Транс-Атлантик - Витольд Гомбрович

*

Когда ж однако поздним вечером — а я от усталости едва на ногах держался — домой вернулся, карточку от Советника Подсроцкого застаю, чтоб я в Посольство к 10 утра объявился, где Ясновельможный Посол со мной увидеться желает. Вызов сей как гром средь ясного неба меня поразил, ибо, хоть и не знаю, чего они там хотят, чего мне сделают, да уж верно насчет того Хожденья на Приеме или даже о Путо! О, пошто терзают, пошто Покою не дают, мало ль каши заварили, мало ль стыда мне и себе наделали! А может и кары какие, громы на меня падут за шутовство мое! Однако идти я был обязан, и вот, иду и об одном думаю: не тронь ты меня, не то я тебя трону, и ты не с каким-то там вертопрахом дело имеешь, а с Человеком, который у тебя костью в горле станет. Иду, стало быть. На улице «Polonia, Polonia» крик назойливый, но я иду, и в то время, как Отчизны бой и крик безжалостный отовсюду слышатся, я с Сынчизной в голове иду и иду. Тихо в Посольстве и комнаты пусты, но я иду, и ко мне Подсроцкий-Советник в брюках выходит полосатых и в сюртуке, да в двойном воротничке с бабочкой, углом повязанной. Очень вежливо меня поприветствовал, но очень холодно, и, два раза кашлянув, он мне пальцем своим длинным английским дверь входную указывает. Вхожу, а там Министр за столом стоит, рядом — другой Посольства член, которого мне Полковником Фихчиком, военным атташе, представили. На столе книга Протоколов и чернильница на то указывали, что, видать, не простой разговор предстоит, но Заседание какое.

Ясновельможный Посол выглядел бледным и невыспавшимся, но выбрит был гладко. Самым любезным образом поприветствовали меня, хоть, может, ему и было слегка не по себе… но ничего, мне тычок в бок и говорит: «Знать тебя не знаю, заварил ты кашу, упился вчера, осрамился как черт знает что перед людьми, ну да ладно, что было, то было…»

Тут он глазом стрельнул и вслед Фихчик с Подсроцким стрельнули. Понял я, значит, что всю ту глупость, что вчера приключилась, на пьянку сваливают, и говорю: «Зачуток перебрал я Родимой, добро бы только колика, а тут еще и икота…» Загоготал тут Посол, за ним — Советник, а за ним — Полковник.

Но смех сдавленный, деланный, как будто что против меня замышляют. Тут говорит Министр: «Скажи-ка ты мне, что там с этим паном Кобжицким, Майором, ссора что ль какая была, а? А то как Пан Советник к Барону поехал вчера коней смотреть, то там Барон сказывал, что дуэль будет. Правда ли?» Видя, что об этом они сведения имеют, я сказал, что из-за Чарки все, которую в Томаша бросили. Говорит Министр: «А еще говорил Барон, что необыкновенно достойно, благородно в этих обстоятельствах к наставлению всех Иностранцев, сие лицезревших, Майор Кобжицкий держался, чем неотвратимо доказал, что и с дуэлью этой он в грязь лицом не ударит и как рыцарь, как муж достойный, к барьеру выйдет. А то тут важно, судари мои, чтобы Мужества этого нашего под спудом не держать, а, конечное дело, на все четыре стороны света раструбить к вящей славе имени нашего, да еще в годину, когда мы на Берлин, на Берлин, в Берлин (Тут повскакали все, первым — Посол, вторым — Полковник, третьим — Советник, и кричат: Берлин, Берлин, на Берлин, на Берлин, в Берлин!)

Я пал на колени. И как только кричать они перестали, Советник это в Протокол занес. Дальше говорит Ясновельможный Посол: «Я с той мыслью сюда Господ с господином Гомбровичем на Заседание призвал, чтобы посоветоваться, как и что делать, ибо не только Гениями-Мыслителями, необычайными Писателями Народ наш славный Прославлен, но и Героев мы имеем, и когда там на родине у нас необычайное Геройство наше, пусть же и тут люди видят, как Поляк держится! В том и Посольства обязанность, чтобы талант в землю не зарывать, а для всех показывать, каково наше Геройство, ибо Геройство наше врага превозможет, Геройство, Геройство Героев наших неотразимое, необоримое тревогой силы адские исполнит, которые перед Геройством нашим содрогнутся и отступят! (Повскакивали, стало быть, все, и первым — Министр, вторым — Полковник, третьим — Советник и кричат: «Герой, Герой, Геройство, Геройство!»

Я пал на колени. Но говорит Министр: «А посему я после Дуэли, Бог даст счастливой, обедом торжественным пана Кобжицкого Майора в Посольстве почествую, на который и Иностранцев приглашу, а уж мы-то Силы Адские одолеем!» Советник тут же речь сию Ясновельможного Посла запротоколировал, а когда писать кончил, в раж впал и крикнул: «Отличная Мысль, Ясновельможный Пане Благодетель мой, прекрасная мысль!»

Полковник говорит: «Бесподобная Мысль Пана Благодетеля моего».

