Монолог современника - Юрий Агеев

кто добрых дeл зaступник.

Шeптaл о птичкaх, о цвeтaх,

но зaбывaл о людях.

Шёл рaвнодушно мимо плaх

и мимо горьких судeб.

А сaми вы кичитeсь чeм,

нaгрaбив до упорa?

И вот тeпeрь кричитe всeм,

что изловили ворa.

Чтоб жить, я должeн воровaть.

Нeт выходa, грaждaнe.

Стихaми голод нe унять.

Смягчитe нaкaзaньe.

XV. ПРИГОВОР

Судья:

Вопрос рeшённый, господa.

Погрязнувший в порокaх

дeсницу прaвого судa

получит точно к сроку.

Прокурор:

Его мы вздёрнeм нa зaрe,

а лучшe - чeтвeртуeм.

В aду, дружок, тeбe горeть,

уловки всe впустую!

Адвокaт:

Блaгодaрю высокий суд,

а тaкжe - прокурорa.

Всё мной услышaнноe тут

достойно приговорa.

Судья:

Нe вижу доводов иных

и тороплюсь к обeду.

Виновный в сонмe дeл лихих,

что скaжeшь нaпослeдок?

Вийон:

Я - Фрaнсуa, чeму нe рaд.

Увы, ждёт смeрть злодeя.

И сколько вeсит этот зaд,

узнaeт скоро шeя.

XVI. В ТУПИКЕ

К утру удaвлeнным висeть,

а ночь - онa однa, кaк смeрть,

а жизнь ужe нa волоскe,

кровь рвёт и мeчeтся в вискe.

Молитвы в мысли нe идут,

когдa тeбя обнимeт жгут.

Рeшёткa - рви eё рукой.

Скрипят пруты - мeтaлл тугой.

Но тaм, зa нeй, судьбa, кaк сон,

а здeсь ты пaдaль для ворон.

XVII. ЭПИЛОГ

Осуждённый уйти нa рaссвeтe,

прeврaщaeтся в зрeньe и слух.

Он один нa бeзлюдной плaнeтe,

отболит, откричит eго дух.

Нe поможeт никто, нe поможeт,

если ты в кaндaлaх до сих пор.

Нe пaлaч, тaк сомнeнья изгложжaт,

ну a точку постaвит топор.

Нeпокорных смиряют в зaгонe,

выбивaя их души из тeл.

Отчeго мы до срокa хороним

клeвeтой, нa кострe, нa крeстe?..

1982

П У Ш К И Н

Глава первая

Далёкая юность лицейской поры,

деревья, дворцы, коридоры.

Но только отбрось круговерть мишуры -

и детство мелькнет за забором.

Теперь невозможно бежать за щенком,

обстреливать галькой кареты,

и ночью бездумно шептать ни о чём,

жить в рифму, не зная об этом.

Далёкое детство… Ты был властелин,

в двенадцать поверженный с трона.

Осталась тоска по раскатам равнин,

Лицею и сказочным кронам.

Глава вторая

В России мало жить стихом,

в России надо быть поэтом,

в своём столетии лихом

иметь бесстрашье слыть отпетым!

С полком гусарским за столом

поднять за волю пенный кубок,

чтобы насмешливым стихом

сражён был царский недоумок!

Какой же страстью обладать

мог, только в жизнь вступивший, Пушкин,

чтобы пошли взахлеб читать

его ноэли на пирушках.

Как он сумел, клинок скрестив

на поединке с высшим светом,

и ссылкой сплетни посрамив,

вернуться из глуши поэтом?

Не каждому дано венец

терновый взять, златой откинув,

и бросить честно: «Я не льстец!»,

и не согнуть пред властью спину.

Глава третья

Прошедшие года, что льды, —

туда нельзя уйти надолго.

Едва заметные следы —

в стогу пропавшая иголка.

И прошлое, что тёмный лес, —

душа в потёмках заплутает.

Шаг в сторону — и ты исчез,

очнулся — за окном светает.

И ничего не решено.

День — неоконченная битва,

а к вечеру в огне окно,

Ночь, как последняя молитва.

Не решено, но всё придёт

от этих бдений, будут страсти!

И пуля — в пулю, мысль — в полёт.

Сойдётся всё, не будет счастья.

Ты только кончишь — пустота.

Я знаю, что случится позже.

Не отрывайся от листа,

который время уничтожит!

Глава четвёртая

Дитя, закутанное в шаль,

на первый бал пришедшее...

Мне, нынешнему, страшно жаль,

что не вернуть прошедшее.

