Библиотекарь или как украсть президентское кресло - Ларри Бейнхарт

Один из конюхов надел на неё недоуздок, другой закрепил правую ногу так, что она не могла поставить её на землю, так что даже если Звезде Энджела не понравится всё, что должно было последовать, двинуться бы с места и не упасть она не могла.

— А вот и ветеринар — показал Энди на женщину с термометром в руке, она счастливо улыбалась. — Это всё стоит кучу денег, так что пока ветеринар не подтвердит, что кобыла готова, жеребца не выпустят.

Я делал вид, что слушаю Энди, на самом же деле всё моё внимание было приковано к двери — в помещение вошла Ниоб. Она была с Джеком, но я видел одну Ниоб. Зато Джек прекрасно видел меня, и с другого конца я заметил, как засверкали его глаза. Конечно же, глаза у Джека были «правильного» светло-голубого цвета и прекрасно подходили к его военному ёршику. Морган обнял Ниоб, но не за талию, а чуть ниже и посмотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию.

Тут из-за перегородки донеслось звяканье подков — какой-то конь нетерпеливо постукивал копытами о доски, покрывающие каменный пол. Все головы повернулись на стук, Звезда Энджела заржала и затопала ногами.

Конюх ввёл жеребца. Это был уже немолодой жеребец с большим членом, готовым на подвиги. Тонкие ноздри подрагивали, жеребец пытался вытянуть шею, чтобы уловить поток запаха, исходящего от кобылы, но конюх крепко держал его и не давал шевелить головой. На мой взгляд, это был хороший, можно даже сказать красивый конь, но на многократного победителя скачек, тонконогого и порывистого, он не походил ну никак.

— Это и есть Ослепительное Утро?

— Нет, он просто разогревает кобылу. Вообще-то его зовут Томми, только все называют его Бедолагой Томом, потому что он используется, чтобы возбудить кобылу. Том возбуждается, мечтает покрыть кобылу, и тут его уводят и впускают племенного жеребца.

Я слушал судью, но смотрел только на Ниоб с Джеком. Ниоб избегала моего взгляда, нет-нет, она не отводила глаз, она просто смотрела на всех сразу, такой взгляд бывает у человека, который изучает перспективу — он обращает внимание на целое, но не на детали. Зато Джек разглядывал только меня.

— И он не… в смысле Томми не входит в…

— Да, именно так.

— Бедолага!

— Бедолага, — согласился судья. — Хотя, я слышал, что иногда ветврач или конюхи его жалеют и помогают ему.

Судья прочитал в моих глазах вопрос.

— Руками помогают.

— Ох…

— Как много влаги на этот раз! — заявил судья с видом эксперта и вытащил из бокового кармана фляжку. Такие фляжки во время действия сухого закона были лучами в царстве тьмы. Энди отхлебнул и протянул фляжку мне. Во фляжку было налито что-то холодное и крепкое. Бренди? Не знаю, я не большой специалист, может, бренди, может, коньяк или арманьяк.

Кобыла пришла в возбуждение — она била себя по бокам хвостом, выгибала спину, всячески красовалась перед Томми, который рвал свою привязь. Ветеринар поставила градусник в ректальное отверстие кобылы, все, кроме Джека и Ниоб, которые только подходили к загону лошадей, изо всех сил стремившихся друг к другу, стояли молча и напряженно ждали. Джек перестал сверлить меня взглядом, теперь его внимание было приковано к тому, что происходило между лошадьми. Ниоб по-прежнему казалась отстраненной и безучастной. Эх, как бы я хотел, чтобы она подарила мне один тёплый взгляд!

Ветеринар посмотрела на градусник, кивнула, конюх дёрнул Бедолагу Тома к выходу, по ногам у бедняги стекала тёплая сперма.

А вот и звезда вечера — Ослепительное Утро. Казалось, он сам понимал, насколько он породист и знаменит. Кровь у жеребца кипела, а возбужденный член уже искал влагалище.

Джек пожирал глазами Ослепительного. Он явно ассоциировал себя с животным: гордо выпятив грудь, он прижимал Ниоб к себе всё ближе и ближе.

Вдруг он оторвался от созерцания Утра и бросил на меня молниеносный взгляд. Я увидел выражение крайнего самодовольства, написанное у него на лице, и вздрогнул: неужели я — часть игры между Джеком и Ниоб? Неужели я и есть тот самый Бедолага Том, который возбуждает кобылу для другого?

Джек и все остальные продолжали внимательнейшим образом следить за тем, что разворачивалось в загоне. Я же продолжал внимательно наблюдать за Ниоб. Джек прижимал её к себе, но она, в отличии от кобылы, не выпячивала ягодицы, а её дыхание не стало менее ровным. Но было очевидно, что происходящее не кажется ей непристойным или отталкивающим, меня же она просто не замечала. Да и с какой стати ей было замечать меня? Хотя очень этого бы хотелось.

