Город одиноких (сборник) - Борис Левандовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В проеме между двумя изящными книжными шкафами ее внимание привлекла ниша, необычно выделявшаяся среди прочего. Она выглядела наподобие арки, узкой и высокой, что никак не указывало Жанне на ее назначение. Внутри, несмотря на яркий дневной свет в комнате, было очень темно, будто за аркой находился глубокий грот или внутренняя поверхность была оббита черным бархатом. Присмотревшись, Жанна поняла, что так и есть.
Длительное всматривание в арку вызвало у нее легкое покалывание по всему телу, которое только усилило сновиденческое ощущение происходящего. Не следовало сюда приходить, сказала себе Жанна. Но осталась на месте. Куда ей было теперь деваться?
Неожиданно что-то серое мелькнуло у нее под ногами, пронеслось через комнату и скрылось за дальним горшком с особенно пышным фикусом. Жанна успела заметить, что это мышь. Мгновенно подтянула ноги под себя и едва не заверещала. Глупо, конечно, не такая уж она и трусиха, но мышей не выносила.
Она просидела так минуты три-четыре, напряженно вслушиваясь, не заскребется ли мышь где-нибудь прямо под софой или за ближайшим горшком, чтобы выскочить снова и… взобраться на нее прямо по толстым стоденовским колготам…
Инцидент с мышью заставил сердце Жанны застучать в два раза быстрее, зато ощущение, что, переступив порог этого дома, она вошла в сон наяву, исчезло.
В тот момент, когда Жанна решилась вновь опустить ноги на пол, в комнату вошла Эмма, неся поднос с чашками и распространяя божественный аромат кофе. Жанна отметила, что хозяйка успела переодеться в темно-сиреневый байковый халат, и теперь окончательно уверилась, что видит настоящую горожанку, которую занесло в эту глушь неизвестно каким ветром.
Эмма подкатила маленький столик на колесиках ближе к софе, затем опустила на него поднос.
– Если не возражаешь, – и села рядом с Жанной.
Запах кофе казался ей просто волшебным, еще бы – после той дороги, которую она проделала.
– Я рада, что твоя подруга сумела обойтись без моей помощи. Надеюсь, эти серьги ей очень идут, – сказала Эмма.
Жанне потребовалось напрячься, чтобы понять, что конкретно она имеет в виду. Кожу на спине и затылке кольнули сотни крошечных иголочек.
– Да, они ей очень дороги. Ведь это подарок ее жениха. Тогда еще жениха.
– Ну да, конечно, – закивала Эмма, беря чашку и сразу ставя назад, после того, как убедилась, что кофе еще слишком горячий.
Жанна тоже потянулась к столику, но та упредила ее мягким жестом:
– Осторожно, – пальцы Эммы легонько коснулись ее руки, совсем чуть-чуть, но Жанне все равно стало неприятно. – Можно обжечься. Давай лучше поговорим о тебе.
– Хорошо, – сказала Жанна, – за этим я сюда и приехала.
– Ты поступила правильно, – проворковала Эмма.
Жанна заметила, что она сидит как-то уж слишком близко к ней, и осторожно, чтобы не было заметно, подалась назад.
– Это все из-за того несчастного случая?
– Да.
– Он никак не идет у тебя из головы, не дает покоя ни днем, ни ночью. Особенно ночью.
– Да…
– Эмма тебя утешит, – она мягко опустила руку Жанне на плечо и улыбнулась, глядя ей в глаза. – Эмма знает, как.
– Что вы де… – Жанна хотела развернуться, но у нее ничего не вышло. У хозяйки дома были крепкие объятия.
Затем ее другая рука скользнула Жанне на грудь.
– Давай же, не бойся… – зашептала Эмма, приближаясь лицом к ее волосам. Теперь ее рука уже нырнула Жанне под свитер, нашла вторую грудь, пытаясь пальцами нащупать под блузкой сосок… еще секунда и они уже расстегивали пуговицы, стремясь добраться до лифчика, продолжавшего держать яростную оборону. Крепкий кофейный аромат захлестывал комнату могучими пульсирующими волнами…
– Ну иди же ко мне!.. – горячо шептала Эмма.
Жанна, застыв на миг от ужаса и изумления, взглянула ей прямо в глаза, которые словно заволокло прозрачной пленкой, вскочила на ноги, одновременно отталкивая от себя Эмму, и бросилась в прихожую к своей одежде. Через секунду она поняла, что опрокинула кофейный столик. В сознании пойманной птицей билась единственная четкая мысль: убраться из этого чертового дома как можно скорее. И главное – подальше от его сексуально неразборчивой хозяйки.
