Нф-100: Уровни абсурда - Виктор Емский

- Сорока на хвосте принесла, - ухмыльнувшись, ответил тот.

Прохор вдруг понял, что надо срочно что-то делать, иначе будет поздно. Поэтому он, не раздумывая, приподнялся с лавки и со всего маху двинул старичку кулаком в ухо. Дедок вылетел из-за стола и грохнулся спиной на пол. Шапка, отделившись в полете от его головы, покатилась по столу, болтая ушами.

- Ай, что ты наделал?! - вскричал Митька и схватился руками за голову.

- Солдата русского нипочем не купишь! - сказал Прохор, вставая с лавки.

Он схватил мешок с золотом и, обойдя стол, подошел к лежавшему на полу деду. Голова старичка вдруг дернулась и начала приподниматься. Прохор взмахнул мешком и со всей силы опустил его на спутанные седые волосы искусителя. Голова старичка со стуком впечаталась в пол, а мешок порвался, и монеты, звеня, рассыпались по всей избе.

Митька охнул и, упав на четвереньки, принялся собирать золото, запихивая его себе в пазуху. Ползая по полу, он приговаривал:

- Прошка, дурак блаженный! Рази ж можно так-то с благодетелем поступать? Зачем же бить-то его? Ой, еще один... Надо ж, куда закатился, бедненький мой... Золотой ты мой... Не бойся, у меня ты будешь в целости...

Прохор тем временем приложил ладонь к шее старичка и с некоторым сожалением убедился, что искуситель мертв. Бывалому солдату не надо было задумываться над такими вещами. Поэтому он начал действовать.

Рассмотрев внимательно мешок, Прохор нашел порванное место и завязал ткань таким образом, что мешок опять был готов принять в себя прежнее содержимое. Посмотрев на Митьку, вставшего с колен, он указал пальцем на его рубаху, распираемую спереди от обилия засунутых в пазуху монет, и сказал:

- Ну-ка, быстро выложи все в мешок!

- Не отдам нипочем! - исступленно взвыл зять.

- Сейчас сниму свою ногу и так дам ею по твоей жадной башке, что глаза вылетят напрочь! - грозно и внушительно рявкнул Прохор.

Митька затрясся всем телом и заскулил:

- Ты что? Раз в жизни повезло! Давай поделим золото...

- То бесовское золото, - сказал Прохор, глядя в оловянные митькины глаза.

- Послушай, - горячо заговорил зять. - Все равно, чье это золото было. Теперь оно - наше. Ежли кто-нибудь узнает о том, что ты убил старого хрыча, то тебе - прямая дорога на каторгу. Ведь никто не поверит, что он якшался с нечистой силой. Потому его надо зарыть в укромном месте. А золото куда девать? Закопать вместе с ним? Для этого нужно быть чистой воды дурнем и остолопом! Золото не может быть ни бесовским, ни ангельским. Потому что золото - просто золото. И все!

Прохор, собиравшийся уже отстегнуть ногу для того, чтобы вразумить ею Митьку, передумал это делать. Немного поразмыслив, он пришел к выводу, что зять полностью прав. Поэтому миролюбиво предложил:

- Хорошо. Ссыпай деньги в мешок. Спрячем его. А пока ты мне поможешь вынести упокойника.

Митька тут же повеселел лицом и с легкостью принял предложение инвалида.

Мешок с монетами они спрятали в холодную по случаю лета печку и принялись возиться с трупом, который оказался странно тяжелым. Решено было засунуть покойника в стог заготовленного на зиму сена, который стоял на заднем дворе рядом с хлевом, что и было сделано. Присыпав, как следует, травой место тайника, Митька, тяжело ворочая языком, сказал:

- Пусть полежит до вечера. А как начнет темнеть, оттащим его к оврагу и зароем поглубже.

- Хорошо, - согласился Прохор и отряхнул руки.

- Ну а теперь пойдем делить деньги! - возбужденно предложил зять.

Прохор согласно кивнул головой.

Для начала они хорошенько хлебнули из бутыли, после чего достали мешок из печки и высыпали золото на стол. Завороженно глядя на денежную кучу, Прохор поинтересовался у Митьки:

- Ты все собрал?

- А то! - ответил зять, возбужденно сверкая глазами. - Ни она монетка не убежала! Я - мужик хозяйственный.

- В том-то все и дело, - странно сказал Прохор, приступая к дележу.

Разделив кучу поровну, Прохор удивился количеству монет. Получалось, что теперь они с Митькой стали действительно богатыми людьми. Но инвалида смущала одна единственная вещь - счет оказался неровным. Последняя английская гинея никак надвое не делилась. Взяв в руку костыль, инвалид поинтересовался у зятя:

- Почему это осталась одна монета? Старый бес говорил, что счет ровный.

- Надул, значит, хрыч поганый! - весело сообщил Митька. - Оставшуюся монету заберу я. Тот рубль, который ты вчера дал за постой в моей избе, деньги небольшие. Тебе еще долго придется у меня жить. Вот как раз эта деньга все и сровняет...