Вероятно, я был носителем прежних представлений о пристойности и непристойности поведения в обществе и мне женщина в первую очередь внушала благоговейный трепет. Поэтому, когда я увидел, как Эндрю МакКлинан, судья Верховного суда, отошёл на пару шагов назад, чтобы ему было удобнее видеть сразу две задницы, задницу лошади и задницу Джульетты, я здорово смутился. Не уверен, но, по-моему, Джульетта поняла, зачем судье понадобилось отойти назад, более того, она даже подыграла ему: мне показалось, что она специально слегка изогнула спину, чтобы попа стала казаться более округлой.

Слышалось тяжёлое дыхание, тяжело дышали не только лошади, но и люди, хотя последние, в отличие от первых не перебирали ногами, не сопели и не прихватывали друг друга зубами. Ослепительное Утро взобрался на Звезду Энджела и специально обученный конюх засуетился вокруг, помогая ему выполнить предназначенное. Наверное, если бы должность этого конюха стояла в титрах фильма, она бы звучала как «членоподдержатель». Нацеленный куда надо большой член Ослепительного Утра вошёл в Звезду, распалённую Бедолагой Томом.

Я увидел, что Джек наклонился и что-то сказал Ниоб. По толпе пронёсся вздох облегчения: конюхи обрадовано вздохнули, потому что их миссия успешно завершилась, а зрители — просто оттого, что прямо перед ними животные занимались одним из самых загадочных процессов на земле — сексом, и занимались им страстно и увлечённо.

Всё кончилось быстро.

Да, действительно прекрасный пример, иллюстрирующий фразу «принакрылась я одеялом, а теперь как бы на сносях я».

После этого мы все отправились в большой дом, где вот-вот должна была начаться последняя серия дебатов между Газом Скоттом и Энн Линн Мёрфи.

Интересно, что комментаторы не сочли нужным даже сказать, по какому случаю мы все здесь собрались, зато они долго обсуждали, что эти дебаты были последними, даже не верится, последние дебаты!

— Боже мой, Джордж, даже не верится, — затрещала Лена, одна из соведущих.

— Да, это случилось. Но впереди ещё целых семь дней!

— Да, семь дней, это много. Джордж, а когда были последние дебаты такого масштаба?

— Что интересно, последними были дебаты Кеннеди и Никсона, кстати, это были первые телевизионные дебаты вообще. И последние дебаты той серии состоялись 22-го октября.

— А последние дебаты этой серии пройдут 29-го?

— Да, Лена, ровно на семь дней позже, чем тогда.

— А какой у нас сегодня день?

— Четверг. По конституции выборы президента США проводятся в первый вторник после первого понедельника ноября. Так что у нас впереди пять дней!

— Хорошо считаешь, Джордж! У нас тут висит специальный календарик, на котором мы будем отмечать дни, оставшиеся до выборов. Сегодня у нас четверг, завтра пятница, послезавтра суббота, потом воскресенье с понедельником и вот он — последний пятый день — вторник! День выборов. Как ты считаешь, Джордж, у нас четыре дня впереди или всё-таки пять?

— Ну, совершенно очевидно, что выборы у нас через пять дней. А от сегодняшнего дня до дня выборов — четыре.

— Могут ли эти дебаты повлиять на результаты выборов?

— Есть две точки зрения. Сейчас Скотт опережает свою противницу на семь пунктов и опережает он её на эти семь процентов уже довольно долго. Эти семь процентов — его Геркулесовы столпы, пока Мёрфи не удалось сделать на них даже маленькой зарубки.

— Словом, задача Скотта — продержаться. Если он продержится, то станет президентом. У него уже составлен график: в пятницу он посетит четыре города, в субботу — пять, в воскресенье он проведёт дома, где сходит на службу, примет участие в фотосессии и сходит на футбольный матч, в понедельник он посетит ещё пять городов, после чего прилетит домой, чтобы во вторник, как законопослушному гражданину своей страны, отдать свой долг на избирательном участке. Вот такой вот план.

— И хороший план, — в кадре замелькало лицо Карима, ведущего спортивных новостей. Его позвали, чтобы он высказал свою точку зрения по поводу шансов кандидатов. — Нынешняя президентская гонка очень напоминает борьбу. Народная мудрость гласит, что если на ринге встречаются чемпион и претендент, чемпион сохраняет за собой своё звание. В нашем случае чемпион — это президент. Понимаете, к чему я веду? К тому, что если сегодня вечером Энн Линн Мёрфи не сможет нокаутировать своего противника, чемпион сохранит своё звание ещё на четыре года.