Студенты. Книга 1 - Анатолий Аргунов

К нему приходили коллеги, навестил мэр и некоторые его замы, приходили дети и просто знакомые. Но ничего из того, о чём они говорили, не оставляло в его памяти ни малейшего следа. Савва Николаевич даже боялся вспоминать обо всех визитах, потому что, к ужасу своему, ничего не помнил.

Зато прошлое просто и ненавязчиво приходило к нему. Ночью во сне или наяву среди белого дня. Савва Николаевич не понимал, почему так, но волна воспоминаний захлестывала. Ему не оставалось ничего другого, как подчиниться своей памяти. Его душа ликовала, когда он видел себя молодым, энергичным, полным замыслов и надежд. Главное, что он ничему и никому тогда не завидовал: ни начальникам с персональными машинами, ни работникам торговли в пыжиковых шапках и норковых пальто, никому другому с богатством и достатком.

Он был самодостаточным. Ему хватало того, что он имел: крепкое здоровье, неуёмную тягу к знаниям и глубокую веру в своё блестящее будущее. А больше ему ничего и не надо было. Так он был воспитан с детства: ничего чужого, только своё.

Эта жажда свободы переполняла его, хотелось с кем-то поделиться, но вокруг не было никого, кто мог бы проявить хоть каплю интереса к его прошлому. И от этого Савве Николаевичу становилось грустно и вспоминались слова Лермонтова: «И некому руку подать в минуту душевной невзгоды…». Юность, молодые годы проходили очередной круг — теперь уже в его памяти, высвечивая всё: и хорошее, и плохое. Прошлое не вернуть, но побывать в нём может каждый. Стоит только захотеть. И вот оно развернулось перед Саввой Николаевичем.

Глава 6. Брат мой Лёшка

Просто и легко, словно по мановению волшебной палочки, Савва Николаевич каждый день отправлялся путешествовать в своё прошлое. Вот он, Савва Мартынов, стоит на большущем красивом ковре посреди огромного актового зала института, а перед ним сидят ректор и профессора. Ему вручают студенческий билет и направление в общежитие. Среди сидящих он узнаёт только бабулю, которая принимала химию. Она улыбнулась, увидев Савву, и что-то тихо прошептала на ухо ректору. Тот внимательно взглянул на новоиспеченного студента и тоже улыбнулся:

— Ну что, молодой человек. Поступить в наш институт нелегко, но ещё труднее учиться. Успехов тебе, — и ректор пожал руку Савве.

Савва вышёл счастливым. Он добился своего. Он — студент! Вот и новенький студенческий билет, ещё пахнущий типографской краской, с фотографией его, Саввы Мартынова. В билете четко написано, что Савва — студент такого-то медицинского института.

Радостью хотелось поделиться. Но с кем? С тётушкой? С её вечным занудством и недовольством всем и вся — не получится. Позвонить Нике? Но у неё нет телефона. С кем ещё? А что, если найти брата? Дело непростое, но можно попытаться. Савва знал, где прописан и живёт его брат Леонид — Лёшка Би, как звали его друзья. Но каждый раз, когда Савва заезжал к нему, дома кроме его жены Гали никого не было. А на вопрос, как найти брата, она пожимала плечами, мол, ищи ветра в поле…

Галина или Галка, как звал её брат, была красивой молодой женщиной со спортивной фигурой, чёрными как смоль глазами и пышной шевелюрой таких же чёрных кудрявых волос. Савва всё удивлялся брату: такая красивая эффектная женщина, а вместе не живут. Но осуждать брата он не брался. Савва почти ничего о нём и не знал по-настоящему.

Родился Лёшка в годы войны, когда отец приезжал на короткие отлучки с фронта домой. Рос, как все военные дети: полуголодный, раздетый, разутый и без всякого контроля со стороны взрослых. Матери едва хватало сил, чтобы прокормить двоих ребятишек: старшего брата Саввы, переболевшего ещё до войны менингитом, неизлечимой тогда болезнью, и на всю жизнь оставшегося инвалидом, и Лёшку. Безотцовщина определяла и поведение мальчишек военного времени: рано начинали курить, материться, а если что плохо лежало — воровать. Постоянный голод был главным двигателем их поступков.

Ребята играли в карты, пытаясь выиграть друг у друга кусок чёрствого хлеба, или дрались из-за него смертным боем. Но чаще всего они шастали вдоль эшелонов с солдатами, прося чего-нибудь съестного. Добрая душа русского солдата не могла без содрогания видеть этих голодных, в рваной, не со своего плеча одёжке, детей войны. Они отдавали все свои пайки, вспоминая своих ребятишек, оставленных бог знает где и с кем. Пробраться к эшелонам было трудно: не пускала охрана и местная милиция. Но когда мальчишкам удавалось дойти до солдат, они возвращались домой счастливыми, с едой на целую неделю для всей семьи. Да и после войны разруха и голод ещё долго витали над страной-победительницей.

