Мой друг по несчастью - Артём Римский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Иди ищи водку, сукАААа!.. Где?! А я откуда знаю, где?! Там, куда ты вылила мою бутылку, сукАААа! Что ты сидишь?! Иди и ищи!.. Нет?! Нет, сукАААа?! Значит, я пойду! А я найду, сукАААа! Я найду!
Пока я гладил рубашку, то вновь подумал о том, что стоило бы вызвать полицию. Наверное, так же думали и другие соседи, чей утренний покой второй день подряд нарушался воплями этого бешеного чудака. И, скорее всего, все они, как и я, останавливались на мысли, что вызовет кто-то другой, да и вообще, лезть в чужую жизнь не лучшая затея.
– Куда?! Подальше от тебя, сукАААа! Я трогаю твои вещи?! Я выливаю твои блядские йогурты и кефиры, а, сукАААа?! Я хоть пальцем, хоть мизинцем, хоть ногтем трогаю твои вещи?! Что ты корежишься?! Я трогаю твои вещи?! Я выливаю твои духи и твои шампуни?!. Нет?! А почему ты мою водку вылила, сукАААа?! Уйди на хер со своими пластырями! Почему ты мою водку трогаешь?! Почему, сукАААа?!
Хлопнула дверь. Как я понял, сосед пошел искать себе компанию таких же утренних страдальцев. Мне почему-то сразу пришел на ум Мученик. Однако заострять мысли на нем я не стал. Не хотелось сейчас думать ни о Мученике, ни о Ричи, ни о Червоточине, ни о соседе. Хотелось думать о том, что сегодня у меня второй день моей войны и впереди очень жаркие бои. Один из них начнется очень скоро, второй ожидает вечером – неудача с Червоточиной ничуть не выбила меня из колеи. Хотелось думать о людях приветливых и открытых, которых, к сожалению, вчера я почти не встретил на фоне алкоголиков и психопатов. Хотя стоило признать, что именно мой пьяный сосед должен был сегодня утром гладить свою рубашку перед собеседованием у главы «Языка без костей».
– Спасибо, бедная женщина, – прошептал я в адрес своей соседки и усмехнулся.
Я вышел из дома в половине десятого и не спеша двинулся вчерашним маршрутом: по Главной улице до перекрестка с улицей Джека Лондона, дальше на север до улицы Мартина Идена. И что же вы думаете? Стоило мне выйти на улицу, как я вновь ощутил этот странный холодок, проникавший под одежду и рождавший ощущение мурашек по коже. Я посмотрел на солнце, которое стояло уже достаточно высоко, зажмурился и попросил его завязывать со своими бурями. И вроде бы этот холодок по коже не мог доставить особого дискомфорта, но все-таки одним свои наличием уже рождал легкое чувство неуверенности.
Впрочем, довольно скоро у меня получилось не обращать на него внимания, которое я сосредоточил на прохожих. На таких же людях, как я. Спешивших на работу, в университет, в магазин, с ребенком в детский сад. Очень мне нравилось рассматривать их в это утро. Не хочу показаться невежливым, но не мог я отделаться от чувства, что вот хоть на полшага, но я все-таки впереди них. Знаю, не очень меня красит такая нескромность, но ничего не могу с собой поделать. Ну не видел я просто в их глазах той идеи, которую постиг я. Не видел я в них той решимости просто взять и построить все заново, как это решил сделать я. Не видел я в них постижения той истины, до которой добрался я: действуй быстро и стремительно, бери свой кусок пирога, а к остальному тебя тут же пригласят. Не знаю, как выглядела моя легкая улыбка, которой я поглядывал по сторонам – наверное, все-таки высокомерно. В любом случае, как бы мне этого ни хотелось, в продолжение всего моего пути до неприметной улочки Мартина Идена никто мне в ответ не улыбнулся.
В «Язык без костей» я явился за пять минут до назначенного времени. Все так же строгая девушка, которая встречала меня и вчера, сказала, что директор компании уже готов меня принять, но если мне нужно какое-то время или я хочу выпить кофе, то у меня еще есть пять-десять минут. Я ответил, что готов встретиться с директором компании, и она провела меня к его кабинету. На двери висела табличка, гласившая: «Язык без костей. Господин Генрих Асфиксия. Генеральный директор».
Секретарша предварительно заглянула к своему начальнику, после чего впустила меня, а сама удалилась.
Я переступил порог и оказался в небольшом кабинете, сплошь в красных тонах. Красным было все: стены, потолок, ламинированный пол, мебель. Конечно, все это играло разными оттенками и немного разбавлялось содержимым шкафов, офисной техникой и бумагами на столе, но общая композиция читалась и производила довольно необычное впечатление. Необычным оно было, наверное, от самой возбуждающей сути красного цвета. Окно, в стене напротив двери, также было прикрыто красными занавесками, и яркий солнечный свет, пробиваясь внутрь кабинета, казалось, только сгущал краски.
Только после того, как оценил помещение – хотя длилось это не более двух секунд, – я сосредоточил свое внимание на человеке в кресле за письменным столом. Вернее, он сидел в кресле, когда я только вошел и уже успел подняться и двинуться мне навстречу.
Это был невысокий, кругловатый мужчина с короткими, семенящими ногами, лысой головой и приветливым лицом. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, может, чуть больше. Мне он сразу понравился, возможно, потому, что он стал первым человеком за день, который мне улыбнулся.
– Доброе, доброе утро! – говорил директор, энергично пожимая мне руку и заглядывая в лицо маленькими зелеными глазами. – Очень, очень рад!
– Доброе утро, господин… Асфиксия, – я немного замялся, перед тем как произнести столь странную фамилию. – Я тоже очень рад знакомству. Надеюсь, долгому. – Меня зовут…
– О, а как я надеюсь, как я! – перебил он меня и, выпустив мою руку, указал на свободное кресло. – Но, и практически в этом не сомневаюсь, молодой человек. Практически не сомневаюсь.
Такой вердикт сразу меня обнадежил. Я почувствовал себя спокойней и сел в кресло – естественно, красного цвета.
– Рад это слышать, – сказал я. – Вы смотрели мое резюме? От имени…
– А как же?! – вновь он не позволил мне представиться и немного неуклюже обошел свой стол и плюхнулся в кресло, уронив со стола какую-то папку. – А как же? – повторил он, проводив папку взглядом, но не подняв с пола. – Конечно, я ознакомился с вашим резюме и остался вполне удовлетворен. Уверен, что вы – именно то, что нам нужно. Именно то!
Он замолчал и воткнул в меня
