Хозяйка бешеных кактусов - Татьяна Луганцева

— Чего смеешься? У самого дым идет сзади… Может, не весь огонь потушили?

— Ты похожа на Бабу-ягу. Играть ее можешь без грима, — продолжал веселиться Никита, выглядевший, правда, отнюдь не лучшим образом.

Не надо было быть специалистом по ожогам, чтобы увидеть: руки его довольно сильно пострадали от огня, причем на них болтались ошметки обгоревших бинтов от предыдущей травмы. Яна надулась. Она понимала, что именно этим рукам, которые Никита бесстрашно засунул в огонь, она обязана жизнью.

— Вот как раз актриса из меня никудышная, раз этот мерзавец смог-таки меня просчитать… — разлепила она окровавленные губы.

К ним подошел мужчина с видом всезнающего и всепонимающего человека.

— Ну что, а теперь в больницу?

— Вы меня спрашиваете? — удивилась Яна и покосилась на невменяемо веселящегося Никиту. — Вот ему точно надо, у него шок!

— Эх, Яночка, у меня от тебя шок! — ответил тот. — Не первый раз видимся — и снова при каких обстоятельствах…

— Вот третьего раза точно не надо! — отметила Яна, не зная, куда спрятать от людских глаз свои обезображенные руки.

— Грузи обоих! — крикнул мужчина, и к ним поспешили люди с носилками.

Яна, наконец-то придя в себя, явственно ощутила боль в ногах от полученных ожогов, и эта боль пронзала ее тело насквозь на каждой кочке плохой дороги.

Их с Никитой привезли в ожоговое отделение одной больницы, но разместили в отдельных платных палатах, за которые Никита сразу же расплатился своей кредитной карточкой. Он, правда, просился в одну палату с Яной, но ему строго ответили, что здесь ему не мотель, а лечебное учреждение, и больные тут лежат, разделенные по половому признаку.

Яну накололи чем-то обезболивающим, успокаивающим и снотворным, и она отправилась в гости к сказочнику Оле Лукойе, который на сей раз подарил ей сон под названием «Черная дыра».

Глава 8

Утром она проснулась со страшной головной болью и в полностью разбитом состоянии. Голова кружилась, во рту все пересохло, горло и нос страшно болели — видимо, от вдыхания горячего воздуха она получила ожог.

Яна с тоской осмотрела свое бренное тело, облаченное в больничную одежду, и на перебинтованные выше колен ноги. Мысли в голове шевелились вяло.

«Кто это меня переодел? Вот медики дают — накачали какой-то дрянью, одежду забрали, ироды… Что-то я себя неважно чувствую. Интересно, а выгляжу так же хреново, как и чувствую?»

Яна спустила ноги с кровати и попыталась сделать хоть один шаг по направлению к зеркалу, висящему над раковиной в углу палаты. Ноги ее пронзила острая боль, и Яна плюхнулась обратно в кровать.

«Так, так. Все-таки погорели мои ноженьки…»

Яна перевела взгляд и печально уставилась в потолок, такой белый, больничный и скучный. Она очень не любила больницы и терпеть не могла валяться без дела! А тут все совпало — и больница, и ее обездвиженность, что не прибавило ей настроения, естественно.

Дверь в ее палату отворилась, и вошел Никита в не менее плачевном виде. На его мощные плечи был накинут застиранный больничный халатик. Руки по локоть перебинтованы, на лице синяки, царапины и красная обгоревшая кожа, смазанная чем-то жирным, блестящим.

— Привет, — хмыкнул Никита, улыбаясь.

— Доброе утро, — повернула к нему голову Яна.

— Меня поклонники завалили гостинцами, и я вот принес тебе… — Никита, морщась от боли, залез перебинтованной рукой в карман и вытащил горсть дорогих конфет.

— Спасибо, я люблю сладкое, только сейчас аппетита нет, — ответила Яна.

— Это от лекарств. Нам колют что-то обезболивающее и снотворное, — пояснил Никита.

— А я боль могу потерпеть, а спать не хочу! — ответила с вызовом в голосе Яна.

— Я говорил с врачом, у тебя ожог ступней второй степени, немного пострадали икры, а в целом все ничего…

— Ты говорил обо мне?

— Я беспокоюсь за тебя.

— А у тебя что? — поинтересовалась Яна.

— То же самое, только с руками. Неплохая мы с тобой парочка: у тебя ноги больные, у меня руки, — засмеялся Никита, присаживаясь к ней на кровать, и сразу сильно продавил сетку своей тяжестью.

— Ты хоть ходить можешь, — не то пожаловалась, не то позавидовала Яна.

— Зато ничего не могу руками делать. Я бы предложил поносить тебя на руках, но даже этого не могу, — ответил Никита.

— Спасибо тебе, Никита, за то, что спас меня, — хлопнула его по спине Яна и тут же стыдливо спрятала свою руку с изуродованными, крючковатыми ногтями.

— Что, не избавилась еще от своей оплавившейся красоты? — спросил Никита, весело и страдальчески одновременно щурясь.

— Да не знаю даже, что с ними делать. Они как куски пластмассы…

— Я попрошу у сестры-хозяйки напильник, — пообещал Никита.

