Клады великой Сибири - Петр Петрович Дудоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ее глаза ответили ему тем же.
Белые, чудные руки медленно поднялись к его шее, которая, вздрогнув, склонилась еще ниже.
И первый долгий, полный любви поцелуй прозвучал среди тьмы и рева урагана.
– О, как безумно люблю я тебя, моя маленькая крошка! – тихо и страстно прошептал Верлов.
Вместо ответа молодая девушка крепко и доверчиво прижалась к его груди.
– Не бойся, я отдам свою жизнь, но ты не погибнешь! – успокаивал он ее. – Они не должны быть далеко отсюда. Самое большее – корабль потерпел аварию в нескольких сотнях саженей отсюда, и нам завтра придется приняться за работу и постараться в том, чтобы местные жители не открыли нашего присутствия. Но… погоди!
Верлов замолк и стал прислушиваться.
Да, не могло быть сомнения в том, что до них сквозь рев ветра доносились человеческие голоса.
Собрав всю силу своих легких, Верлов закричал:
– Сю-да-а!
С каждой минутой голоса становились ближе.
И наконец, Вера Николаевна и Верлов явственно различили голоса Суравина и Бромберга, окликавших их.
Вера Николаевна быстро вскочила на ноги и схватила Верлова за руку.
– Ради бога… пока не говорите ничего! – шепнула она, наклоняясь к его уху.
– Хорошо! – ответил Верлов, отвечая на крепкое рукопожатие.
– Папа, мы здесь! – звонко крикнула девушка.
В темноте показался силуэт Суравина, и дочь с отцом бросились на шею друг другу.
Между тем Бромберг горячо тряс руку Верлова.
– Как я рад, как счастлив, что вижу вас невредимыми! – восклицал он. – Ведь это – верх героизма!
Несколько минут длились благодарности и взаимные поздравления с избавлением от висевшей у всех над головами смерти.
– Но наш корабль?! – заволновался вдруг Верлов.
– О, никаких особенных повреждений! – успокоил Бромберг. – Порвано одно крыло длинное и немного попорчено левое винтовое; кроме того, ураган, может быть, сделал кое-какие мелкие повреждения, но их в темноте незаметно, и мы отложили детальный осмотр на утро. Полагаю, что мы сможем починиться в полдня, так как запасные части у меня имеются в полном комплекте.
– Гм… не совсем утешительно! – пробормотал Верлов. – Как бы не пришлось засесть на несколько дней! Ну да черт с ним, слезами горю не поможешь!
Разговаривая таким образом, они подошли к воздушному кораблю, опустившемуся на землю в двухстах саженях от того места, где упали Вера Николаевна и Верлов.
Чи-Най-Чанг выскочил им навстречу.
Радости старика-китайца не было конца, и он бурно обнаруживал ее по-своему разными приседаниями, жестами и восклицаниями.
XII. Погоня
Нападение на храм поставило на ноги весь город Чжан-Ша.
Исчезновение копыта у лошади духа зла объяснялось то наказанием Будды, то местью дракона, но в самом способе похищения все видели чудо, до сих пор неведомое Китаю.
Бонзы храма воспользовались случаем, чтобы запугать народ, и дикие китайцы, боясь неведомой грозы, усердно тащили им свои пожертвования.
Так продолжалось несколько дней.
Но вот однажды к воротам Чжан-Шаской кумирни подскакал всадник на взмыленной лошади.
Это был бонза Лиу-Пин-Юнг, скакавший без устали дни и ночи верхом от самого Лунь-Аня.
Богатый бонза был хорошо известен не только в своей провинции Сы-Чуан, но и в соседних провинциях – Гуй-Чжоу и Ху-Нан.
Поэтому неудивительно, что Лиу-Пин-Юнг был встречен в Чжан-Ша служителями алтаря очень ласково, и весть о прибытии мудрого бонзы распространилась по городу с быстротою молнии и привлекла к воротам храма огромную толпу народа.
Лиу-Пин-Юнг, едва спрыгнув с коня, кинулся в первый двор храма.
И вдруг громкий крик ярости вырвался из его груди.
– О! Белые черти уже были здесь! – бешено крикнул он, глядя на искалеченную ногу духа зла.
– У нас было чудо! – ответили хором бонзы. – Но откуда ты знаешь про чудовище, которого не видел?
– Не видел? – закричал Лиу-Пин-Юнг. – Это проклятое чудовище, наполненное белыми чертями, было у нас, подняло меня на воздух и уничтожило бы меня, если бы великий Будда не заступился за меня!
Ропот удивления пронесся по толпе.
Лиу-Пин-Юнг приказал принести себе стол, поставил его в воротах храма и стал рассказывать народу то, что говорил толпе в своем родном городе.
– Но я не боюсь чудовища, так как великий творец миров дал мне власть над ним! Я выслежу его до самой его норы, и оно погибнет от моей руки! – закончил он свою речь. – Я освобожу от него всю Небесную империю и прославлю навеки величие Будды!
Народ, восхищенный отвагой бонзы, пал перед ним ниц, призывая на его голову благословение богов.
Случай лишний раз поэксплуатировать темную массу был использован Лиу-Пин-Юнгом и здесь.
Он заявил, что требует пожертвований, а бонзам-товарищам шепнул, что разделит собранное с ними пополам.
После этого он стал расспрашивать их, как было дело.
Очень внимательно слушал он их рассказ, изредка кивая головой.
– И вы, наверное, знаете, что чудовище полетело на север? – спросил он наконец.
– Да! – ответил старший бонза. – Оно полетело навстречу ветру, и с той минуты, как оно скрылось, ветер все крепнул и теперь, сам видишь, превратился в тайфун.
Глаза Лиу-Пин-Юнга радостно сверкнули.
Подозвав служителя, он приказал ему купить для него двух лучших лошадей. Потом он попросил бонзу отвести себе фанзу и, пока народ тащил пожертвования, а служитель искал лошадей, лег отдохнуть.
Проспав часов пять, он встал.
Лошади были уже готовы.
Разделив пополам с местными священнослужителями собранные деньги, Лиу-Пин-Юнг быстро собрался и поскакал на север, взяв с собою проводника из местных жителей.
Невзирая на ураган, он гнал что есть духу свою лошадь, не переставая думать о своих врагах.
Он прекрасно знал, куда они направились.
Дело в том, что бонза Лиу-Пин-Юнг совсем не был суеверен.
Хорошо изучив своих каменных, саманных и фарфоровых богов, он решительно не верил, чтобы эти идолы могли принести человеку какой-либо вред.
Поэтому он не верил и в наказ дедов и прадедов, завещавших взять план от духа зла в какую-то вторую луну.
Он раньше часто бывал в Чжан-Ша, часто ночевал в храме и однажды ночью, когда все уснули, пробрался в первый двор.
Его мучило любопытство, он хотел проверить предание дедов и, подкравшись к фигуре духа зла, быстро распилил правое переднее копыто его лошади, искусно обойдя пилкой проведенную внутри ноги лошади струну, посредством которой держались на потолке четыре меча.
Тут он действительно нашел третий план.
Недолго думая он снял с него копию, самый оригинал снова спрятал в тайник копыта, приклеил отпиленный кусок и закрасил копыто.
Сопоставив найденный план со своим, он приблизительно узнал место, где хранится клад, и теперь ему недоставало
