Нейромант - Уильям Гибсон

Дверца растворилась на бесшумных петлях.

— 0467839, — сказал Кейс, и Молли вынула черный модуль из стойки. Он напоминал магазин большой штурмовой винтовки, его поверхности были покрыты значками предупреждений и грифами секретности.

Молли закрыла дверцу ячейки; Кейс перебросился.

Он выдернул нить из библиотечного льда. Она втянулась в его программу, автоматически переключая систему на полный реверс. Шлюз Сенс/Нета захлопнулся за ним, как только он выбрался наружу, подпрограммы свивались назад в ядро ледоруба, по мере того как он проходил удерживаемые ими шлюзы.

— Я вышел, Выводок, — сказал он и обвис на своем стуле. После накала реального набега он мог оставаться подключенным, но уже чувствовать свое тело. Сенс/Нету потребуется несколько дней, чтобы обнаружить пропажу конструкта. Ключом может послужить отклонение лос-анджелесской транзакции, что слишком точно совпало с террористическим актом Новых. Он сомневался, что трое охранников, встреченных Молли в коридоре, смогут выжить и рассказать. Он перебросился.

Лифт, с черным ящиком Молли, прилепленным к контрольной панели, ждал ее на том же месте. Охранник все еще лежал свернувшись на полу. Кейс только сейчас заметил дерм на его шее. Что-то из запасов Молли, чтобы крепче спалось. Она переступила через тело, отсоединила черный ящик и нажала ХОЛЛ. Двери лифта разошлись с легким шипением, и тут же из толпы в холле в лифт попятилась и упала женщина, ударившись головой о заднюю стенку. Молли проигнорировала ее, отклеивая дерм с шеи охранника. Затем она ногой вышвырнула белые штаны и розовый дождевик за двери, бросила им вслед черные очки, и спустила на лоб капюшон своего костюма. Конструкт в нагрудном кармане костюма ударялся ей в грудь при ходьбе. Она вышла.

Кейсу доводилось видеть панику, но не в закрытом пространстве. Работники Сенс/Нета сыпались из лифтов, осаждали двери на выходе, но их встречали только пенобаррикады тактиков и оглушающие выстрелы рапидов БАМА.

Два агентства, убежденные в том, что они сдерживают орду потенциальных убийц, взаимодействовали с нехарактерной для них степенью согласованности. За разбитыми остовами выходных дверей тела громоздились на баррикадах в три слоя. Гулкое уханье подавляющих ружей было постоянным фоном для криков толпы, которая накатывалась и откатывалась по мраморному полу холла. Кейс никогда не слышал ничего похожего на этот звук.

Очевидно, что и Молли тоже.

— Господи, — сказала она, и замешкалась.

Звук был похож на рыдание, плач, достигающий захлебывающегося вопля боли и беспредельного страха. Пол холла был покрыт телами, одеждой, кровью и длинными желтыми свитками истоптанных распечаток.

— Давай, сестра. Нам на выход.

Глаза двух Новых смотрели из бешено кружащихся оттенков поликарбона, их костюмы не поспевали за путаницей форм и цветов, бушевавших за ними.

— Ранили? Пошли. Томми тебя поддержит. — Томи передал что-то говорившему, видеокамеру, завернутую в поликарбон.

— Чикаго, — сказала она, — Я возвращаюсь.

И потом она падала, не на мраморный пол, скользкий от крови и рвоты, а в какой-то теплый как кровь колодец, в тишину и тьму.

Вожак Новых Пантер, представившийся как Тот Парень Люпус[26], носил поликарбоновый костюм с возможностью записи, позволявший воспроизводить фон по желанию. Примостившийся на краю стола Кейса наподобие искусно сделанной горгульи, он наблюдал за Кейсом и Армитажем полуприкрытыми глазами. Он улыбался. Его прическа была розового цвета. Радужный лес микробанков щетинился за его левым ухом; ухо было заостренным и поросшим розовой шерстью. Его зрачки были модифицированы, чтобы отражать свет наподобие кошачьих глаз. Кейс следил, как костюм ползуче меняет цвет и текстуру.

— Ты дал этому выйти из-под контроля, — сказал Армитаж. Он стоял в центре чердака наподобие статуи, запахнув темные блестящие поля дорогого плаща.

— Хаос, мистер Кто-то. — сказал Тот Парень Люпус. — Это наш стиль и наш способ. Это наш коронный удар. Ваша женщина знает. Мы работаем с ней. Не с вами, мистер Кто-то. — Его плащ приобрел странный угловатый узор, бежевый с бледным авокадо. — Ей нужна была команда врачей. Она с ними. Мы позаботимся о ней. Так что все в порядке.

Он снова улыбнулся.

— Заплати ему, — сказал Кейс.

Армитаж злобно посмотрел на него.

— Мы не получили товар.

