульк обернулся. Но вместо Жана с чашкой отвара он увидел восхитительно-красивую молодую женщину, рядом с которой шла собака. Огромная псина с косматой серебристо-серой шерстью, крупнее ему еще не встречалось – даже больше, чем отцовская оленья борзая: каждая лапа размером с плуг. Ален, самый младший из братьев Фулька, запросто мог бы кататься на такой собаке, как на пони. На незнакомке были платье из розовой шерсти в нормандском стиле и белая накидка, которую придерживала плетеная лента. Волосы, черные и блестящие, как у Фулька, двумя тяжелыми косами свисали до пояса.