В поисках утраченного - Николас Дикнер

Джойс вытаскивает компьютер из контейнера, ставит его на асфальт и, опустившись на колени, осматривает более тщательно. Это старый помятый «Тексас Инструментс 8086» без кожуха и жесткого диска. Не джекпот, но хорошее начало.

— Стой и не двигайся!

Джойс оборачивается. Пузатый охранник приближается к ней, поглаживая ручку своей дубинки. Джойс мгновенно вскакивает на ноги. Охранник пытается преградить ей путь, но она легко обегает его и мчится к выходу. Не повезло: выход перекрыт вторым страшилищем. Ему на вид лет двадцать, он высок, тощ и агрессивно размахивает дубинкой.

Джойс останавливается. Сзади быстрым шагом приближается пузатый охранник.

Лорел и Харди, вооруженные и опасные.

Мозги Джойс работают на полной скорости, каждая клеточка словно вибрирует электричеством. Через несколько секунд ее бросят на асфальт лицом вниз, прижав спину коленом, и наденут наручники.

Джойс разворачивается на 90 градусов и бросается к ограждению. Сетчатый забор. Прекрасно, давно знакомая штуковина. Джойс хватается за стальные ячейки и как можно быстрее карабкается наверх. Слишком поздно. Две руки хватают ее за обшлага джинсов и тянут к земле. Джойс крепче вцепляется в забор и вслепую лягает обидчика. Агрессивный юнец вопит от боли и выпускает добычу.

Внезапно освобожденная Джойс изящной дугой перемахивает через забор и, летя головой вниз, успевает удивиться, чем же все это закончится.

Джойс приземляется на решетку вентиляционной системы здания, ощущает тепловатое дыхание пятидесяти офисных этажей: пыльных ковров, перегретого пластика, озона, карбона моноксида, крохотных бумажных частиц и кератина. Она, пошатываясь, поднимается на ноги и сдергивает перчатку. Три пальца перчатки порваны о верхний край забора. В центре пропитанной кровью ладони линия жизни и линия судьбы вычерчивают алую букву π.

Джойс жадно набирает в легкие воздуха и несется к улице. Металлическое эхо ее башмаков отражается в глубинах вентиляционной системы пятью этажами ниже. Джойс перепрыгивает через парапет, врезается в сумак на клумбе, вылетает на тротуар и сталкивается с бродягой, толкающим проволочную тележку, забитую алюминиевыми банками.

Бродяга поправляет шапочку хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз», окидывает Джойс беглым взглядом и, не сказав ни слова, торжественный, как судья, продолжает свой путь.

Джойс мчится в противоположную сторону.

Час спустя, сидя на плиточном полу своей ванной комнаты, она смазывает раны йодом и извлекает уроки из вечернего происшествия: следует более внимательно относиться к камерам слежения, искать «мертвые зоны» и запасные выходы.

Еще один мазок йода и никаких слез; следующая вылазка завтра ночью.

Джойс налепляет еще один пластырь и смотрит на часы. Два пятнадцать. Пора спать. Рабочий день в рыбной лавке начнется уже через несколько часов.

Тысячи километров

ЧАСЫ НА МИКРОВОЛНОВКЕ ПОКАЗЫВАЮТ ЧЕТЫРЕ ЧАСА НОЧИ. Ноа, прежде никогда не страдавший бессонницей, встречает новое явление с тем же радостным волнением, что и все происходящее с ним с момента прибытия в Монреаль.

Он сидит за кухонным столом и пишет письмо Саре.

Его первое письмо вернулось вчера днем со штемпелем «Невостребовано» поперек конверта. Один — ноль не в его пользу. Ноа бесцеремонно швыряет письмо в мусорное ведро и тут же садится за стол писать новую главу своей новой жизни. Он объясняет, что его комната слишком велика, что каждый день он ест рыбу и каждую ночь спит среди морских звезд, что он учится у Маэло испанскому языку и исследует окрестности на старом, отремонтированном ССМ.

Ноа заканчивает письмо приглашением навестить его при первой же возможности и улыбается, представляя, как старый трейлер бросает якорь около рынка Жан-Талон. Картинка получается нелепая и невероятная.

Прежде чем заклеить конверт, Ноа в последний раз перечитывает свое письмо. Его почерк так же неразборчив, как почерк Ионы, но с этим ничего не поделаешь. Ноа хмурится, пишет свое имя и расстилает на кухонном столе дорожные карты. Проблема все та же: за последние пять недель мать вполне могла проехать тысячи километров, повернуть назад, остановиться в дюжине городков. Если и на этот раз не удастся правильно определить место ее нахождения, вероятность найти ее снова приблизится к нулю.