Первые несколько секунд Жанна была уверена, что Эмма последует за ней. Но, к счастью, ей не пришлось отбиваться от новых объятий уже в прихожей. Эмма осталась сидеть на софе, растрепанная, с блестящими от желания глазами, и молча наблюдала за ней через дверной проем. Грудь ее часто вздымалась.
Собравшись с максимальной быстротой, Жанна выбежала на улицу.
7
– Она милашка, – сказала Эмма, глядя в темную арку между книжными шкафами, когда дверь за Жанной захлопнулась. – Еще какая милашка.
Ждущий Впотьмах был согласен, но чем-то обеспокоен… или заинтересован?
– Может, еще передумает и вернется?
В глубине арки, оббитой черным бархатом, Эмма уловила… не движение, просто что-то изменилось. Или ей примерещилось? Такого раньше никогда не бывало. Какой-нибудь случайный блик…
язнаюее
– Правда? – Эмма почувствовала внезапное раздражение, что-то похожее на ревность. На ее экссудативный вариант.
– Но ты обещал всегда быть со мной…
тымненадоела
И Впотьмах шагнул на свет.
8
Добравшись до станции, Жанна немного успокоилась, хотя ее продолжала бить крупная дрожь – никто еще не прикасался к ее телу так гадко.
С какой-то стороны она была обязана этим Марте. С другой – та, скорее всего, ни о чем не подозревала, давая ей адрес Эммы; она только хотела помочь. В любом случае Жанна решила немедленно позвонить Марте, как только доберется домой, и рассказать обо всем, что с ней случилось.
Выйдя на платформу, она была вынуждена открыть зонт: снова хлынул дождь. Вместе с ней ожидали электричку еще человек десять, растянувшись длинной неровной цепочкой. По расписанию оставалось ждать минут тридцать.
Электричка запоздала почти на четверть часа, и все это время Жанна не могла расстаться с мыслью, что ее бегство было позорным и глупым. Теперь, когда ей удалось отчасти восстановить равновесие духа, казалось, что она была просто обязана врезать этой суке на прощание; или хотя бы озвучить в нескольких смачных тезисах, кто она такая и чего заслуживает.
Но только усевшись у окна в полупустом вагоне электрички, Жанна сообразила, насколько же ей в действительности повезло. Ведь Эмме ничего не стоило, к примеру, подсыпать ей какую-нибудь дрянь в кофе или пуститься на более изощренный трюк; одному Богу ведомо, что могло ей придти в голову. К тому же, ей откуда-то о многом было известно, – откуда, Жанна не решалась даже предполагать – но Эмма знала о таких вещах, о которых знать попросту не могла, и при желании наверняка сумела бы этим воспользоваться. Выходит, она все время находилась у нее в руках: Эмма играла с ней. А потом, встретив сопротивление, позволила вырваться (она даже не сдвинулась с места, когда птичка упорхнула в коридор, так ведь?), позволила уйти – она ее отпустила. Быть может, у старой развратницы (лесбиянки, тебя пыталась совратить старая еврейская лесбиянка, так и говори) был свой взгляд на подход. Или по какой-то другой причине. Так что тебе крупно повезло, милочка, что ты вообще унесла ноги. И даже не пытайся представить, что может находиться у нее в подвале… Но она очень осторожна, старушка Эмма. Потому что много чего знает.
Электричка тронулась, набирая скорость.
Господи, – мысленно произнесла Жанна, – когда я нуждалась в Тебе больше всего, Ты всегда был занят чем-то другим, я слишком рано осталась без отца, его тоже не было рядом, а теперь я давно взрослая, и даже с мамой у нас разная жизнь, я совсем одна, совсем, одна, если Ты слышишь, дай мне пройти через все это…
За окном проплывало бесконечное унылое полотно пейзажа, написанного ноябрем. Капли дождя бежали вниз по стеклу, сливаясь в кривые дорожки и трепеща от ветра. Прощаясь, желтоглазая дама роняла скорбные слезы.
– Жанна…
Она медленно оглянулась. Вдохнула прохладный воздух вагона, пахнущий старыми листьями… выдохнула. Позади нее через ряд сидели двое парней, наверняка братья, коротая время за игрой в карты. На ряд дальше – старик в кепке, забавно клюющий носом, когда вагон подскакивал на рессорах. По другую сторону места пустовали.
Жанна вновь отвернулась к окну. Что ж, ничего удивительного: всего лишь очередное доказательство тому, насколько в действительности расшатались ее нервы за последние недели.
Электричка замедлила ход, подъезжая к какой-то станции. Динамик прохрюкал название, которое Жанна пропустила мимо ушей. Через минуту она оказалась в жизнерадостно шумном окружении ребятни из младших классов, едущих на экскурсию в сопровождении троих взрослых и хмурой девочки-подростка, сидевшей всю дорогу так, будто дожидалась своей очереди под кабинетом зубника с репутацией садиста.