Говорит, значит, Министр: «А что, кажись, Неплохая Мысль!» На что все заголосили: «Отличная, знатная Мысль!». и тут же в Протокол занесли. Занеся же, Советник снова в раж впал и воскликнул: «Не бывать тому, не бывать, чтоб Ворог нашу силу-Отвагу одолел, и уж нету на всем белом свете Отваги такой, как наша! Ясновельможный Пане! А почему бы на самой дуэли Ясновельможному Послу не поприсутствовать? Итак, я предлагаю, чтобы не только на Обед в Посольстве, но и на Дуэль иностранцев пригласить: пусть видят, как Поляк с пистолетом к барьеру выходит! Пусть видят, как Поляк с пистолетом на врага, а пусть их всё это видят!» Воскликнул тогда Министр вместе с Полковником: «Пусть видят! Пусть видят!» Я на колени пал.

Но Ясновельможный Посол, для Протокола накричавшись, лицом передернул, глазом стрельнул, голос понизил и говорит в сторону, Советнику: «Ох и болван, болван с Пана Болвана — как же это ты будешь на дуэль приглашать, ведь Дуэль — не Охота. Ой, глупость сморозили, и как из этого выпутаться, когда в Протокол уже занесено?» Покраснел Советник, василисковым глазом на Министра глянул и говорит, да тихо так, в сторонку: «Может вымарать?» Говорит Посол: «Как же ты вымарывать будешь, протокол ведь!» Побледнели они все трое и на Протокол глядят, а тот на столе лежит. Я на колени пал. А они давай голову ломать: как тут быть, что делать?

Наконец заговорил Полковник: «Ой, глупость какая, и зря мы это ляпнули, да только есть-таки ход, чтоб все как следует уладить. Оно, Ясновельможный Пане, конечно, что ты, Пан, на Дуэли присутствовать не можешь, да и гостей не можешь на нее привести, ибо справедливо, Ясновельможный Пане, замечаешь, что дуэль — не охота… да только можно было бы как раз охоту учинить с борзыми на зайца, а на нее-то Иностранцев и пригласить… и так, когда Дуэль идти будет, мы вроде как бы и рядом, а однако ж — за зайцами проезжать будем, и под этим предлогом Охоты можешь, Ясновельможный Пане, иностранцам Дуэль показать, а к ней — и подобающую случаю орацию Чести-Доблести-Отваге нашей произнесть». Говорит Министр: «Побойся Бога, как это мы Охоту с борзыми учинять будем, коль ни борзых, ни коней нема!» Отвечает ему Советник: «Борзые бы нашлись у Барона, а что касательно коней, так и их тоже можно было бы из Райтшулле у Барона взять, у него там много молодняка!» Говорит Полковник: «Конечно, у Барона не только кони, собаки, но и хлысты, краги, шпоры найдутся. В двадцать или тридцать коней Кавалькадой можно бы проехать. Вот так, Ясновельможный Пане: либо туда, либо сюда, либо Пан, либо пропал, потому как Протокол ждет…»

Запрыгали все как ошпаренные. Но говорит Министр: «Побойтесь Бога, безумцы, зайцев-то, зайцев нема! Очумели вы что ль: как же охоту на Зайцев устраивать, коль здесь город большой, зайцев днем с огнем не сыщешь!» Буркнул Советник: «То-то и оно, что зайцев нет!» Я на колени пал. Говорит Полковник: «Так-то оно так, насчет зайцев тут шаром покати. Да только, Ясновельможный Пане, Протокол, Протокол, ведь какой-то выход нужен, Протокол, Протокол…»

И все как шальные вокруг Протокола скачут. Я на колени пал. Но заговорил Министр: «О, Боже, Боже, как же это Охоту на Зайцев, да с борзыми устраивать — война ведь, война!» Советник говорит: «Протокол!» Полковник: «Протокол!» Но воскликнул Ясновельможный Посол: «Боже, Боже, да как же это без Зайцев и на Зайцев?!» Всеобщий глас: «Протокол!» Ну, стало быть, Посовещавшись, делать нечего, голову ломают, кряхтят (а Протокол-то жжет, жжет), пока в конце не заговорил Посол, как полотно бледный: «Г… г… черт подери, давай так, давай, раз по-другому нельзя… только что я буду Кавалькаду на зайцев устраивать, если зайцев нет! Ой, что-то тут не так, как нужно, видать, с этой муки хлеба не испечешь!» Я тут на колени пал.

Сошлись, значит, на том, что коней, собак у Барона возьмут, и с борзыми на поводке Кавалькадой с Дамами неподалеку от места Дуэли проезжать будут как ни в чем ни бывало, что это как бы случайно: за зайцами заехали. Тогда-то Ясновельможным Дамам и приглашенным Иностранцам Дуэль показав, им же Мужество, Честь, Сраженье покажут, а также — Храбрость безмерную, Кровь Сердечную, Достоинство Непоколебимое, Веру св. Необоримую, Силу св. Небесную и Чудо св. Всенародное. Я на колени пал. На том порешив и, в Протокол занеся, закрыл Посол заседание, и все, повесив носы на квинту (ибо чуяли, что заварили кашу), «хвала, хвала, честь, честь» сказали; и первым сказал Посол, вторым — Полковник, третьим — Советник. Я же, на колени пав, тоже быстро удалился.