Оковы прошлого. Книга 3 (ЛП) - Вольф Триша

- Ты работаешь рядом с ним уже несколько дней, - я крепко сжимаю ее запястья. Прижимая ее руки к кровати, я наваливаюсь на нее сверху. - Как ты себя чувствуешь после этого? Зная, что он мог быть тем, кто натравил на тебя этих головорезов. Что если он наблюдал с другой стороны стекла за твоей работой над лекарством, или…

Ее взгляд падает на мой пистолет в плечевой кобуре. И тогда я вижу это -глубоко укоренившийся страх и боль, которые она испытывала. Ее тело содрогается от ужаса, трясется подо мной, и я отпускаю ее запястье, чтобы убрать свой пистолет из поля ее зрения.

Ее кулак взлетает и хорошенько врезается мне в челюсть.

- Сукин сын... - кипит она. Эйвери обрушивает на меня шквал проклятий, пока ее кулак бесцельно бьет по моему телу. Дикие удары.

Я отстраняюсь и пытаюсь схватить ее за руку, но она слишком взвинчена.

- Я учил тебя концентрировать удары. - И она это делает. Остановившись на мгновение, чтобы перегруппироваться, она отводит кулак назад и бьет прямо в глаз.

Мать твою. Я хорошо ее обучил.

- Убери от меня свой пистолет! - ее голос звучит хрипло, и она наносит еще один удар по моим ребрам, только на этот раз я успеваю его блокировать.

- Что он сделал? - я удерживаю ее запястья над головой, позволяя ей отработать момент с пережитым насилием, пока она сопротивляется и борется. Ее дыхание сотрясает воздух между нами, заставляя меня затвердеть в штанах. - Я убью его. Обещаю.

Она замирает, ее шелковистые светлые волосы разметались по лицу.

- Нет. На этот раз моя очередь, - с силой, к которой я оказываюсь не готов, она прижимается своими губами к моим. Ее язык проникает внутрь, уничтожая то, что осталось от моего самообладания.

Я отпускаю ее руки, давая ей свободу действий, чтобы атаковать, если это то, что ей нужно. Мои ладони ложатся на ее талию, задирая рубашку, и когда легкого прикосновения плоти недостаточно, я разрываю эту чертову штуку. Пуговицы разлетаются в разные стороны, наконец-то, предоставляя мне доступ к ее телу.

Ее поцелуй становится голодным, когда она дергает меня за кобуру.

- Сними это. - Я помогаю ей стянуть ремень с кобурой с моего плеча. - Он наставил на меня свой пистолет.

Мое тело деревенеет. Стиснув зубы до боли, я заканчиваю стягивать ремни. Я бросаю кобуру на край кровати, не отрывая взгляда от ее глаз. В голове вспыхивает образ этого ублюдка, нападающего на Эйвери... и я закрываю глаза, желая избавиться от этого видения. Но это клеймо, пульсирующее красным пятном на моих веках.

- Человек, который приходил в лабораторию в тот день, Кинг, - поясняет она, отпуская это. - Вот как он угрожал мне. Так он заставил меня изменить отчет. Вот почему я ненавижу твой пистолет, Куинн. И почему именно я должна вернуть себе контроль. Я собираюсь выманить Альфу... и воткнуть свой скальпель ему в задницу. Понятно?

Я снимаю рубашку, а затем накрываю ее тело своим, тепло ее кожи, словно успокаивающий бальзам.

- Я подержу его для тебя.

Ее глаза удивленно скользят по моему лицу.

- Вполне справедливо.

Я наклоняюсь к ее губам, скрепляя договор глубоким поцелуем. Если Эйвери хочет причинить боль своим мучителям, я не стану ее останавливать. На самом деле я чертовски уверен, что даже помогу ей в этом.

Моральный выбор, с которым я обычно борюсь, испаряется под палящим огнем ее мести. Ее боль сводит на нет мои рассуждения, обугленные остатки моего морального компаса растворяются, как пепел в море.

Я осуждал Сэди за ее вопиющее самосудное правосудие, которое унесло жизни убийц и садистов-угнетателей. Но когда-то она была жертвой. Как и Эйвери, она пострадала от рук таких мерзавцев, как Вэллс и Альфа. Сэди решила дать отпор.

Выбор, который идет вразрез со всем, во что я верю.

Но я был далек от боли Сэди. Я не был там, чтобы увидеть ее страдания воочию. Но я чувствовал каждый удар страдания Эйвери с тех пор, как вытащил ее из темницы той лодки, и это словно заразило меня.