Ноа решает применить новый метод. Закрыв глаза, он тычет наугад в карту Манитобы. Указательный палец утыкается в деревушку под названием Нотр-Дам-де-Лурдес. Ноа пишет на конверте адрес, размышляя, что в названии этого места хотя бы звучит надежда на чудо.

Маленькая Италия спит. Кучка бодрствующих марокканцев трудится в ларьках рынка Жан-Талон. Ноа идет по пустынным улицам, пока не обнаруживает почтовый ящик около парка Данте. Почтовый ящик почти пуст, и конверт падает на дно с легким металлическим стуком. Ноа закрывает крышку аккуратно, стараясь не потревожить сверхъестественную тишину.

Он смотрит, как над бульваром Сен-Лоран синеет небо. Следует хоть немного поспать. Через несколько часов его ждет новая опасность: AR-10342, курс, называемый «Методология археологических исследований».

1990

Уильям Кидд

«КРИЗИС ОКА», ДЕНЬ 37.

По приказу Робера Бурассы армия разобрала баррикады в Канесатаке. Сосновый лесок наводнен солдатами и журналистами, а небольшая группа могавков, отступившая к центру реабилитации алкоголиков и наркоманов резервации, ожидает дальнейшего развития событий. Ситуация непонятная. Международные наблюдатели опасаются гватемальского сценария.

Джойс рассеянно слушает репортажи. Склонившись над внутренностями компьютера, она соединяет проводки с маниакальной точностью нейрохирурга. На помятом корпусе агрегата она пишет фломастером имя: «Уильям Кидд (№ 43)».

Охота за компьютером была нелегкой. В течение нескольких недель бессонными ночами Джойс прочесывала деловой район. Она разведала сотни контейнеров, разорвала тысячи мешков, нанюхалась вони на всю оставшуюся жизнь. Она растянула лодыжку, разбила голову, расцарапала локти. Несколько раз ее чуть не ловили охранники. Она убегала, карабкалась, ползла. На рассвете, измученная и хромающая, она тащила драгоценные туши из одного конца города в другой.

Теперь ее крохотная квартирка похожа на базар. Повсюду громоздятся разломанные компьютеры, заляпанные грязными пальцами мониторы, клавиатуры с недостающими клавишами, модемы, принтеры, жесткие диски, дискеты, фрагменты плат — и все это венчают спутанные электрические провода и колонии мышей. Все это такое устарелое, такое грязное, что Джойс часто чувствует себя археологом.

Вооружившись различными инструкциями и отверткой, она препарирует трупы, спасает лучшие органы и собирает их в один компьютер. Не имея аппаратуры для тестирования отдельных деталей, она вынуждена действовать методом проб и ошибок, а ошибок так много. Каждая новая попытка преподносит ей очередной сюрприз. Компьютер симулирует работоспособность, а потом вдруг замирает. Источник питания выплевывает клубы дыма и фонтаны искр. Материнская плата шипит, как форель на сковородке. Печатные платы взрываются, транзисторы разлетаются в разные стороны. Не выдержав столь варварского обращения, большинство деталей, еще более обугленных, быстро отправляется обратно, в мусорную кучу.

Любой другой давно сдался бы, но только не Джойс. Каждый раз, когда хочется выбросить белый флаг, она смотрит на прикнопленную к стене газетную заметку о Лесли Линн Дусет, маленькую проповедь в несколько строк. Джойс повторяет себе, что не должна сомневаться, что не имеет права сомневаться. Вера — хрупкая штука. Стоит только начать задаваться безобидными вопросами, как вскоре теряешь контроль и подвергаешь сомнению всё: лишения, бессонные ночи, легендарных предков, воспоминания, надежду, смысл существования.

Лучше сосредоточиться и работать, не задавая вопросов, ночь за ночью, печатная плата за печатной платой.

По радио закончили передавать новости. «11.07, — объявил диктор, — и вы слушаете Си-би-си!» Джойс выключает радио и с волнением включает Уильяма Кидда, сорок третья попытка оживления. Каждый раз Джойс не знает, чего ожидать. Вчера, например, Рыжая борода (№ 42) взорвался из-за короткого замыкания, чуть не устроив пожар в квартире. Несколько недель назад Эдуард Тич (№ 37) расплавился до компактного куска пластмассы. Что касается Сэмюэла Беллами, Фрэнсиса Дрейка, Франсуа Л’Оллонэ и Бенджамина Хорниголда — попытки № 03, 09, 13 и 24 соответственно, — то они более прозаично сожгли все свои предохранители.

Джойс скрещивает пальцы, произносит краткую молитву в память Мэри Шелли и щелкает выключателем. Через несколько секунд цепи оживают.