Начало пути - Александр Клыгин

– Какое платье! – восхищенно вздохнула Марианна.

– Какая тачка! – восхищенно вздохнул Эльдорадо.

Когда они уже сидели за одним из маленьких столиков и листали меню, Эльдорадо начал сомневаться, что у него хватит денег на то, чтобы расплатиться за многочисленные блюда, заказанные Марианной.

– Я думал, ты сидишь на специальной диете, – сказал Эльдорадо, заказывая себе что-то дешевое.

– Все так думают, – усмехнулась Марианна. – На самом деле я лопаю больше, чем все мои подружки вместе взятые.

– Поразительно! – воскликнул Эльдорадо. – И у тебя при этом такая потрясающая фигура!

– Спасибо за комплимент, – сказала Марианна.

Эльдорадо прикинул, когда это он успел сказать комплимент. Так и не сообразив, что из вышеперечисленного было комплиментом, Эльдорадо сказал:

– Можешь меня не благодарить, я всегда говорю только правду.

– Ты такой милый! – сказала Марианна.

Эльдорадо задумался, когда это он успел ей понравиться. Затем он вспомнил, что женскую логику понять невозможно, и окончательно в этом убедился, когда Марианна шепнула ему перед тем, как они собрались уходить:

– Отвлеки официантов, а я пока стяну отсюда пару салфеток.

Эльдорадо отвлек всех без исключения официантов, когда платил по счету. Марианна в это время набивала сумку красиво сложенными салфетками.

Из ресторана Эльдорадо и Марианна отправились к общежитию. При входе в общежитие они столкнулись с курьером, доставившим цветы.

– Это что, каждый день продолжается? – спросил Эльдорадо у Марианны.

– Да, – ответила Марианна. – Зато у всех девчонок в общежитии каждый день в комнатах свежие цветы.

– Красота – страшная сила, – пробормотал Эльдорадо. – Ну что, до завтра? Обязательно к тебе зайду, помогу выпроводить курьеров с цветами.

– Спасибо, – сказала Марианна. – Буду тебя ждать.

– Пока, – сказал Эльдорадо, и направился к автостоянке, хотя у него и не было машины.

Эльдорадо направился к дому Ричмонда, где еще утром собралось руководство и часть активистов антирабской кампании. Заходя в квартиру Ричмонда Эльдорадо, к своему удивлению обнаружил, что вся толпа до сих пор там – члены антирабской кампании ждали результатов несколько затянувшегося «Похода На Белый Дом» – Ричмонд ушел днем и где-то задерживался.

Во мраке Белого Дома

А вот что происходило с Ричмондом, пока Эльдорадо с Марианной таскались по ресторанам и мечтали о своем. Ричмонд приехал в Белый Дом, где просидел три часа в приемной, прежде чем его принял Парэрас.

Надо сказать, что кабинет Парэраса Сарэры, одного из первых министров, был весьма роскошным, но производил гнетущее впечатление – в интерьере кабинета преобладал темно-коричневый цвет. Стены кабинета были отделаны деревом, покрытым лаком, на окнах висели тяжелые занавески, слегка раздвинутые у того окна, где располагался стол министра. Парэрас сидел за тяжелым деревянным столом спиной к окну и перебирал бумаги. На столе не было компьютера – в начале девяностых годов компьютер еще не был непременным атрибутом делового человека, и компьютеры можно было увидеть только в вычислительных центрах, занимающихся обработкой информации.

Ричмонд вошел в кабинет, и в первый момент его глаза не могли привыкнуть к темноте, а когда он увидел Парэраса, сидящего за столом перед ярким белым пятном окна, Ричмонд смог разглядеть только силуэт Парэраса. Но через несколько секунд глаза Ричмонда привыкли к освещению в кабинете, и он смог во всех деталях рассмотреть сидевшего перед ним министра.

Между тем сам Парэрас умело воспользовался преимуществами такого освещение. Пока Ричмонд моргал, привыкая к свету, бьющему из окна, Парэрас внимательно разглядывал его, ибо лицо Ричмонда в этот момент было хорошо освещено. Видимо, к тому времени, когда Ричмонд проморгался, министр уже составил о нем какое-то мнение. Однако Ричмонд довольно быстро приспособился к освещению и тоже смог разглядеть Парэраса, и даже составить о нем свое мнение.

Парэрас был крупным кошандийцем, покрытым грязно-коричневой шерстью – похоже, это был естественный цвет его шерсти, говоривший о неблагородном происхождении министра (у кошандийцев была целая система определения общественного положения и происхождения индивида, большую роль в этой системе играли цвет и текстура шерсти). Возможно, Ричмонд разглядел бы и больше деталей внешности Парэраса, но тут министр заговорил.

– Здравствуйте, мистер Ричмонд, – сказал Парэрас. – Я знаю ваше имя и род занятий, мне о вас уже доложили. Мне давно о вас давно докладывают. Не знаю, зачем вы ко мне пришли, однако я думаю, вы знаете, что мы собираемся принять закон о запрещении вашей кампании, так что я советую вам и этой вашей кампании самораспуститься в ближайшее время. Это было бы наилучшим выходом для всех. Особенно если вы принесете извинения за все учиненные беспорядки. А то нам поступают какие-то жалобы на вас. Из содержания этих жалоб никто ничего не понимает, и нам надоело выслушивать то, чего мы не понимаем. Кроме того, ваша кампания вечно торчит в политических новостях, а нам это совсем не нужно. Это противоречит официальной политике партии и правительства.

– Я пришел, чтобы просить вас не принимать закон о нашем запрещении, – сказал Ричмонд.

– Боюсь, что вы не сможете меня убедить, – усмехнулся Парэрас. – У вас ведь нет ничего, что вы можете предложить мне взамен, по крайней мере, ничего, что меня бы заинтересовало.

– Кое-что у нас все же есть, – сказал Ричмонд и протянул ему конверт.

Парэрас открыл конверт, со снисходительной улыбкой пересчитал деньги и спросил:

– Неужели вы думаете, что этот закон можно оценить в три тысячи? Он стоит гораздо больше. Вы с вашим опытом общественной работы должны бы это понимать.

– На данный момент это все, что у нас есть, но я хотел бы предложить вам долгосрочное сотрудничество, – сказал Ричмонд. – Как вы смотрите на то, чтобы получать от меня такой конвертик каждый месяц? И конечно же, мы не забудем про вашего коллегу, мистера Родэрваласа.

– Ну что ж, я думаю, что смогу уговорить Родэрваласа, – сказал Парэрас, пряча конверт в стол. – Мы вам обязательно позвоним, мистер Ричмонд. Сейчас можете идти.

– А что будет с законом о запрещении деятельности антирабской кампании? – спросил Ричмонд.

– У нас в проекте множество законов, – вздохнул Парэрас. – До многих из них руки не доходят годами.

– Я вас понял, – сказал Ричмонд. – И я ухожу. Спасибо вам, мистер Сарэра и до свидания.

– До свидания, – кивнул Парэрас, после чего Ричмонд вышел.

Оставшись один, Парэрас снова достал из стола конверт Ричмонда, какое-то время снова пересчитывал деньги, потом засунул деньги в карман пиджака, разорвал пустой конверт и швырнул его остатки в корзину для мусора. Проделав все эти нехитрые операции, Парэрас снова начал разбирать бумаги на столе, внимательно перечитал какой-то документ, после чего пододвинул к себе телефон и куда-то позвонил. На другом конце линии долго не брали трубку, Парэрас даже начал волноваться. Наконец, ему кто-то ответил.