Солдат - Василий Сахаров

— Интересно, а чего это сразу пятый номер у царя, а не первый?

— Так ведь Рюрикович, вроде как, — усмехнулся Нефедов, — а значит, продолжает династию. Помнишь такого русского царя по имени Иван Грозный?

— Что-то такое было, смутное и далекое.

— Вот он и был Иваном Четвертым.

— Это получается, что пахан криминальный, виды на всю Россию имел? Вроде как наследник всей державы? — удивился наш майор.

— А то, чего на мелочи размениваться? Если строить империю, так реальную, а не в пределах одной области. У прежних царей планов было громадье, — на некоторое время Нефедов замолчал, и сказал: — Все, расходимся, вон видишь, от города пыль столбом стоит?

— Ага, наблюдаю такое дело.

— По любому, это царские шавки мчатся вас выпроваживать. Бывай, Ерема, и будь здрав. На людях, ты меня не знаешь, и я тебя впервые вижу.

— И тебе всего хорошего, Нефедыч.

Раздался звук, как если бы две ладони схлестнулись в крепком рукопожатии, и офицеры отошли от машины, где я затихарился. Да, разговор у них презабавный состоялся, надо запомнить и намотать на подкорку мозга, может так случиться, что и пригодится.

Минут через пять я показался над бортом «Урала» и смог увидеть приезд царских чиновников, въехавших на блокпост. Два свежевыкрашенных в нелепый желтый цвет «уазика» остановились рядом с нашим комбатом, который стоял на середине дороги с видом хозяина. Выскочившие из машин люди, все как на подбор, невысокие и юркие, начали что-то ему доказывать. Что там происходило, я не слышал, далековато было, но, судя по выражению лиц, чиновники негодовали, а Еременко только вежливо улыбался им в ответ. Наверное, прав был капитан Нефедов, нам здесь не рады и чиновники приехали специально для того, чтобы выпроводить нашу роту. Наблюдая за бесплатным немым представлением, настоящей пантомимой, поймал себя на том, что улыбаюсь, а все происходящее, выглядит очень смешно. Здоровяк майор, в окружении карликов, прям Гулливер в стране каких-то лилипутов. Забавно.

Однако бесплатный цирк быстро закончился, Еременко вернулся к нашим машинам, бойцы загрузились и, со спокойным сердцем, мы направились обратно в Ростов. По дороге ничего экстраординарного или тревожного не случилось, мы никуда не торопились, и спустя еще двое суток, вернулись в славный город на берегах Дона.

Глава 9

Кубанская Конфедерация. Ростов на Дону. 24.05.2057

— Коля, — Еременко нагнулся над черным провалом, зияющим на месте вывороченной нами двери, и окликнул нашего лучшего ротного минера, — что там?

Внизу осыпался песок и кусочки цемента, отслаивающиеся от стен, и наружу выбрался грязный как чертенок, весь в паутине и мусоре, прапорщик Тукаев. Он откатился в сторону от провала, на чистую свежую траву, и выдохнул:

— Норма, командир. Там столько понаверчено было, что не сразу и фары прорубил, как ловушки работали, но от времени большая часть минной постановки сгнила, а остальное, что уцелело, поснимал.

— Что там, внутри?

— Подвал сухой, влаги нет. В два ряда ящики стоят самые разные, большинство, по виду, оружейные.

— Идти можно?

— Да, входи спокойно, командир.

Майор обернулся к нам, то бишь, своим верным опричникам, и спросил:

— Ну что, пойдем, посмотрим на древнее вооружение?

— Пошли, — кивнул мой командир группы, остальные промолчали, но было ясно, что всем не терпится поглазеть на то, что более двадцати лет, было спрятано в винных подвалах бывшего совхоза Реконструктор.

— Мечник, вперед! — кивок в мою сторону.

— А чего сразу я?

— Ты самый молодой и если прапор не все разминировал, тебя не так жалко как остальных, — усмехнулся наш добрый командир роты, — к тому же, частично, ты наследник всего этого барахла. Пошел!

Делать нечего, закинул АКС за спину, взял в руки ломик и полез в темный широкий провал. Ступенек не было, только наметки на них, все осыпалось, и куски ржавой арматуры торчали во все стороны, так что двигаться надо было осторожно. Не спеша, понемногу продвигаясь вниз, я все же попал внутрь длинного помещения, в котором царил серый сумрак, и только несколько косых солнечных лучей, проникавшие в подземелье сквозь щели в потолке, разгоняли его. Вдоль стен различались ряды ящиков, которые стояли вдоль стен, почти все металлические и на каждом навесной замок.

— Чего встал, боец? — позади меня появился Еременко. — Давай, освобождай проход и дальше двигайся.

Подвал был немаленький, все же раньше здесь много продукции хранили, опять же в древнее время строили хорошо и на совесть, пусть, кое-что осыпалось, но в целом, нормально, и даже металлические ящики, похожие на те, в которых у нас в роте боезапас и оружие хранили, почти не проржавели. Интересно, что там может быть? Скорее всего, конечно, что-то из вооружения, хотя, чего я гадаю, можно ведь и посмотреть.

