В поисках утраченного - Николас Дикнер

Открыв глаза, он обнаруживает, что палец воткнулся прямо в центр интригующего объявления:

«Некурящий компаньон в 4½ Маленькая Италия

Никаких домашних животных, освободить немедленно

Приоритет политическим беженцам

Звонить „Рыбная торговля Шанагана“ спросить Маэло».

Монолог за соседним столиком становится более напряженным, бродяга тычет указательным пальцем в воображаемого слушателя. Ноа дважды перечитывает объявление и находит предложение идеальным. Он выуживает со дна кармана горсть мелочи и выходит на улицу искать телефонную будку.

После трех гудков отвечает девушка. Она говорит раздраженно и со смешным акцентом. Ноа просит подозвать Маэло.

— Я звоню насчет квартиры. Предложение еще в силе?

— Еще в силе, — подтверждает Маэло. — Вы в курсе, что я отдаю предпочтение политическим беженцам?

— Я из Альберты, — выдавливает Ноа.

— Хорошо. — Маэло явно удовлетворен. — Сможете явиться в половине шестого?

Скат, грунион, осетр, сельдь, сардины, австралийский лосось, угорь, треска, хек, трехусый морской налим, Джон Дори (солнечник), кефаль, красная барабулька, толстогубая кефаль, атлантическая пеламида, меч-рыба, морской окунь, норвежская нерка, американская камбала, пинагор, лиманда, двухлинейная камбала, атлантическая сайра — квартира кишит рыбой. Они плавают по всем стенам в виде плакатов, почтовых открыток и многоцветных резиновых масштабных моделей.

Квартира чистая и опрятная, но Ноа не видит ничего, кроме рыб. Неужели он попал в жилище страстного любителя этих созданий?

— Эта комната свободна в первый раз за десять лет, — объясняет Маэло. — Я всегда жил с дюжиной кузенов. Они появлялись по одному в месяц. Каждый вечер приходилось ломать голову, как всех разместить. Мы спали на диване, на полу, под столом. Мы спали по очереди.

Ноа вытаращил глаза. Неужели бывает столько кузенов, что можно заполнить такую огромную квартиру?

— Но откуда они брались?

— Из Сан-Педро-де-Макорис в Доминиканской Республике. Вся моя семья оттуда. Пять поколений династии Гузманов. Мой дедушка основал этот город, а нынче все мои кузены бегут в Нью-Йорк или Монреаль.

— Им не нравится Сан-Педро?

— О нет, ничего подобного, они обожают Сан-Педро. Но здесь можно заработать на лучшую жизнь. Сейчас моя бабушка Урсула осталась в фамильном доме совсем одна. Девяносто три года и твердолобая, как черепаха. Она никогда не удалялась от моря дальше, чем на пять километров. Вот это будет твоя комната. Не очень большая, но…

Ноа осторожно входит в комнату. Не очень большая? В одной этой комнате столько же жилой площади, сколько во всем старом серебристом трейлере. Ноа чувствует себя космонавтом, вышедшим прогуляться вокруг «Союза» и обнаружившим бездну: миллионы звезд, бесконечное пространство и приступы тошноты. Он хватается за дверной косяк.

— А скажи-ка мне, зачем ты приехал в Монреаль?

— Я собираюсь изучать археологию, — вздыхает Ноа, утирая пот с шеи.

— Археологию? Здорово! Моим соседом будет интеллектуал! Послушай, если тебе нравится эта комната, она твоя. Обычно я прошу за нее сто семьдесят плюс оплата электричества, но для тебя согласен на сто шестьдесят.

— Когда я могу переехать?

— Да хоть сейчас. У тебя много вещей?

— Все здесь, — отвечает Ноа, поглаживая свой вещевой мешок.

Маэло смотрит на мешок и улыбается:

— Ты настоящий беженец! Я одолжу тебе пару простыней.

Матрас бугристый, подушка совершенно плоская, а одеяло расцвечено морскими звездами, но ничто не помешает хорошему сну. Как только застелена кровать, сделка завершается платежом за первый месяц, что сводит богатство Ноа к абсолютному нулю.

Возникает жизненно важный вопрос: сможет ли Ноа заснуть в таком огромном пространстве?

Лежа среди морских звезд, он чувствует колебания воздуха и тишайший, чуть нарастающий шум волн, разбивающихся о стены. Никогда еще такое пространство не принадлежало ему одному — только пигмейская койка в серебристом трейлере, — и он сомневается, что сможет заполнить эти тридцать кубических метров своими жалкими пожитками: тремя дорожными картами, скудной одеждой, пачкой почтовой бумаги и старой Книжкой без Обложки.