— Спасибо. И все-таки, как вы с Асей оказались там в столь нужный момент? — поинтересовалась Яна.

— Благодари подругу… Приехала она ко мне в больницу и рассказала о твоем безумном плане по внедрению в секту. Мне затея сразу не понравилась, и мы с Асей решили немедленно ехать в «Путь к звездам» и вытащить тебя оттуда. И надо же было такому случиться: Ася позвонила знакомому следователю, а тот сообщил ей, что только что поступил звонок от женщины, назвавшейся Аллой, мол, готовится убийство по такому-то адресу в организации под названием «Путь к звездам». Она сказала еще, что хоть и преданная ученица своего учителя, но в поджоге живого человека участвовать не хочет.

— Молодец Алла!

— Ты ее знаешь? — спросил Никита.

— Познакомились там, — ответила Яна. — Так вот, значит, почему вы приехали.

— Да мы не приехали, мы примчались, — поправил ее Никита.

— И, слава богу, вовремя!

— Да вот не совсем, ножки твои пострадали. Зато эпиляцию долго делать не надо будет, — подмигнул ей Никита.

— Шуточки у тебя… плоские. Я никогда и не делала эпиляцию, — ответила Яна.

— Ладно, я еще зайду и попытаюсь оторвать твои ногти, — сказал Никита. И вдруг спросил: — А волосы у тебя тоже наращены?

— Волосы исключительно свои, а почему ты спрашиваешь?

— Да так… — как-то неопределенно ответил Никита и удалился слишком поспешно.

В течение дня Яне сделали перевязку, и она наконец-таки увидела свои красные, распухшие ступни.

— Да, милая… — покачала головой медсестра, женщина в возрасте, а следовательно, работник опытный.

— Скоро я встану на каблуки? — спросила Яна.

— Ого! Чего захотела! Сначала вообще встать бы… Каблуки! Я принесла тебе обувь, вот в ней и учись ходить, — показала медсестра под кровать.

Яна нагнулась и с удивлением увидела серые валенки огромного размера.

— Валенки? — удивилась Яна.

— А как же? В туалет-то надо ходить, не все же уткой пользоваться. Поверь моему слову, что не одна ты тут оказалась с обожженными ногами, уж я-то знаю, в чем будет реально сделать первые шаги.

— А почему они такие большие? — продолжала допытываться Яна.

— Деточка, у тебя ведь и ножка не маленькая — это раз. Во-вторых, она опухла, а в-третьих, забинтована, — поджала губы медсестра и сделала Яне укол.

Ее три раза пытались накормить постной больничной едой и три раза приходили с уколами. Яна поговорила со следователем, которого визуально знала с вчерашней ночи (звали его Артем Алексеевич), и со своим лечащим врачом, который заверил, что у нее все заживет.

— Ну, может, останется пара рубцов на пятках и несколько пигментированных пятен на икрах, — успокоил он ее, чем вверг Яну в шок.

Следователю она рассказала все, что знала и что ей удалось нарыть в «Пути к звездам».

— Глеб Порфирьевич сказал, что Надя была беременна от него, но не могла выкинуть из головы мысли о Никите. Уверял, что он ее не убивал, а произошло чистой воды самоубийство.

— Дело в том, что учителя мы не взяли и я должен верить вам на слово, — покачал головой Артем Алексеевич.

— А вы считаете, что я в моем положении могу шутить? — задала вопрос Яна, и ему было нечего ответить.

— Всех его последовательниц мы задержали, многие уже дают показания. Хотя я бы, пожалуй, их назвал пациентками — по теткам явно психушка плачет. Можете не сомневаться, они ответят за попытку чудом сорвавшегося убийства, а женщина, чья рука разожгла костер, в особенности.

— Если бы не Алла… — начала Яна.

— Мы в курсе, не беспокойтесь, все смягчающие обстоятельства будут учтены.

— Они были чем-то зомбированы, возможно, что и наркотиками. И потом, их всех легко было сделать послушными овцами, — сказала Яна. — Он ведь и меня чем-то опоил, прежде чем к столбу привязать.

— У них у всех взята кровь, проводится биохимическое исследование. Также психиатры из института имени Сербского обследуют женщин и определяют степень повреждения их психики, способность подпадать под гипноз и возможность держать ответ перед законом, — четко ответил Артем Алексеевич, человек, который все знал. — Фоторобот Глеба Порфирьевича составлен, ведутся активные поиски. Заодно обследуются старые корпуса. Есть мысль, что там есть потайные ходы, которыми он и ушел от погони. В годы войны в тех зданиях был склад федерального значения, и аферист вряд ли выбрал бы для проживания и претворения своих замыслов место, где не имелось бы путей к отступлению. Есть мнение, что «учитель» — известный брачный аферист Гаврилов Виктор Владимирович, также иногда представлявшийся Михаилом Сергеевичем Казанцевым, Эдуардом Ибрагимовичем Хасановым, Артуром Леопольдовичем Вебером. А вот теперь, как выяснилось, он назвался Глебом Порфирьевичем Старообрядцевым.