Зная, что кто-то в системе не только защищает Альфу, но даже может быть самим преступником… и что они будут продолжать причинять больше боли другим и Эйвери, если их не остановить…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мой моральный компас может гореть в аду. Прямо вместе с Вэллсом, Альфой и моей испорченной, осужденной святостью.

Альфа хочет Эйвери. Он не остановится, пока не достигнет своей цели. С его связями тюрьма не сможет полностью обеспечить ее безопасность.

Остановка означает смерть… есть только один способ искоренить инфекцию. Враг.

Раньше я не решался нажать на курок, но, когда на этот раз в поле моего зрения окажется нужный человек, не будет никакой этой ерунды с колебаниями. Я нажму на курок.

Мои мысли обрываются, когда я ощущаю, как подо мной извивается Эйвери. Она никогда не скрывала от меня своих шрамов. Я принимаю правду, которой она готова поделиться, глубоко целуя ее, проводя руками по выступающим рубцам, портящим кожу. Это не уродство, это часть ее самой и ее красоты. Ее воля и ее сила.

Остальная часть нашей одежды снята в отчаянии, чтобы сделать нас ближе друг к другу. Никаких преград между нами. Секс с Эйвери никогда не бывает одинаковым. Каждый раз я чувствую, как меняются ее потребности, желания… они меняются в зависимости от ее душевного состояния. И прямо сейчас она требует чего-то более темного, чтобы утолить свой голод.

Она выгибается мне навстречу, и ее ногти царапают мою спину. Я обхватываю ее грудь, и мой рот находит ее дерзкий сосок. Мои зубы сжимаются, прежде чем язык следует за ними, чтобы успокоить, и ее стоны становятся громче, давая мне понять, что она хочет большего.

Когда заглядываю в глубину ее карих глаз, я вижу, что ее борьба все еще продолжается, грубое, плотское желание причинить боль соответствует ее собственной. Я мог бы проанализировать и разрушить эту странную связь, оценив свою яростную потребность взять все под контроль перед лицом хаоса, или я мог бы подчиниться ей, выбросив все рациональные мысли в гребаное окно.

- Ты должна сказать мне, когда остановиться…

- Обещаю, - заверяет она. - Не сдерживайся.

Я сильнее сжимаю ее бедро, перекидывая ее ногу через плечо. Я толкаю ее на спину и беру ее ртом. Сначала доставляя удовольствие, чтобы облегчить ей более грубую игру. Я кусаю ее внутреннюю сторону бедра, сосу клитор. На вкус она как чистое сладкое желание - сочетание, мало чем отличающееся от удовольствия и боли, которые я причиняю. Тоска тянет меня назад, мышцы напряжены от сдержанности.

Ее руки вцепились мне в волосы. Я поднимаюсь и обхватываю ее запястья одной рукой, а другой погружаю в нее пальцы. Вдавливая ее руки в кровать, я погружаю пальцы глубже, в воронку похоти, когда она прижимается ко мне, ее бедра выгибаются над матрасом.

Быстрым движением я протягиваю руку и стягиваю ремень со своих брюк. Ее глаза молят о доверии, она знает, что я никогда не причинил бы ей боль, не так, как она страдала раньше. И все, что ей нужно сделать, это произнести одну фразу, чтобы заставить меня остановиться.

Я не уверен, кто жаждет этого больше, когда я связываю ее запястья кожаным ремнем, но я почти дрожу. Может быть, часть этой инфекции просочилась внутрь меня. Шлейф черноты закружился, как чернила, в моих некогда нетронутых, спокойных водах, потрясая меня до глубины души. Метаморфоза в зверя из человека. Мужчина, который до нее, до этого случая, установил бы жесткие ограничения на смешивание боли с удовольствием.

Когда ты отдаешь себя кому-то, ты должен быть готов отдать ему все - готов быть любым и всем, что ему нужно. До Эйвери работа занимала меня целиком. Теперь я делаю ее приоритетом перед своей профессией. Ради нее я более чем готов раздвинуть границы. Словно щелчком я переключаюсь с доминирующего на подчиненного по просьбе ее тела.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это новый вид освобождения, который пугает меня тем, что оно может означать. Я думал, что точно знаю, кем я был всю свою жизнь, и был тверд в этом убеждении. Контроль, порядок, простота - все перевернулось с ног на голову, чтобы я стал мужчиной, который ее боготворит.