Наталия, Наталия,

прекрасной вашей талией

поэт заворожён, глядит в глаза:

— Скорей скажите, девочка,

о чём сейчас мечтали вы?

Прошу тур вальса мне не отказать!

Кружатся пол и потолок,

мундиры с позументами,

блестят глаза, бессвязен слог,

и щёки жжёт моментами.

Когда влюблён -

поэт смешон,

но предрассудки в сторону!

Вопрос заветный разрешён:

разделим судьбы поровну!

Глава пятая

Не рухнул с белой лошади,

не умер от простуд,

и на Сенатской площади

не ввязывался в бунт.

И тридцать лет с копейками

бесстрашно разменял.

В дворцах брегеты тренькали,

и каждый вечер — бал.

А ночью с Музой нежности,

и планов лет на сто.

Он сам — приличной внешности,

и завтра будет… Стоп!

Ещё остались месяцы,

не перейдён рубеж.

Летят ступеньки лестницы.

Поэт спешит в Манеж.

Глава шестая

Волокиту кружит хмель

или он ушиблен с детства, —

объявляется дуэль,

как единственное средство.

— Стойте, сударь, вы — подлец! —

и перчаткою по морде…

Дело разрешит свинец

у барьера на природе.

И не скажешься больным

нагловатым секундантам,

и не замолить вины:

честь поставлена на карту.

Выстрел с десяти шагов.

Вверх стрелять — уже не дело!

И всегда своих врагов

славно видеть под прицелом.

Лишь одна защита есть,

чтоб мерзавцы не смелели.

Разве выжила бы честь,

если б не было дуэли?

Глава седьмая

Снег глаза ему застил, —

он не видел беды.

Кони, белые мастью,

обрывали узды.

Все приметы сходились:

и Дантес — белокур! —

в час, когда сговорились,

шёл к барьеру не хмур.

И стрелял без опаски

промахнуться, а вдруг? —

точно рок в его маске

шёл в магический круг.

Что поэту приметы,

если рок отыскал?

Он, прильнув к пистолету,

с болью крикнул: «Попал!».

Но судьбу не застрелишь,

как ни целься потом.

Разве только поверишь

в то, что был дураком.

Разве только в прозреньи,

об диван опершись,

на последнем мгновенье

скажешь: «Кончена жизнь!..»

Глава восьмая

На сердце камень лёг,

воспоминанья жгут.

Какая подлость на планете вьюжной!

Любимые приходят

не тогда, когда их ждут,

а после,

так нежданно и ненужно.

Кровь на полозья капала,

свисала вниз рука,

друг плакал, отвернувшись,

безутешно.

А время убегало,

точно Чёрная река,

вдоль берегов

невыносимо снежных.

Зачем ты шёл под пулю?

Зависть долго стерегла,

выкапывая верную могилу.

За полчаса до выстрела

жена б уберегла,

но ждал Ланской,

и некогда ей было.

Глава девятая

Почему обязательно короток век? —

люди, вспыхнув, сгорают, как свечки.

Знать, лекарства — ненужный балласт для аптек,

если множатся чёрные речки?

Почему обязательно надо уйти

от навета, ошибки, от пули?

Если б кто-то додумался с полупути…

Но ещё никого не вернули.

1985 г.

ОДИССЕЙ И ПЕНЕЛОПА

Чей парус взвился над волной?

Хитрюга Одиссей

сегодня кинул дом родной,

супругу и детей.

Махнул рукой жене с борта, -

приеду, как же, жди...

И вдаль на долгие года

и длинные пути.

А вслед ему, молясь богам

за мужа-остолопа,

смотрела как он убегал

супруга Пенелопа.

А волны ненавидят борт

любого корабля,

и скоро станет мифом порт,

и вообще Земля.

Валы, как бешеные псы,

взревут: "Мы всё сметём!",

потащит ветер, сукин сын,

неведомым путём.

А где-то там, богам молясь

за мужа-остолопа,

пускала голубей на связь

бедняжка Пенелопа.

А вот и Троя. Там уже

не нужен Одиссей.

Он обойдён был в дележе

и изгнан, как плебей.

Его, за хитрости кляня,

загнали на корабль.

- Бери троянского коня

и дуй на все ветра!

А вдалеке, богам молясь

за мужа-остолопа,

почтовых голубей на связь

пускала Пенелопа.

А на Олимпе в пору ту,

в отделе адресов

губила жизнь и красоту

гражданка Каллипсо.

Решив, что Одиссей - мечта