Игры в вечность - Екатерина Хайрулина

Просьба? Приказ? Насмешка? Раскаянье? Какая разница. В следующий раз? Казалось, следующего раза уже не будет. Тизкар сидел и чувствовал, как начинает бить озноб. Холодно, сыро, пока бегал вокруг – еще ничего было, а теперь… Молча встал, подошел к костру. Этана сидел отвернувшись, стиснув зубы.

– А ну, оба спать, – велел царь. – Завтра длинный день.

К своему удивлению, Тизкар провалился в сон почти мгновенно, стоило только положить голову и закрыть глаза.

* * *

Эмеш наблюдал, прислонившись спиной к стене.

Он просто смотрел, предпочитая не вмешиваться в чужие ссоры, без особой нужды.

А она готова разнести весь мир, если ее желание не будет исполнено, и она действительно могла это сделать. На щеках Лару пылал восхитительный румянец, ее золотые кудри разметались в негодовании, ноздри дрожали, губы сжаты в тонкую решительную линию. Лару бушевала. Атт в основном молчал.

Они ругались более часа. При всех. Это уже само по себе беспокоило – Лару, как умная женщина, всегда предпочитала выяснять отношения наедине, тем более с отцом. Без посторонних глаз он давно бы пошел на уступки, но теперь успел сказать «нет», и брать свои слова назад не намерен. Атт бы хотел, пожалуй, но уже не мог, поздно. Да, дочери он никогда не мог отказать, но сейчас, при всех, она была не дочь, а взывающая к справедливости гневная богиня. Богине Атт отказывал без раздумий.

Она была зла на царя Аннумгуна и на всех людей заодно, кричала, что пора с ними всеми покончить. Но больше всего настораживало то, что причины своего гнева она раскрывать не хотела. Хотя, что уж тут, по всему выходило – сумасбродный царь отказал ей. Только вот как это вышло? До сих пор ни один вечный не мог устоять, не говоря уж про смертных. Или тут что-то еще? Что не так? Гнев Златокудрой вскипел последней каплей.

– Я выпущу на них шун! – срывающимся голосом крикнула она, и выскочила хлопнув дверью.

Эмеш вздрогнул. Дело принимает слишком серьезный оборот. Атт наверняка замнет это, сославшись на скверный характер дочери, но вот только не все, пожалуй, закроют на это глаза. Такими вещами не шутят.

– Ру! – ее удалось догнать лишь внизу, на лестнице.

Лару неслась, прыгая через три ступеньки, совершенно не желая что-либо слушать.

– Ру, постой.

Пришлось схватил ее за руку, чуть ли не силой развернуть к себе. Лару шмыгнула носом, совсем по-детски вытирая ладошкой нос. Эмеш едва удержался, чтобы не улыбнуться.

– Ты наговорила много лишнего, Ру, – тихо сказал он.

Лару кивнула, молча. Она все понимала, но высказала уже столько слов, что теперь их совсем не осталось.

– Тебе стоит вернуться и объяснить.

Лару отчаянно замотала головой. Возвращаться сейчас было выше ее сил, Эмеш это прекрасно понимал. Но и оставлять все как есть тоже не стоило бы.

– Пойдем вместе, я еще раз поговорю с Аттом, а ты просто постоишь за моей спиной. Хорошо?

Он старался говорить как можно мягче, успокаивающе, но она лишь с ужасом попятилась.

– Не пойду.

– Ру, ты не понимаешь. То, что ты сказала, может сильно тебе повредить.

Глаза Лару изумленно расширились. Где-то глубоко в них метались страх и непонимание. Только сейчас она начала понемногу осознавать что произошло, и не знала как теперь быть.

– Неужели ты думаешь, Сар, что отец действительно подумает, что я могу выпустить спящих? Эмеш вздохнул и пожал плечами.

– Не думаю. Но, все же.

– Что «все же»? – голос Лару дрогнул, она обиженно всхлипнула. – Кто может поверить в это?

– Тебе не стоило упоминать спящих при всех.

Лару прикусила губу, но делать что-либо теперь уже поздно. Было видно, как в ней борются два совершенно противоположных желания: вернуться, и убежать как можно дальше. Сейчас она больше всего похожа на маленькую девочку, разбившую любимую мамину вазу. Даже забавно немного.

– Сар, но ведь я не собираюсь выпускать их, ничего не случиться, – неуверенно произнесла она.

Эмеш кивнул. Конечно не собирается. Однако, внутренний голос настойчиво твердил ему, что на этом дело не закончится. Он бережно обнял Лару за плечи, и она тут же уткнулась носом в его плечо – приятно и почти трогательно. А потом Лару подняла свои прекрасные, голубые словно небо, глаза.

– Убей его для меня, а?

Эмеш фыркнул, засмеялся и хотел уже отпустить Лару, но вместо этого только обнял ее еще сильнее.

– Кого? Царя? Атну? – поинтересовался он, чуть склонив голову на бок, словно стараясь лучше разглядеть, – что он тебе сделал? Покраснев, Лару возмущенно надула губки.

– Ты даже не представляешь!

– Да уж, сложно представить, – усмехнулся Эмеш.

– Я ненавижу его! Я ненавижу людей! Убей его, Сар. А лучше перебей их всех, чтобы ни одной этой твари не осталось. Ты ведь можешь.

Голос Лару снова сорвался. Эмеш отстранил ее от себя и заглянул в глаза. Значит все серьезно, может быть даже серьезней, чем он предполагал.

– Рассказывай, – строго сказал он. Лару замотала головой и сосредоточенно уставилась в пол.

– Ру, так нельзя…

– Хватит! – резко прервала она, – мне не нужны твои нотации. Если хочешь сказать что-то, говори. А этого я уже наслушалась.

– Брось, Ру, это всего лишь наши человечки, они…

Он вдруг умолк, чувствуя, что и сам не до конца понимает. Он давно не желал воспринимать их всерьез, к чему это? Да и можно ли всерьез относиться к собственным созданиям как к равным? Нет. Нельзя. Он слишком хорошо это запомнил. Они не такие. Лучше даже не пытаться. Слишком…

– Ты прав, – Лару сжала губы в тонкую линию, – они всего лишь люди.

– Как и мы, – едва слышно добавила она. И в голубой бездне ее глаз отразилась тень одиночества. Вот так.

Люди, значит. Не стоит, Ру, милая, не стоит искать в них то, чего нет. Они не люди, не те люди, как бы нам, возможно, хотелось. Забудь. Не стоит относиться к ним как к людям, не стоит обижаться на них, как не стоит обижаться на сломавшуюся погремушку. Они лишь такие, какими мы хотим их видеть, не более. Отражение нас самих – наши человечки.

Все это так хотелось сказать, но он не сказал. Не смог, слова встали поперек горла. Не то, не так. Он слишком давно не видел людей. Вместо слов, Эмеш нежно провел ладонью по золотым волосам.

– Сар, я ведь не собираюсь никого выпускать, – тихо сказала она, – просто не могу сейчас вернуться. Если вернусь, то захочу снова кого-нибудь убить. Завтра поговорю с отцом. Хорошо? Он долго смотрел на нее. Ну что, в самом деле… Кивнул.

– Хорошо. Ларушка, хочешь, пойдем посидим, поговорим. Эх, надо было наверно еще вчера, но что теперь.