Прохор немного приподнял над лавкой свой зад и, сделав легкое движение рукой, врезал несильно костылем Митьке по лбу. Голова зятя дернулась и изо рта ее на стол вывалилась золотая монета.

- А я-то думаю, что это ты так тяжело болтаешь, как будто у тебя кусок навоза во рту? - задумчиво сказал Прохор. - А ты, оказывается, золото за щеку прячешь? Хозяйственный, говоришь?! Ах ты защеканец позорный!

Прохор, держа костыль на весу, начал медленно подниматься из-за стола. Митька резко спрыгнул с лавки, отскочил назад на два шага и заголосил:

- Что ты, что ты, Прошка?! Мне эта монета показалась фальшивой! Я решил ее попробовать на зуб, а потом забыл достать! Ведь мы были заняты упокойником!

- Сейчас я тебя самого на фальшивость проверю! - грозно взревел Прохор и, тяжело топая протезом, рванулся к Митьке, огибая стол.

Зять, увидев движение шурина, на месте стоять не остался.

Беготня вокруг стола сопровождалась различными криками:

- Ворюга!

- Я только для проверки, ей-ей!

- Сейчас я костылем тебе все дырки проверю!

- Угомонись!

- Сначала тебя, гниду жадную, угомоню!

Наконец, устав скакать по кругу, Прохор резко метнул костыль и деревянное оружие своим тупым концом четко впечаталось в митькин затылок. Зять упал на пол и затих. Прохор увидел, как из правого кармана митькиных портков вывалилась золотая монета и, медленно покатившись, стукнулась о ножку стола. Инвалид, тяжело дыша, подобрал ее с пола, уселся на лавку и стал ждать прихода в чувство поверженного зятя.

Через несколько минут Митька всхрюкнул и, приподнявшись на локте, мутными глазами посмотрел на Прохора. Тот показал зятю монету и сказал:

- Этот червонец ты тоже на фальшивость пробовал? Интересно, каким таким местом, если он был у тебя в кармане? У этого твоего места что, зубы есть? Тогда ты сам бес! Но дело в другом. Опять получается счет неровным. Сейчас я сниму свою деревянную ногу. Она гораздо тяжелее костыля. Если за это время ты не сдашь все, что украл, то после удара протезом я похороню тебя вмести со старым хрычом. Вечером. А пока с ним в обнимку в стогу полежишь...

Митька замахал руками и стал ползать по полу, тыкаясь по углам. Через несколько минут он выложил на стол целых пять монет, выуженных из разных щелей и укромных мест.

- Все! - с горечью сообщил он.

- Правда? - недоверчиво посмотрел на него Прохор.

- Вот тебе крест! - ответил зять и торжественно перекрестился.

- С трудом верится, - сказал Прохор, продолжая глядеть на Митьку с подозрением.

- Бог мне судья, - заявил зять, и инвалид махнул не него рукой.

Прохор ссыпал свою долю в мешок, вышел из избы и, захватив с собой лопату, направился к калитке, намереваясь зарыть золото где-нибудь поблизости. Постоянно оглядываясь назад, он покинул двор и проковылял в сторону ближайшего оврага. Инвалид опасался, как бы Митька не подсмотрел, где он собрался спрятать деньги. Но зятю было не до того, потому что в эти минуты он сам распихивал монеты по всем избяным щелям.

Перед тем как зарыть мешок в землю, Прохор наполнил золотом потайной ящик в протезе, отчего деревянная нога стала еще тяжелей. Но инвалида это обстоятельство никак не смутило. С таким грузом все равно приятно перемещаться по миру, невзирая на его вес...

Когда все дела, связанные с прятаньем и перепрятыванием денег были закончены, оба родственника опять уселись за стол и вернулись к опустошению бутыли, которая никак не хотела сдаваться вот уже второй день. Митька говорил:

- Ты, Прошка, пей, пей. У меня еще есть. Теперь можно долго ничего не делать, а просто гулять. Да пошел этот Двоепупов сам пахать! Ура-а!

У Прохора настроение было не столь радужным. Что-то не давало ему расслабиться. Он шарил глазами по избе и никак не мог понять, почему нет покоя. Наконец его взгляд уперся в какой-то предмет, валявшийся в углу у печки, и в этом предмете инвалид с содроганием узнал кроличью шапку бесовского деда. Проследив за взглядом Прохора, Митька вскочил с лавки, схватил шапку и напялил ее себе на голову.

- А что? Добрая шапка, - заявил он. - Возьму ее себе! Вроде как в наследство.

- Хорош наследничек, - сказал на это инвалид. - Если черти твои родственники, оставляй.

- И оставлю! - воскликнул Митька. - Я не суеверный.

- Ну-ну, - произнес Прохор, и сердце его тревожно сжалось...

Глава третья