В общем, он чувствует себя недостойным этой комнаты, как будто боится потратить что-то зря. Но что же он может потратить зря? Пространство? Кубические сантиметры? Пустоту?

Можно ли потратить зря пустоту?

Масштаб 1:1

СЕВЕРНЫЙ СИНИЙ (ОБЫКНОВЕННЫЙ) ТУНЕЦ (Thunnus thynnus) — удивительное создание.

Большая самка может отложить до двадцати пяти миллионов икринок зараз. Такое изобилие свидетельствует о ненасытности окружающих тунцов хищников. У каждого микроскопического малька всего один шанс на сорок миллионов, чтобы через восемь лет достичь зрелости. Уцелевшие становятся потрясающими рыбинами — пятнадцатилетний тунец легко может вырасти до трех метров и весить при этом триста килограммов. Такие экземпляры весьма проницательно называются гигантами.

Тунцы — стайные рыбы и склонны собираться соответственно размерам: чем они меньше, тем более многочисленны их косяки. И наоборот, гиганты часто плавают в одиночку. Они отличные пловцы и от одного сезона до следующего мигрируют на невообразимые расстояния. Лето они проводят у Северного полярного круга, а зимой находят убежище в тропиках, переплывая из одного полушария в другое так же легко, как горожанин переезжает в соседний район. Некоторых тунцов, помеченных на Багамах, видели потом в Норвегии и Уругвае.

Чтобы произвести килограмм протеина, тунец должен проглотить 8 килограммов сельди, которая уже съела 70 килограммов крохотных креветок, которые в свою очередь уже переварили около 200 килограммов фитопланктона. Вопреки внешнему виду 2,5 килограмма тунца, лежащего на дробленом льду в рыбной лавке, представляют собой около полутонны планктона — ужасающее соотношение, способное отпугнуть случайно узнавших о нем покупателей.

— Золотое правило рыбной торговли, — объясняет Маэло, — никогда не рассказывать об этой рыбной цепочке покупателям. Это тебе не Япония.

Как всем известно, у японцев крепкие желудки и суровые взгляды; они покупают своих тунцов на аукционах, проводимых прямо на пропитанных кровью пристанях. Следует сказать, что клиентура «Рыбной торговли Шанагана» более утонченная, поскольку в основном состоит из обитателей пригородов Лаваль-де-Рапид, Шомеди или Дюверне. Однако не попадайтесь на кажущуюся безвредность этих городских хищников. По некоторым оценкам, популяция атлантического синего тунца с 1970 году уменьшилась на 87 процентов, что примерно соответствует расширению городских пригородов.

— Отсюда можно сделать вывод, — заключает Маэло, — что развитие пригородов идет в ногу с перемещением косяков тунцов.

Он отрезает тонкий ломтик сырого тунца, кладет его в рот и жует с двойственными чувствами. Похоже, он разрывается между восхищенным уважением к гигантам и изысканным вкусом их плоти — неразрешимая дилемма. Маэло качает головой и откладывает нож. Урок сасими окончен.

Пятнадцатиминутный перерыв. Джойс наливает себе чашку черного, чересчур сладкого доминиканского кофе и садится на крыльце черного хода, опершись ногами о пустую коробку из-под мидий. Глоток кофе и легкая улыбка. Она смотрит на уже знакомую суету рынка Жан-Талон. То, что несколько дней назад казалось огромным, теперь приняло знакомые пропорции, масштаб 1:1.

Прошло семь дней с ее побега, и Джойс потихоньку привыкает к новой жизни. Она вовремя появляется на работе, покорно выслушивает биологические лекции Маэло, улыбается самым разборчивым покупателям и делает успехи в испанском. Ее цель — стать образцовой продавщицей, смешаться с огромной массой сардин в косяке, раствориться в экосистеме.

Золотое правило беглецов: не забывай о маскировке.

Пожалуй, ее мать была мастером этого дела. Джойс просмотрела в телефонном справочнике все возможные варианты ее имени и измотала полдюжины телефонных операторов. Все без толку. Изменила ли мать имя и начала новую жизнь с жителем пригорода? Отправилась ли в ссылку на Багамы? И вообще, жива ли она? Тайна, покрытая мраком.

У Джойс появляется ощущение, что последние связи с предками-пиратами медленно распутываются. Она цепляется за газетную вырезку о Лесли Линн Дусет как за последнее доказательство живучести семейного призвания. И все же она ничего не знает об этой дальней кузине. Она понятия не имеет ни о ее планах, ни о жизненных целях, ни о ее грабительских методах, ни о фатальной ошибке, позволившей ФБР схватить ее.

Джойс придется всему научиться самой. Пиратство — наука, которую требуется осваивать самостоятельно.