Собиратели голов - Руслан Мельников

— Союз? — Наташка растерянно захлопала глазами.

Борис тоже чем больше слушал, тем меньше понимал.

— Какой еще Союз? — Он снова вмешался в разговор. — Чего Союз? Кого Союз?

— Наш Союз, — ответил дикарь. Типа, ответил. Вроде бы даже с гордостью.

— Союз нерушимых?

— Ага, — хмыкнул Корень, — республик свободных.

Потом убрал ухмылку с лица и заговорил серьезно.

— Союз кланов. Вот какой Союз. Вот чего Союз. Это больше чем просто кланы. Это по-настоящему мощная структура. От нее мы и действуем.

На этот раз Наташку прорвало. Вопросы посыпались градом:

— Кто «мы»? Как действуем? Кто такие егеря? Что такое мобильные охотничьи группы? На кого вы охотитесь — на хэдов или на трупожоров? Почему под носом у пятнистых шастаете? С каких пор на них нападаете? Зачем вешаете? Что делаете с их головами? Что вообще происходит?

Корень уставился на Наташку словно на какую-то диковинку. Дикарь по кличке Гарик тоже изумленно смотрел на чернявую.

— Слушай, Натаха, вы откуда взялись такие? — произнес наконец Корень. — С луны свалились, что ли? Вы ж ни хрена не знаете.

— Не знаем, — согласилась Наташка. — Вот и просвети.

Корень смотрел на них с подозрением.

— Где вы пропадали после того, как федеральные хэды захватили Ставродар?

— Отсиживались на хуторе.

— В каком хуторе?

— Какая разница? В зачищенном пятнистыми хуторе. На том берегу. Тут река есть…

— Знаю. И что вы делали в хуторе все это время?

— Зализывали раны. Уж извини, пришлось залечь на дно.

Оттянув майку, Наташка показала на плече свежий, только-только затянувшийся шрам от пулевого ранения.

Дикарь кивнул:

— Понятно.

Задумался. Заговорил снова:

— Значит, так. Объяснять придется много и долго. Отложим это на потом. А пока сами расскажите, что видели.

— А чего рассказывать-то? — Наташка пожала плечами. — Попали в облаву на том берегу. Еле-еле унесли ноги. Переплыли реку, ушли от хэдов. Шли два дня. Пришли сюда. — Хм, тогда скоро здесь могут появиться и пятнистые, — задумчиво пробормотал Корень. — Облавы всегда начинаются на той стороне, а потом перебираются сюда.

— Хочешь организовать нападение? — спросил Борис.

— Почему бы и нет? — скользнул по нему взглядом старшой диких егерей. — Если хэдов не очень много…

— А если много?

Корень нахмурился. Повернулся к Наташке:

— Сколько пятнистых было на хуторе? Больше трех машин?

У Наташки вырвался нервный смешок.

— Вообще-то машин там было никак не меньше полутора десятков.

— Сколько-сколько?!

— Это не считая вертушки и тресовозки. Но о тресовозке мы позаботились.

— Молодцы, — угрюмо произнес Корень. — Вообще-то надо было начинать с того, сколько хэдов участвовало в облаве.

— Надо было спрашивать о том, с чего надо было начинать, — огрызнулась Наташка.

— А что? — усмехнулся Борис. — В чем проблема-то? У вас вон, я смотрю, самострелы и даже автомат есть. Гранаты опять-таки…

Корень шутки не поддержал. Или не понял. Его чувство юмора куда-то испарилось.

— Арбалетчиков в группе только двое, — на полном серьезе ответил он. — У меня в магазине всего три боевых патрона. Гранат нет.

— А там что? — Борис кивнул на пухлую гранатную сумку. Неужели Корень тоже таскает с собой булыжники, как пращники-трупожоры. Корень открыл сумку.

— Ты, кажется, спрашивала, что мы делаем с головами хэдов? — повернулся он к Наташке.

И вытащил из сумки… Что-то круглое, темное.

Борис присмотрелся. Тихонько выматерился. Охнула Наташка.

Голова это была. Натурально человеческая голова. Правда, маленькая очень. Неестественно маленькая. Не больше кошачьей. С кулак всего голова…

Глава 10

Так не бывает! Не должно быть, и все тут! Но что-то подсказывало Борису: это не какая-нибудь поделка. Не кусок куклы. Настоящая голова. Только… Размеры вот только…

Может, голова ребенка? Нет, не может. Даже у новорожденных головы больше.

— Ё-о-о-о! — выдавила из себя Наташка. Она была в шоке.

— Что? — усмехнулся Корень. — Не видели еще такого?

— Такого — нет, — признался Борис.

Корень хмыкнул. Подкинул миниатюрную человеческую голову. Ловко поймал. Жонглер хренов!

— Ну и как? Нравится?

