Солдат - Василий Сахаров

Никто не мог понять их феномена, как, всего за сорок с лишним лет, люди смогли так измениться, а я, тем более. Сам для себя, я спокойно отнес их в разряд бешеных зверей, которые подлежат немедленной ликвидации, тем более что моя задача проста, пойти вперед, и поубивать всех, на кого мне командир укажет. Война начинается, и у меня есть в ней четко обозначенная роль солдата Кубанской Конфедерации, который должен поменьше думать, а побольше стрелять.

К городу Батайску, который прикрывает Ростов-папу с юга, мы вышли через десять дней после начала нашего победоносного наступления. Вот здесь-то, и зарубилась кровавая каша, причем первыми, бой начали не мы, а сами кочевники. Уже на подходе, километрах в десяти от поселка Пятихатки, навстречу нашей роте, которая была авангардом боевой гвардейской группы, вывалилась начавшая миграцию орда, небольшая, чуть больше тысячи человек, и в большинстве своем мужчины.

Как начался бой, толком я не помню, и могу сказать честно, что если бы не было рядом со мной ветеранов, переживших не одну мясорубку, может быть, что растерялся и побежал. Рассыпавшись тройками, как в поиске, наша третья группа двигалась вперед, слева нас прикрывала первая, справа вторая. В какой-то момент, где-то впереди затрещал кустарник, послышались звуки множества шагов бегущих по болотным лужам людей, но я этому внимания как-то не придал, подумал, что это стадо диких кабанов бродит в поисках сочной весенней осоки с места на место.

— К бою! — первым, как ему и полагается, сориентировался Черепанов.

Громкий голос капитана вывел нас из ступора, и мы заняли оборону. Слаженно, буквально за двадцать секунд, боковые дозоры подтянулись к центру, развернулись по флангам, головной его прикрыл, а тыловой составил резерв. Перед нами была небольшая полянка, а за ней заросли какой-то зеленой и дурно пахнущей хрени, которая в один миг была подмята сотнями ног, и показались они, те самые беспощадные и жестокие «беспределы», некогда люди, ставшие жить как животные.

— Огонь! — выкрикнул командир.

Вся группа ударила по противнику, и шквал огня пронесся по полянке, сметая всех, кто под него попадал. Плотность огня у нас была не слабая, а небольшую поляну обойти было трудно. Местность вокруг нас, куда ни взгляни, болотистая, особо не побегаешь, а на тропинках слева и справа, другие группы нашей роты, но дикарей было много, а на потери им было плевать. Каждый из нас, действовал так, как его учили, ловишь в прицел человека, короткая очередь, не смотришь на падающего противника, перекат и стреляешь в другого. Перезарядка, все по новой, и снова позицию меняешь, у «беспределов» огнестрелов немного, но они есть, а стрелять они умеют неплохо, наверное, по той простой причине, что стрелковое вооружение имеют только лучшие воины племени.

В какой-то момент, дикари замялись, как если бы были готовы отступить, запаниковали, но позади них разнесся протяжный нудный звук, потом я узнал, что это сигнальный рог, и они вновь побежали на нас. Кто-то, кажется Филин, выкрикнул:

— Внимание, собаки!

Это да, здоровенные волкодавы, натасканные рвать людей, один из основных приемов кочевников, странно только, что они их сразу впереди себя в бой не пустили. Как назло, у меня, да и у большинства из наших бойцов, кто автоматами был вооружен, закончились снаряженные рожки. Сам не заметил, как в горячке боя, все восемь штук, что в разгрузке были, извел. За спиной, в РД, еще триста штук патриков россыпью, а хрена от них толку, если их сначала в рожки забить надо, а тут как раз, обогнав кочевников, и псы появились, десятка три лохматых чудовищ, каждый из которых ростом с теленка.

При виде оскаленных пастей и обнаженных клыков, в голове появилась только одна мысль: «Что делать?» Мысль паническая, и к добру не приводящая, но не даром меня по полям и лесам гоняли, до рефлекса вбивали нужные моим командирам реакции. Тело, в отличии от головы, никакой паники не проявило, действовало как обычно. Руки выхватили готовый к работе ТТ, глаз намечал цели и, стоя на одном колене, как на стрельбище, одного за другим, с одной обоймы я привалил трех псов. Что интересно, ни одной пули мимо не положил, каждая в цель, и каждая результативно, боекомплект с экспансивными пулями оказался идеальным боеприпасом для уничтожения боевых собак. Спасибо тебе добрый человек, продавец из оружейного магазина, за такой замечательный и так необходимый мне спецбоекомплект.