Поддев ломиком замок, резко крутанул по дужкам и, хрустнув, они отвалились в сторону. Рядом возник Исмаил-ага с керосиновой лампой в руке и приподнял ее. Желтый свет озарил ряды ящиков, а я, поднапрягшись, опять же с помощью лома и какой-то матери, откинул крышку ящика.

— Что это за херня? — подошедший ко мне Еременко, недоуменно посмотрел на то, что лежало внутри ящика.

Действительно, непонятно, вместо оружия или боеприпасов, ящик был набит туго скрученной проволокой. Во втором ящике, который находился рядом, оказалось то же самое, посмотрели еще один и, снова, та же самая проволока и несколько пожелтевших листов бумаги. На этом остановились.

— А-а-а, блин! — обутой в высокий шнурованный ботинок ногой, комбат ударил по ящику, и тот издал глухой звук. — Накололи, ничего здесь нет, а мы на это дело столько времени и сил зазря грохнули. Черт!

— Подожди кричать, командир, — прервал его Черепанов, — все путем.

— С какого, нах, путем? — завелся майор. — Что я, проволоки алюминиевой не видел? Такого мусора на любых городских развалинах вагон и малая телега. Походу, это ложный схрон, для отвода глаз сделан.

— Это не алюминий, — голос капитана был как-то неестественно глух.

— И что же это?

— Серебро, 925-й пробы, которое в ювелирке использовалось или в производстве дорогостоящих микросхем.

— Откуда знаешь, как разобрался?

— Да, вот, бумаги на этот груз валяются и бирки, — кивнул капитан на ящик.

Майор замолчал, выхватил из ящика первый попавшийся ему на глаза лист бумаги и, при желтом свете лампады, внимательно в него вчитался. Через минуту, разобравшись с текстом, он присел на один из ящиков, и сказал короткое, емкое, и все объясняющее русское слово:

— Пиздец!

После чего он порылся в ящике, и объяснился:

— Эти лихие парни из 22-й бригады, еще в Черное Трехлетие казну какого-то олигарха себе отжали, а потом всякое ценное имущество с грузовых терминалов ростовского речного порта вывозили в расположение своей части. Здесь подробная опись на грузы и, согласно ей, добра в этих ящиках на миллион золотом, а то и больше. Серебро с краю лежит, а дальше брюлики должны быть, золотишко в старых монетах и драгоценности из ювелирных магазинов.

На всякий случай, от греха подальше, я осторожно отступил в уголок и перекинул АКС на грудь. Одно дело найти оружие или что-то нужное, но не особо ценное, а совсем другое, реальный клад. Ящиков в бывшем складе много, и даже если предположить, что здесь добра хотя бы на сто тысяч наших кубанских золотых «конфов», то может такая каша завариться, что никто отсюда живым не выйдет. Это уж, как майор решит, все от него зависит, а какие мысли сейчас в его голове гуляют, можно только догадываться. О-го, гляжу, остальные тоже сообразили, что к чему, начали друг на друга коситься и оружие руками лапать.

Такое положение дел в нашей, еще пять минут назад, дружной группе, Еременко заметил сразу, и разрядил обстановку так, как только он умел:

— Вы чего, совсем охренели? Ко мне! Становись! Равняйсь! Смирно!

Пришлось выйти из тени и сделать вид, что я ни при чем и совершенно не подозревал подвоха.

— В общем, так, — майор оглядел всех нас, выстроившихся перед ним жидкой шеренгой, — мы все в одной лодке, и надо действовать заодно, как и прежде. У кого и какие соображения? Черепанов, ты первый выскажись.

Капитан внимательно посмотрел на Еременко, и начал:

— Мы должны верить друг другу, а иначе, сами себя погубим, и богатство такое не убережем. Все согласны? — присутствующие с его словами согласились, и он продолжил: — Государству находку сдавать нельзя, нас попросту поубивают, но и использовать его сразу, целиком, тоже возможности нет, палево голимое, которое кончится подвалами Серого Дома, что рядом с администрацией президента стоит.

Прав наш капитан, и это, даже мне, человеку неискушенному, понятно. В Серый Дом, где СБ Конфедерации заседает, попадать никакого интереса нет, мало кто из него живым выбирался. Если даже хотя бы часть находки сдать, то в любом случае, допросят всех, и не посмотрят на то, что мы гвардейцы, безопасникам никаких препятствий на территории всего нашего государства нет. В подобной ситуации, и на комбрига надежды нет никакой, сдаст с потрохами, тем более что у него с нашим комбатом в отношениях не все гладко и ровно. И даже если из найденного ничего себе не оставлять, то все одно, допрос, и дознаются, что о кладе мы информацию имели давно. Опять плохо, как ни посмотри, а ничего хорошего нам не светит. Оружие найденное нам бы простили, дело обычное, и стволы остались бы в бригаде, а золото, серебро и драгоценные камни, тема для всех правителей и их спецслужб отдельная. Остается надеяться только на то, что все присутствующие, два офицера и четыре сержанта, понимают это так же ясно, как и я, и будут держать язык за зубами.