Хвастается он, что ли? Чем больше Борис смотрел на голову в руках дикаря, тем больше удивлялся. Точно — голова лилипута! Сама — махонькая. Но все пропорции соблюдены. Лишь ресницы кажутся неестественно длинными. И жесткий ежик волос топорщится, как иглы дикобраза. А так… Черты лица — вполне себе нормальные. Лицо вообще как живое. Только сероватого какого-то цвета. Темно-серого, если быть точнее. Глаза, рот, нос — все на месте. Правда, веки и губы зашиты. А еще…

Еще на коже отчетливо выделяется знакомый узор. Усохшая, но проступившая оттого еще более явственно хэдхантерская татуировка, состоящая из множества косых крестов. Не было никаких сомнений в том, кому принадлежала эта голова. Стало ясно и кое-что другое. Свое объяснение получила загадка черепа без кожи, который они с Наташкой нашли возле обезглавленного висельника. Судя по всему, в голове, которую держал Корень, вовсе не было черепных костей.

В памяти Бориса всплывали смутные воспоминания. Где-то он читал. Или видел. Или слышал, может быть. Были такие племена… Какие-то папуасы отрезали головы своих врагов, а потом то ли высушивали их, то ли вываривали. В общем, делали подобные сувенирчики. Тех дикарей так и называли: охотники за головами. О! Хэдхантеры, между прочим!

От неожиданной ассоциации Борис на время утратил способность говорить.

Наташка ее не утратила.

— Что это такое? — облизнув пересохшие губы, хрипло спросила чернявая.

— Чучелко, — хохотнул Корень. — Всего-навсего набитая песком сушеная шкура. Кожа то есть…

Дальнейшей беседы не получилось.

— Корень, слышь! — позвал Гарик. — Трупожор очухался. Че с ним делать-то? Сразу мочить или как?

В самом деле, очкарик зашевелился. Впрочем, теперь он был без очков. Разбитые стекла и сломанные дужки валялись на земле. На лице сочились кровью порезы от осколков.

Придя в себя, каннибал в ужасе уставился на голову в руках Корня. Видать, не таким уж и плохим было у людоеда зрение.

Корень хмыкнул. Спрятал голову обратно в гранатную сумку. Подошел к пленнику. Тот прикрылся руками. Заскулил тихонько:

— А-а-а!

— Не боись, твоя черепушка нам не нужна. — Тяжелая ладонь Корня хлопнула каннибала по затылку с такой силой, что парень уткнулся мордой в землю. — У тебя нужных меток нет.

Нужных? Для чего нужных? Борис переглянулся с Наташкой. Судя по всему, речь шла о хэдхантерских крестах. Но какое они имеют значение для членов дикарского Союза?

— Кто ты? — склонился над пленником Корень.

— А-а-а? — Очкарик соображал с трудом. То ли мозги ему отшибло напрочь, то ли парень тормозил от страха.

— Как звать-величать? — пояснил свой вопрос Корень. — Кликуха у тебя какая?

— А-а-а-очко, — проблеял очкарик без очков.

— Понятно. Ну и откуда ты, Очко, такой взялся?

— Я… я… это… — Перепуганный каннибал никак не мог совладать с собственным языком.

— Какой клан? — помогал ему наводящими вопросами Корень. — Откуда пришли?

— Мы — не клан. Нас трое. Из разных кланов.

— Из каких?

— Кры… кры… крылощевские, кашанские, милорютинские…

— Кашанских знаю, — нахмурился Корень. Он то ли говорил сам с собой, то ли вводил в курс дела Бориса и Наташку. — Так себе, мелочь. Но с гонором, тля. Я думал, мы всех их давно уже того…

Корень сделал многозначительную паузу.

— И о милорютинских слышал. Эти посолиднее были. Тоже не захотели примкнуть к Союзу. За что и поплатились. Да, Очко?

Каннибал коротко и судорожно кивнул. Борис слушал и мотал на ус. Выходит, тех, кто не желает становиться частью непонятного пока Союза, ждет не самая приятная участь. Ну да, Корень ведь уже ясно дал понять: кто не с нами, тот против нас…

— Зато ни кашанцы, ни милорютинцы теперь тресами не станут, — повернувшись к Борису и Наташке, резюмировал старшой егерей. — Мертвяков в тресы не берут.

Он снова перевел взгляд на пленника:

— Ну а крылощевские — это кто такие?

— Это наши, — сник Очко. — Я из них. Был…

— Из клана выгнали, что ли? — презрительно фыркнул Корень. — Натворил чего?

Очко помотал головой.

— Нет. Попали под хэдхантерский рейд. Весь клан в тресовозках увезли. Я один только остался.

— Тьфу ты! — в сердцах сплюнул Корень. — И много вас было?

— С полсотни.

— Полсотни тресов! — Корень неодобрительно прицокнул — Мать вашу! Лучше бы Союз до вас раньше добрался!