Всю жизнь ты ждала (Схимник - 2) - Анхель Куатье

Действительно! Что мы боимся потерять в смерти? Если вся наша жизнь это лишь наши привязанности, если мы - это наши привязанности, то подобная потеря - это не утрата, а обретение свободы. Если же мы - это наша душа, не связанная с этим миром, то мы и вовсе ничего не теряем!

"Что ты боишься потерять?" - прозвучал в моей голове голос Данилы.

Господи, да я ведь ничего не боюсь потерять. Напротив, моя цель найти! Я посмотрел на Данилу, в его светлые, улыбающиеся глаза и снял усилие. Мне подумалось, что сейчас мы будем падать. Но мы, напротив, стали взлетать, подниматься вверх. И тут я увидел, что за нашими спинами развеваются большие невесомые крылья.

Мы проносились над бескрайними таежными лесами. Под нами лежали необозримые ландшафты - гигантские горные хребты, степные просторы, заснеженная тундра, покрытый льдом океан. Глубокие озера и нетронутые человеком долины радовали глаз. Бурные реки и отвесные скалы завораживали. Весь мир, казалось, лежал у нас на ладони.

И вдруг...

*******

- Кристина, ты проклята! Ты поняла, наконец, что ты проклята?! чудовищный голос, подобный грозовым раскатам, звучал откуда-то совсем сверху.

Мы начали снижаться и через пару минут оказались посреди бескрайнего поля. Пасмурное небо было покрыто серыми свинцовыми облаками. Промозглый ветер буквально валил нас с ног, издавая жуткий свист и прижимая к земле пожухлую траву. Где-то впереди виднелась гигантская, уходящая в облака горная вершина.

- Чей это голос? - спросил Данила.

- Не знаю, - шепнул я в ответ. - Кажется, мы попали в сон Кристины. Пойдем, подойдем ближе к этой горе.

Несмотря на отчаянные порывы ветра, мы двигались достаточно быстро. И скоро нам стало понятно, что перед нами вовсе не гора, а подол черной рясы. Одетое в нее существо было столь большим, что мы видели лишь его нижнюю треть. Верх терялся за облаками. Именно это существо говорило с Кристиной.

- А где Кристина? - только и успел вымолвить Данила, когда мы увидели ее, стоящую на коленях перед этим существом в черной рясе.

- Ты должна убить своего ребенка, Кристина! - продолжало чудовище.

- Я не могу этого сделать, - еле слышно отвечала ему Кристина.

- Что?! Что ты сказала?! - чудовище было вне себя от гнева. - Я не прошу, я приказываю тебе!

- В чем он виноват?! Почему ты мстишь моему ребенку?! - Кристина не желала сдаваться, но голос ее звучал, как мольба.

- Грехи матери лягут на ее дочь! Ты хочешь обречь свою девочку на страдания?! Нет, я не жесток, Кристина. Это ты жестока! Подумай о том, на какую жизнь ты ее обрекаешь! Ты хочешь, чтобы она мучилась всю свою жизнь?! Мало ты насмотрелась на мужчин, которые пользовались тобой?! Тебе этого недостаточно?! Такой доли ты желаешь своей дочери?!

- Она... она сможет, - еле слышно отвечала Кристина.

- Мир жесток, Кристина! - продолжало чудовище в рясе. - Мир очень жесток! Он требует от женщины, чтобы она была сильной! Но разве может сильная женщина быть Женщиной?! Разве сможет она быть самой собой?! Ты хочешь, чтобы твоя дочь страдала! Я понял это! Ты мстишь ей, а не я! Ты мать, которая ненавидит свою дочь! Дочь, еще не рожденную! Ты мстишь ей за то, что ты сама не можешь быть Женщиной!

- Она сможет, - повторила Кристина. - Она справится...

Чудовище разразилось громогласным хохотом:

- На! Смотри, что она сможет!

Вмиг на стальной пелене неба появилась картина. Мы увидели молодую женщину, идущую по расцвеченному огнями городу в сопровождении мужчины. На лице девушки читалось отчаяние, на мужском лице - холодность и пренебрежение. Она еще совсем молода, но ее сердце уже знает, что такое душеная боль.

- Вот твоя дочь! - провозгласило чудовище. - Ей двадцать. Она любит этого мужчину, а он играет с ней. Ему интересно ее мучить. Он забавляется. Ему приятно чувствовать свое превосходство, когда он видит ее слезы.

Он наслаждается ее трогательными признаниями, которые повышают его самооценку. И чем сильнее она его любит, тем больше в нем искушение заставить ее мучиться. Крепость только сдалась, и он уже думает о других крепостях...

Она родит ему двух детей, а он будет изменять ей. Она устроит его быт, а он, в ответ, станет относиться к ней, как к прислуге. Она пожертвует своей карьерой, поддерживая его, а он обвинит ее в несостоятельности. Она будет любить его, а он за это будет ее ненавидеть. Ибо мужчины не могут и не умеют любить!

- Она переживет это. Все женщины переживают подобное. В этом нет ничего страшного. Такова судьба женщины, - тихо прошептала Кристина.

- Ладно, согласен, - гулким эхом ответило чудовище. - Но что ты скажешь на это?..

Картина на небесной глади переменилась. Мы снова увидели дочь Кристины, но теперь уже тридцатилетней. Она стояла в коридоре большого офиса и выслушивала упреки начальника-мужчины. Потом она плакала у окна, скрывая свои слезы. А какие-то люди шептались у нее за спиной, произнося разные гадости.

- Вот твоя дочь! - снова голос чудовища звучал остервенелым накатом. Ей тридцать. Она умна и талантлива, но ее бездарный начальник не понимает этого. Он не дает ей реализоваться и присваивает результаты ее труда. А когда она получит возможность подняться по карьерной лестнице, он скажет ей: "Мне не нужен руководитель в юбке!"

За свою работу она будет всю жизнь получать меньше, чем работники-мужчины. Потому что их слушают и ценят, но не ее. Она попытается устроиться на другую работу, но ее не возьмут, потому что не поверят в ее способности. Ведь она женщина! Она решится открыть свое дело, но не сможет противостоять грубому натиску конкурентов-мужчин.

- Она переживет и это. Все женщины переживают подобное. В этом нет ничего страшного. Такова судьба женщины, - сквозь зубы, сдерживая слезы, шептала Кристина.

- Переживет, но будет несчастна... - отвратительным голосом протянуло чудовище в рясе. - Но что ты скажешь на это?...

Картина на небесном склоне переменилась в третий раз. И снова на ней была дочь Кристины. Ей уже пятьдесят. Она постарела и осунулась. Небогатая квартира пуста. Она разговаривает с сыном по телефону. Он отвечает ей сухо и старается поскорее закончить их разговор. У него своя семья и на мать у него просто нет времени. С дочерью-подростком она не общалась уже несколько месяцев. Она даже не знает, где она и с кем.

- Вот твоя дочь! - голос чудовища был торжествующим. - Ей пятьдесят. Муж уже не живет с ней, дочь с ней не общается, у сына не хватает на нее времени. Она совсем одна, она коротает свои дни на скучной работе. Ее единственный собеседник - телевизор, который рассказывает ей о счастье, которого никогда не было в ее жизни.

Она твоя дочь! Ей тоскливо и одиноко. Она ничего не добилась, ничего не смогла. Муж предал ее, дети отвернулись, подруги заняты своими проблемами. Она чувствует свою ущербность и не знает, как ей быть, потому что единственное ее желание - это наложить на себя руки. Но и на это ей не хватает сил...