Натиск - Денис Старый

из пушки, поэтому всё его стремление было на меня, периодически он бросал взгляд на приближающееся башни противника.

— Да бей ты их уже! -усмехнулся я и поднял вверх руку.

Почти моментально, как только я опустил руку вниз, прогремели два слаженных выстрела и в башни противника, установленные на массивных кораблях, устремился дроб-картечь. Я был почти уверен, что из тех людей, что были по-вражеских башнях и готовились к штурму не уцелел никто, а потом ещё полетели бочки зажигательной смеси, пущенная из наших порогов. И два венецианских корабля стали мало чем отличаться от своих собратьев, которые уже догорали в заливе Золотой Рог, не имея возможности выйти из западни из-за поднятой огромной цепи.

Цепь отгородила часть европейского флота, и к тем кораблям, которые пробовали еще уйти от бушующего огня, устремились византийские суда с греческим огнем. Мало огня? Получите еще немного больше!

— Гонят, гонят норманнов! — кричали следящие за событиями у Голотанского леса.

Русско-визайтийская тяжелая конница просто разматывала пехоту сицилийцев, потомков викингов. Те уже бежали, спасались, иногда попадая под копыта русских и ромейских коней. Попытки отдельных подразделений врага развернуться и выставить копья не возымели должного эффекта. Пики ангелов были длиннее. Так что побеждали мужики, у которых длиннее, как бы это не звучало.

Еще происходила какая-то возня у Влахернской стены, как рядом с Голотой все вдруг закончилось. Тяжелая союзная конница преспокойно возвращалась назад, успев даже кое-что прихватить из вооружения у пораженного врага, а сицилийцы укрылись за валом, что соорудили захватчики, огораживая свой лагерь. Первый период матча остался за русско-византийской дружиной. Во! Нужно «изобрести» хоккей и футбол. Почему раньше не озаботился этим?

Глава 6

Три дня было затишье и стороны зализывали раны. Не скажу, что наши раны слишком кровоточили, хотя потери всё равно были, их не могло не быть. Однако, даже по приблизительным подсчётам нам удалось на вверенном участке уничтожить более шести сотен воинов врага. А ещё, что важнее, мы вселили в головы захватчиков неуверенность. Теперь они уже точно не могут рассчитывать на скорую и относительно бескровную победу. Даже беспокоящие демонстрации подготовки к штурму исполнялись европейцами как-то без задора и огонька.

Даже через три дня на результаты сражения было тяжело смотреть, если только не обладать устойчивой психикой. Множество тел просто дрейфовали на почти спокойной глади залива Золотого Рога. Собственно, воду было сложно увидеть. Кругом тела людей и огромное количество обломков кораблей. А ещё теперь не нужно было даже натягивать цепь, вход в Золотой Рог был практически невозможен из-за множества потопленных кораблей.

В какой-то момент я подумал о том, что европейцы сейчас соберутся и дадут деру из-под стен Константинополя. Но нет, они всё ещё на что-то надеялись.

— Вестовой от императора! — кричали у порога дома, в котором я так сладко спал.

Впрочем, последние три дня я будто бы высыпался впрок, делал это даже больше, чем нужно организму. Поэтому быстро поднялся и чувствовал себя вполне выспавшимся.

Уже минут через десять я зачитывал бумагу, присланную императором Мануилом. По сути, это был приказ, хотя формулировки в тексте являлись таковыми, что можно было счесть за просьбу. Император намеревался с самого утра вывести свои войска за стены Константинополя и решительно ударить по врагу. Решение, конечно, сомнительное. Между тем, даже в осаждённый Константинополь приходили сведения о действиях венгерско-сербского войска. Северные окраины Византийской империи полыхали в огне войны, и некому было там оказать достойное сопротивление захватчикам.

Возможно, я не знал многих подробностей, и решение Мануила могло быть вполне разумным. Чтобы не лишиться всего севера, ему нужно было срочно расправиться с европейцами и снять осаду с города. Или наша победа на воде повлияла на решительность василевса, который хотел показать свою рыцарскую натуру. В любом случае, повлиять на императора не представлялось возможным, следовательно, действуем по его плану.

— Трубите тревогу! — решительно приказал я.

Троекратная тревога, когда три раза бирючи дуют во все трубы, сообщала, что готовится масштабная вылазка. Вся крепость пришла в движение, словно разворошили огромный муравейник.

Как же не хватает часов! Можно было синхронизировать атаки из Константинополя и Голоты вплоть до минуты, но играем теми картами, что выпали при раздаче. И не плохие же карты, если присмотреться. Европейцы, видимо, решили, что им у Голоты ничего не светит, и часть сил отправилась помогать штурмовикам у Влахернских воротах. Мы наблюдали, как натужно тянули уже собранные огромные метательные машины вдоль залива к северо-востоку Константинополя и как отряды рыцарей устремились в ту сторону. Вместе с тем, у Голоты оставалось еще немало конных венецианцев, рыцарей и пеших сицилийцев.

Кровавые штурмы европеццами вверенной мне крепости были бы оправданы только в том случае, если оставалась бы необходимость входить в залив. Но, после разгрома части флота вторжения, венецианцам и их союзникам нужно трижды подумать о сохранении кораблей. На чем-то же им драпать к черту, если сегодняшний бой будет ими проигран. Чего это я? Никаких если! Враг будет разбит, победа будет за нами!

— Ты понял задачу? — спросил я у Алексея Аксуха.

— Да, и сделаю все нужное! — с уверенностью отвечал Византиец.

— И покроешь себя славой! — подбодрил я Алексея.

Все высшие командиры, облаченные в доспехи, стояли, вроде бы с горящими глазами и в готовности к свершениям. Но, то и дело проскакивал скепсис на лицах. Нет, они жаждали боя и победы, сомнение было в ином.

— Может, не стоит тебе поднимать свой стяг, воевода, да и быть впереди пешцев? — Ефрем все же озвучил волновавший многих вопрос.

— Я же для них, как красная тряпка для быка. Побегут меня убивать и забудут о любых осторожностях, — сказал я, улыбнулся, и с уверенностью в голосе закончил совещание. — С нами Бог! Побьем супостата и домой поедем, а ты, Алексей, домой можешь пойти… или поплыть. А хочешь, так такого Храбра на Русь заберу?

Немудреная шутка чуть разрядила обстановку.

Начиналась операция «Ловля на живца». Если что, то именно я выступал в роли приманки. Там, кстати, в этой пьесе, что сейчас должна разыграться, есть крутой сюжетный поворот, когда живец становится главным хищником. Впрочем, всякое может случиться, это же режиссёрская версия постановки. А придёт в голову тому режиссёру, который занимается постановкой нашей жизни, что приманка всё-таки должна оставаться таковой… Нет, я всё же верю, что судьба человека всегда остаётся в его руках.

* * *

— Ты не