— Он у вашей женщины, — сказал Тот Парень.

— Заплати ему.

Армитаж нехотя подошел к столу и вынул три толстых связки новых йен из карманов плаща.

— Хочешь пересчитать? — спросил он у Того Парня.

— Нет, — ответил Новый. — Ты заплатишь. Ты мистер Кто-то. И ты платишь за то, чтобы остаться им, а не мистером Имя.

— Надеюсь, это не угроза, — сказал Армитаж.

— Это бизнес, — ответил Тот Парень, запихивая деньги в единственный карман спереди своего костюма.

Зазвонил телефон. Кейс поднял трубку.

— Молли, — сказал он Армитажу, передавая ему телефон.

Геодезики Муравейника светились предрассветной серостью, когда Кейс вышел из здания. Его члены окоченели и как будто отвалились. Он не мог спать. Его уже тошнило от чердака. Люпус ушел, затем Армитаж, а Молли была где-то на операции. Мимо промчался поезд, отдавая вибрацией в подошвы. Вдали прозвучали гудки, растягиваясь под влиянием допплер-эффекта.

Он шел, сворачивая куда попало, с поднятым воротником, ссутулившись в новой кожаной куртке, выбрасывая окурки «Ехэюань» в канавы и снова закуривая. Он пытался вообразить подсаженные Армитажем капсулы с токсином, растворяющиеся в его крови, микроскопические мембраны становятся все тоньше, пока он идет. Это казалось нереальным. Таким же нереальным, как и страх и агония, что он видел глазами Молли в холле Сенс/Нета. Он обнаружил, что пытается вспомнить лица трех убитых им в Чибе людей. Мужчины были пустотой; женщина напомнила ему Линду Ли. Потрепанный трицикл-грузовичок с зеркальными окнами проехал, подпрыгивая, мимо него, пустые пластиковые цилиндры грохотали в кузове.

— Кейс.

Он бросился в сторону, инстинктивно повернувшись спиной к стене.

— Сообщение для тебя, Кейс. — Костюм Того Парня Люпуса циклически менял чистые основные цвета. — Пардон. Не хотел тебя пугать.

Кейс выпрямился, держа руки в карманах куртки. Он был на голову выше Нового.

— Тебе надо быть поосторожней, Тот Парень.

— Вот сообщение. Зимнее безмолвие.

Он произнес это, выговаривая каждую букву.

— От тебя? — Кейс шагнул назад.

— Нет, — ответил Тот Парень. — Для тебя.

— От кого?

— Зимнее безмолвие, — повторил Тот Парень, кивая, покачивая своим хохолком розовых волос.

Его костюм стал матово-черным, угольная тень на старом бетоне. Он исполнил странный короткий танец, вскружив тонкими черными руками, и исчез. Нет. Еще здесь. С поднятым капюшоном, укрывающим розовые волосы, его костюм имел в точности нужный серый оттенок, с такими же пятнышками и подтеками, что и тротуар, на котором стоял Новый. Глаза моргнули красным отсветом стоп-сигнала. И затем он исчез по-настоящему.

Кейс закрыл глаза и помассировал их окоченевшими пальцами, привалившись спиной к облезлой кирпичной кладке.

На Нинсэе все было гораздо проще.

5

Медицинская команда, которую наняла Молли, занимала два этажа безымянного кондо недалеко от старого центра Балтимора. Здание было модульным, словно гигантская версия "Дешевого Отеля" с сорокаметровыми саркофагами. Кейс встретил Молли на выходе из одного модуля с тщательно сработанной табличкой ДЖЕРАЛЬД ЧИН, ДАНТИСТ. Она хромала.

— Он сказал, если я пну что-нибудь, она отвалится.

— Я встретил одного из твоих дружков, — сказал он, — Нового.

— Да? И кого?

— Того Парня Люпуса. Получил сообщение. — Он передал ей бумажную салфетку с аккуратно выведенными красным маркером буквами З И М Н Е Е Б Е З М О Л В И Е.

— Он сказал-

Но ее рука поднялась в жесте молчания.

— Давай отведаем крабов, — сказала она.

После ланча в Балтиморе (Молли разделывала своего краба с настораживающией легкостью) они отправились подземкой в Нью-Йорк. Кейс научился не задавать вопросов; в ответ он получал только знаки молчания. Ее нога скорее всего беспокоила ее, и она редко говорила. Худая негритянка с деревянными бусами и древними резисторами, плотно вплетенными в волосы, открыла дверь Финна и повела их по тоннелю с мусором. Кейсу показалось, что кучи несколько подросли за время его отсутствия. Или скорее слегка изменились, спеклись под давлением времени, молчаливые невидимые чешуйки опадают, формируя как бы слой прелой листвы, прозрачную эссенцию выброшенной технологии, скрытно цветущей на мусорках Муравейника.