Мила Рудик и тайна шестого адепта - Алека Вольских

— А… Нет, ничего, — затряс головой Яшка. — Я не это… Не о том…

Мила озадаченно поморгала, ожидая, что Берман скажет дальше, но он почему-то молчал, при этом заметно нервничал и ерзал, сидя на коленях. Предположив, что он хочет ей что-то сказать, но не может набраться смелости, Мила решила подождать.

Она задержала взгляд на Яшкином лице. Почему-то ей вдруг вспомнилось, каким он был, когда они познакомились пять лет назад: полноватый, круглолицый, курносый. Яшка до сих пор был крепкого телосложения, но заметно стройнее, чем прежде, круглое лицо вытянулось — он стал довольно симпатичным парнем.

— Яшка, — без обиняков спросила Мила, — почему ты не скажешь Белке, что она тебе нравится?

Берман вскинул на нее удивленный взгляд и несколько секунд только моргал, словно застигнутый врасплох. Когда Яшка опустил глаза, Мила увидела, как он густо покраснел.

— Но ей ведь нравится Нобиль, — негромко ответил Яшка.

Мила пожала плечами и возразила:

— Ты ведь даже не пробовал ей признаться. Если бы она узнала…

Яшка вдруг перебил ее, отрицательно покачав головой.

— Нет!

— Почему? — удивилась Мила.

— Потому что… нельзя ведь ждать, что кто-то будет любить тебя ни за что, — сказал Яшка. — Нобиль, он… Я же видел его в суде. Он действительно потрясающий. Им не зря восхищаются. И Беляна, она… тоже смотрит на него с восхищением. А я… Что во мне интересного?

— Яшка… — в замешательстве произнесла Мила.

Он вскинул на нее глаза, и Мила от неожиданности потрясенно на него вытаращилась. Его взгляд выражал решимость, какой прежде она никогда в Яшке не замечала.

— Я хочу, чтобы на меня она тоже так смотрела, — твердо сказал он. — Я должен измениться. Должен стать сильнее. Как ты.

— Я? — еще больше удивилась Мила.

— Да, — уверенным кивком головы подтвердил Яшка. — Я наблюдал эти дни со стороны, как ты тренируешься и пытаешься стать сильнее, и понял, что это правильно, что я тоже должен стать сильнее.

Мила какое-то время смотрела на него, потом озадаченно выдохнула.

— Потому что нельзя ждать, что кто-то будет любить тебя ни за что? — задумчиво повторила она Яшкины слова.

Он снова, не колеблясь, кивнул.

— Да. И поэтому… Можно я буду тренироваться вместе с тобой?

Мила поморгала, немного огорошенная его просьбой.

— Ну… ведь тебе кто-то нужен? — продолжал Яшка. — Я имею в виду… напарник. Во многих приемах и чарах в одиночку практиковаться невозможно, значит…

Яшка вдруг прервал сбивчивый поток слов, закрыл глаза и сделал глубокий вздох. Потом открыл их и посмотрел ей прямо в глаза.

— Я тоже хочу стать сильнее. Давай вместе?

Мила хмыкнула и улыбнулась, подумав про себя, насколько сильно Яшка ее только что удивил. Она и не подозревала, что рядом есть человек, который так же отчаянно, как и она, хочет стать сильнее.

— Хорошо, — ответила Мила; Яшкино лицо просияло. — Давай вместе.

Глава 6

Школа для полуночников

Когда они вышли из троллейбуса, падающий на город закат уже окрасил дома, дороги и деревья в матово-оранжевый цвет. Следуя за Виртом, Мила с Ромкой прошли через подземный переход, минуя многоголосый людской поток, обтекающий их со всех сторон. Мила так редко последнее время бывала во Внешнем мире, что уже и забыла, как много здесь людей — намного больше, чем в Троллинбурге.

В день свадьбы Фреди и Платины она почти не видела города — Прозор забрал их с Акулиной возле Ангарского перевала и на своем черном авто перенес прямо к церкви, в которой состоялось венчание. Таким же был и путь обратно. Вирт мог бы поступить так же — ему не составило бы труда телепортировать их троих в нужное место, но он неожиданно заявил, что они поедут на троллейбусе. Ромка, который вместе с родителями жил во Внешнем мире, ворчал от недовольства — в поездке на троллейбусе он не видел никакой необходимости и не понимал, какие причины не позволили Вирту воспользоваться телепортацией. Однако Миле показалось, что никаких особых причин не было — наблюдая на лице Вирта едва заметную улыбку, она подозревала, что в обычных для людей способах передвижения он находил некое своеобразное удовольствие.

Симферополь, согретый теплым сентябрьским солнцем, как ни странно, не навевал ей никаких неприятных воспоминаний о бабушке и ненавистном родственнике, с которыми она жила здесь несколько лет назад. Сейчас встретивший ее город казался ей уютным.