Пистолет сухо щелкнул, обойма пуста, а пять волкодавов или человекодавов, кому и как лучше звучит, вломились в наши боевые порядки. Одна из тварей бросилась на меня, мы покатились по грязной траве, и я оказался под тяжелой вонючей тушей. Все на что меня хватало, это удерживать обеими руками пса за шею. Животное ярилось, пыталось дорваться до моей обнаженной шеи, а из его пасти на мое лицо капала мерзкого вида тягучая слюна. Мы боролись, пес был силен, но я его не отпускал, и сложилась патовая ситуация, когда псина не может меня загрызть, а я не могу даже до ножа дотянуться.

Выручил меня Як, прыгнувший на нас двоих, меня и псину, сверху, и саперной лопаткой, рассекший животине черепок. Кровь и мозги, полились на меня сверху, тяжесть двух туш я не выдержал, хоть и крепкий парень, но все же не Геракл, руки разжались и меня вдавило в грязь. Благо, сразу же и полегчало. Волкодава откинули в сторону, и я смог встать, но не надолго.

Следом за боевыми животными последовали «беспределы», выжившие под нашим огнем, и понеслась рукопашка. Мне прилетело сразу. Какой-то мелкий уродец, на кривых ножках и с ожерельем из человеческих зубов на шее, ткнул меня дубинкой в живот. Разгрузка, куртка и камуфляж, удар смягчили, не без этого, но больно было так, что меня всего скрутило, и я вновь упал в грязь. Правда, сразу же откатился в сторону, и тем сберег свою бедовую голову от соприкосновения все с той же самой дубиной. С полминуты, не меньше, катался я в грязи под ногами сошедшихся в смертельном бою людей, а кривоногий дикарь, пытался меня укокошить. Хрен ему! Мне все же удалось оклематься и вскочить на ноги. Дальше дело техники, перехватил дубинку левой рукой и, коротким ударом справа в челюсть, вырубил кривоногого «беспредела».

Радоваться победе было некогда, надо было своим помочь, и все что я смог, это схватить оружие дикаря, упавшего мордой в грязь и, орудуя дубиналом, изобразить из себя былинного богатыря. Надо сказать, что это у меня получилось неплохо, двоих противников я уложил, а там, мы их все же задавили.

Бой как-то сам собой затих. С десяток дикарей откатились от нашей позиции, им вслед метнули пяток гранат, и стало очень тихо. Мы сразу же подготовили свое оружие к бою, перезарядились, и уже после этого подсчитали потери. Троих наших бойцов дикари все же убили, остальные, все изранены, хорошо еще, что легко, в основном ссадины и ушибы, без переломов и отрубленных конечностей. Правда, пропал Игорян-пулеметчик, боец из моей тройки, видимо, его уволокли отступающие дикари. Жаль парня, привык к нему, а тут, такой случай, что вариантов получить его назад живым, не было никаких. Дикари, они на то и дикари, что обмен пленных не практикуют.

Впрочем, учитывая, что против нас было сотни три «беспределов» и собаки, отбились мы легко. После этого боя, нападений больше не было, а «беспределы» отступили и вернулись в развалины Батайска, где растеклись по подземным коммуникациям и подвалам, которые имелись на территории городка в большом количестве. Пойти на прорыв они не пытались, а как ни в чем не бывало, не реагируя на наши разведывательные группы, обходящие город со всех сторон, жили своей обычной жизнью. Одно слово — животные, некогда бывшие людьми. Есть непосредственная опасность — дерутся, нет — сидят на попе ровно, мяско пережевывают.

Батайск, Красные Сады, Пятихатки и Койсуг, некогда составлявшие единый жилой массив, наши части, несмотря на большую заболоченность окрестностей, окружили быстро, всего за три дня. Передовые мотострелковые дозоры, подошли к древнему Ворошиловскому автомагистральному мосту через Дон, который находился под контролем ополченцев Демократического Фронта и установили с ними связь. Почти победа, и оставался сущий пустяк, войти в Батайск, где по самым скромным прикидкам было три больших орды, общей численностью до двадцати пяти тысяч рыл, и покрошить их в капусту. Делов всего ничего, решили в нашем штабе, и отдали команду на штурм городка.

На позиции выдвинулись все четыре бригадные САУ «Мста-С», десяток гаубиц Д-30, и полсотни 120-мм минометов. Вокруг города заняли позиции все имеющиеся в распоряжении нашего, уже комбрига, полковника Игнатьева, гвардейские части, а полторы тысячи солдат из частей быстрого реагирования, в это же самое время готовились наступать с юго-запада. Все готово, люди ждут, а приказа нет. Проходит час, другой, и появляется некий высокий чин из столицы, лично приехавший посмотреть на войнуху. Его машина, какой-то приземистый вездеход черного цвета, стоит недалеко от нас, метрах в трехстах, рядом охраны, не меньше полсотни бойцов, вооруженных с ног до головы, и наш полкан, что-то увлеченно рассказывающий ему и размахивающий руками. Стратеги, етить их всех в бога и душу.