Яд или лекарство? Как растения, порошки и таблетки повлияли на историю медицины - Томас Хэджер

привить своих детей.

Она решила спросить разрешения у своего свекра, короля Георга I. И он отказал. Король не хотел рисковать своим родом ради этой иностранной технологии без долгосрочных доказательств ее безопасности. Каролина была вынуждена организовать дополнительные эксперименты, на этот раз на осужденных добровольцах из тюрьмы Ньюгейт. В обмен на их помощь отобранные заключенные получали королевское прощение.

Трое мужчин и трое женщин-заключенных должным образом перенесли вариоляцию перед аудиторией в 20 ученых и докторов и были помещены под пристальное наблюдение. Через несколько недель пятеро из них ожидаемо заболели оспой в легкой форме и поправились (шестой, как оказалось, уже болел оспой, поэтому вакцинация ничего не изменила). Но сделала ли вариоляция подопытных по-настоящему устойчивыми к «дикой» оспе, буйствовавшей в Лондоне? Чтобы это выяснить, одной из заключенных, девятнадцатилетней девушке, приказали каждую ночь лежать в кровати с десятилетним мальчиком, который боролся с тяжелой формой оспы. Она неделями заботилась о нем и не заболела. Это обнадеживало, но было ли достаточно такого доказательства?

Нет. Организовали другую демонстрацию, на этот раз с 11 лондонскими сиротами в качестве испытуемых. Снова с хорошими результатами.

Использование заключенных и сирот в ранних экспериментах задало тон в медицине на следующие два столетия: когда новое лекарство нужно было протестировать на людях, проще было пойти туда, где они меньше всего сопротивлялись бы – где можно контролировать их действия и передвижения и где за ними легко наблюдать по прошествии длительного времени.

Заключенные и сироты считались наиболее подходящими, как позднее душевнобольные и солдаты. Пациенты госпиталей были еще одним вариантом. Только недавно по историческим меркам врачи начали заботиться об информированном добровольном согласии.

В сентябре 1721 года двери Ньюгейта распахнулись и шестеро здоровых, недавно вакцинированных заключенных вышли на свободу. Это был исторический момент. Эти тесты на заключенных и сиротах были первыми «клиническими испытаниями», как мы их сейчас называем, – проверками нового лекарства или медицинской процедуры на группах людей, чтобы убедиться в безопасности и эффективности изобретения. Сейчас клинические испытания – стандартная часть тестирования всех современных лекарств. Каждое выписываемое лекарство сегодня должно зарекомендовать себя как безопасное и эффективное для пациентов, и единственный способ это проверить – дать людям принять его. Клинические испытания сегодня, как правило, включают сотни или тысячи пациентов, а индустрия клинических испытаний – это большой бизнес.

Но в 1721 году таких стандартов не было. Вовлечены оказались лишь маленькая группа докторов, шесть заключенных и 11 сирот. Однако в то время не было никаких научно достоверных экспериментов. Тесты, проводимые на многочисленных пациентах, аккуратно отслеживаемые, с записываемым наблюдением и с публикуемыми результатами, были придуманы спустя много лет.

Так другие могли опробовать те же методы и сравнить результаты. Медицина превращалась в науку.

Свидетельства Мэри и Каролины дали свой эффект. Вариоляция привлекала интерес все большего числа ученых и врачей, которые медленно, на пробу, начали осваивать процедуру.

Но нужна была поддержка еще одной знаменитости, чтобы привлечь общественность. Это случилось весной 1722 года, когда принцесса Каролина наконец получила от короля разрешение на вакцинацию двух старших дочерей. Примечательно, что это разрешение распространялось только на девочек: король не мог рисковать потенциальным наследником престола. Девочки прошли через вариоляцию и выжили. Публика ликовала.

Королевское доказательство дало два эффекта. Во-первых, все большее число представителей английской знати организовывали вариоляцию для своих детей, ее популярность росла волнообразно, все больше врачей начинали ее проводить, и так она стала более доступной для обычных людей.

Во-вторых, появилось противоположное движение, началась реакция общественности против вакцинации – прямой предок сегодняшних антипрививочников.

Противники вариоляции в Англии при Георге высказывали свои возражения в памфлетах и брошюрах, в пабах и кофейнях. Некоторые апеллировали к тому, что эта практика была иностранной и варварской, другие не доверяли тому, что ее распространяли (даже на практике, в Турции) женщины, некоторые считали ее безбожной, многие думали, что она опасна. Была и политическая подоплека: поскольку роялисты были за, антироялисты автоматически рассматривали ее как подозрительную.

У противников вариоляции было много средств для нападения. По мере распространения этой практики у небольшой части реципиентов болезнь приобретала более серьезную форму. Некоторые умирали. К 1729 году, согласно одному из подсчетов, из 897 привитых англичан 17 умерли. Этот уровень смертности, примерно один из 50, был гораздо лучше, чем шанс 1 к 4 умереть, заразившись оспой обычным путем, поэтому масса ведущих врачей продолжила применение новой процедуры. Но некоторая часть общественности отвернулась от нее, подстрекаемая духовенством, убеждавшим, что только во власти Бога отделять живых от мертвых и что поэтому вариоляция была антихристианской. Проводя вариоляцию и иногда убивая этим, разве врачи не вели себя как отравители?

Движение против вариоляции подогревалось яркими историями – о провалившихся процедурах, о пациентах, которые умерли, о пациентах, чьи члены семьи от них подхватили болезнь и умерли, – а также ксенофобией и вопросами о преступном характере процедуры. Почему врачам разрешают получать выгоду от страданий?

Некоторые доктора отказывались проводить процедуру. Другие пытались ее улучшить. Появление вариоляции стало переходным этапом в истории медицины, когда двухтысячелетнее правление одной большой медицинской теории – идеи о четырех жидкостях – уступало дорогу новым представлениям, выработанным научно. Доктора разрывались между прошлым и будущим и пытались приспособить вариоляцию под старую схему. В прежней системе образование гноя рассматривалось как благо – «доброкачественный гной» был знаком выздоровления, – поэтому английские врачи предпочитали использовать скальпели, а не иглы при вакцинации, углубляли надрезы, прорезая кожу до мускулов, чтобы выработка гноя шла лучше. Другие пережитки старой системы включали подчеркнутое внимание к кровопусканиям, слабительным и строгой диете.

Так возникла английская вариация турецкой процедуры. Вариоляция больше не была быстрым оцарапыванием с последующим периодом изоляции, чтобы возникла и прошла легкая форма оспы.

Английские врачи настаивали на долгих, сложных режимах подготовки, несколько дней или недель перед вакцинацией давали детям слабительное, делали кровопускания и сажали на диету. Это усложнило процедуру, сделало ее более затратной по времени – и более выгодной для врачей.

Поскольку большинство тех, кто раньше всех прививался, были богатыми аристократами, они могли позволить себе потратиться. Соответственно цены взлетели.

Один из привитых детей, восьмилетний сирота, впоследствии описал, как его неделями «подготавливали»: неоднократно делали кровопускания, давали слабительное, держали на скудной овощной диете и запирали в «группе вакцинации» с другими мальчиками. Он настолько ослаб к моменту своей встречи с оспой, что сильно заболел и несколько недель оставался в этой группе, пока его наконец не выпустили. Этот ужас остался с ним до конца его дней. Его звали Эдвард Дженнер.

Но во времени