Не разговаривая друг с другом, они шли мимо больших супермаркетов и маленьких прицепов, с которых торговали хлебом, мимо скамеек с пенсионерами и шелестящих под легкими порывами ветра деревьев. Только листва каштанов уже пожелтела и начала опадать — остальные еще купались в зелени, пусть и утратившей уже свою весенне-летнюю яркость.

Трое спутников завернули за угол и вышли на дорогу, уходящую в жилые районы, где дворы тесно лепились друг к другу. В лицо им ударил одиночный порыв ветра, и Мила случайно заметила, как у идущего впереди нее Вирта на миг обнажились остроконечные уши, когда ветер поднял в воздух его волосы.

Она быстро огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто из прохожих этого не заметил. Мила облегченно выдохнула, обнаружив, что идущие им навстречу люди не смотрят на них.

— Вирт, неужели ты не мог надеть что-нибудь на голову? — недовольным тоном спросила она, улучив момент, когда рядом с ними не было посторонних.

— Слишком жарко для головного убора, — непринужденно откликнулся он.

— А если кто-нибудь увидит твои уши? — с укором прошептала она.

— Тогда они подумают, что у этого парня мутация и он вырос в экологически неблагоприятном районе, — беззаботно ответил вместо Вирта Ромка. — Ну, знаешь… У некоторых людей шесть пальцев на руках, а у этого — странные уши.

Вирт рассмеялся.

— Слышала? — с улыбкой бросил он Миле через плечо. — Господин умник говорит, что не о чем волноваться.

Мила вздохнула, сдаваясь. В конце концов, если Вирт сам не беспокоится о том, что кто-то может разглядеть особенности его внешнего облика, то с какой стати переживать ей?

— Какой адрес? — спросил Ромка, разглядывая тесно прижавшиеся друг к другу боками пятиэтажки.

— Улица Ростовская, дом шесть «б», шестой подъезд, — ответил Вирт.

Ромка повернул голову и воскликнул:

— О! Так вот же он!

— Мы к нему и идем, — заметил Вирт.

— Постой, — опомнился Ромка, — ты сказал — шестой подъезд? Вход в пространственную нору находится в подъезде жилого дома?

Только по приезде в Симферополь Вирт наконец объяснил им, что Дуат, как и Таврика, находится в мире По-Ту-Сторону. Это была одна из многочисленных небольших пространственных нор, ко входу в которую и вел их сейчас Вирт.

— Не оправдываешь гордого звания господина умника, господин умник. — Он бросил на Ромку насмешливый взгляд через плечо. — Мог бы и догадаться, что вход в пространственную нору Дуата появился намного раньше, чем был построен этот дом.

Ромка недовольно поморщился.

— Между прочим, я просил меня так не называть.

— Просил? Разве? — иронично бросил Вирт.

— Это твоя вина. — Ромка одарил Милу обвинительным взглядом.

— А что сразу я? — возмутилась она.

— Ты первая сказала это дурацкое «господин умник»! А этот, — Ромка ткнул пальцем в спину Вирта, — подхватил и достает меня теперь.

— У «этого», между прочим, имя есть, — с улыбкой в голосе напомнил Вирт. — Невежливый ты… — Он словно нарочно сделал паузу и добавил: — Господин умник.

— Видишь?! — ощетинился на Милу Ромка.

Мила устало выдохнула. С той встречи в августе, когда они вдвоем с Ромкой пришли в контору «Титул и Нобиль» по совету Буффонади, у Вирта появилась привычка по любому поводу поддразнивать Ромку. Лапшин, непривыкший к такому отношению — ведь никому и никогда не приходило в голову иронизировать над ним, — не знал, как на это реагировать, и злился, словно обиженный ребенок.

— Так что ты хотел рассказать об этом доме? — напомнила Мила Вирту, стремясь вернуть разговор в более мирное русло.

Пятиэтажный жилой дом под номером «66» растянулся по улице Ростовской, как длинная гусеница. В нем было не меньше восьми подъездов, выходящих в огромный тенистый двор, заросший каштанами, вишнями и тополями. Направляясь вдоль фасада дома, ребята отсчитывали подъезды, чтобы не пройти мимо нужного.

— Дуат существует двести лет, — на ходу говорил Вирт, — а этому дому не больше полувека — младенец, каким бы ветхим он ни выглядел. Впрочем, по сравнению с директором и учителями школы вампиров, даже Дуат — новорожденное дитя. По слухам, многие из них живут на этой земле не одну сотню лет.

— Пятый, — вслух произнесла Мила, минуя очередной подъезд. — Следующий — наш.

— Может быть, в своем дневнике Терас Квит говорил о ком-то из них? — не обращаясь ни к кому конкретно, а скорее рассуждая вслух, предположил Ромка.