Отец определил его на учебу в железнодорожную школу, где потом учился Савва. Но Лёшка учился кое-как, оставаясь в одном классе по нескольку раз. С большим трудом он окончил семилетку, но в следующие полгода учебы посетил занятия не более двадцати раз, за что и был с треском отчислен. Полгода катался на поездах: летом на крыше, а зимой в теплушках с солдатами. Воровал при случае на вокзалах всё, что попадало под руку, играл в карты с такими же, как он, подростками и без конца дрался.

Природа наделила его необычайной силой и выносливостью. Как-то, ещё на школьных соревнованиях, он так далеко метнул гранату, что учитель физкультуры, однорукий Степан Ефимович, даже не поверил и попросил кинуть ещё раз. Лёшка опять так далеко зашвырнул снаряд, что, измерив расстояние, Степан Ефимович озадаченно крякнул:

— У нас в армии мужики так не кидали.

И наградили Лёшку Почётной грамотой. На районных соревнованиях Лёшка легко занял первое место и получил приз — настоящий кожаный футбольный мяч. Уж тогда слава к Лёшке пришла невероятная. Но на областные соревнования он не поехал, не захотел и всё тут. Сбежал с друзьями в поход на поиски оружия. Вот тогда-то у Лёшки и появился немецкий пистолет «Вальтер», который потом, через много лет, помог Савве.

Прозвище «Лёшка Би» он получил за постоянный клич в драке: «Бей интервентов!». Когда-то, в каком-то ещё довоенном кино, он услышал этот боевой призыв. Клич ему очень понравился и стал у Лёшки любимым выражением. В драке, когда Лёшка кричал во всю мощь своих лёгких «Бей интервентов!», эти два слова сливались в одно «БИ!». Так и родилось у брата прозвище Лёшка Би.

Но скоро вольница закончилась. Лёшку поймала железнодорожная милиция на одной из станций под Ленинградом и завела дело «за бродяжничество». Запахло детской колонией, но отец, к тому времени Почётный железнодорожник, поехал на выручку непутёвого сына. Лёшку отпустили на поруки родителей, но потребовали, чтобы его непременно отдали учиться в ФЗУ или в школу рабочей молодёжи. Отец подумал и послал сына учиться в школу при том заводе, где когда-то работал бригадиром его погибший на войне брат Григорий Мартынов. Школа называлась «Трудовые резервы» и считалась одной из лучших в Ленинграде. Готовила она специалистов разного профиля, но, зная характер сына, отец выбрал для него специальность монтажника-высотника. И это спасло брата. Он так увлёкся своей будущей профессией, что забросил всё своё хулиганство, занялся спортом и вскоре стал известным на весь завод спортсменом-волейболистом. После выигрыша первенства Ленинграда среди юношеских команд его портрет появился в заводской газете-многотиражке

Казалось, хулиганская жизнь Лёшки осталась в прошлом. Но тут случилось непредвиденное. Лёшка влюбился. Да не просто, а, как говорят, втрескался по самые уши. Его избранницей стала дочь главного инженера завода Элла Берзнева. Красивая светская львица, как сказали бы сейчас, была старше Лёшки года на три. Она стала для Саввиного брата чем-то вроде иконы для верующего. Он смотрел на неё и не мог отвести взгляд.

Познакомились они совершенно случайно. Но, по выражению великого физика-теоретика Эйнштейна, «где пересекаются две случайности — возникает необходимость». Случайностей в Лёшкиной жизни было предостаточно. Случайно выжил в военное лихолетье, случайно не упал с крыш вагонов, когда перескакивал с одного на другой на полном ходу поезда, случайно попал на этот завод, случайно занялся спортом. И уж совершенно случайно они встретились с Эллой на заводских соревнованиях.

Элла занималась спортивной гимнастикой вместе с Наташей Кучинской, будущей олимпийской чемпионкой, и имела хорошие шансы стать известной спортсменкой. Но в отличие от подруги Наташи, которая ради спорта ограничивала себя во всём и сидела на полуголодной молочной диете, Элла ни в чём себе не отказывала. Дочь главного инженера крупнейшего в стране завода могла позволить себе многое: ездить на служебном отцовском ЗИМе, ходить зимой в натуральной белоснежной мутоновой шубке, носить только-только входящие в моду длинные сапожки-чулки и, уж конечно, кушать что захочется.

Элла не была красавицей. У неё были стриженые белокурые волосы, невысокая точёная фигурка, но, главное, карие глаза, которые лучились и играли искорками на свету. Они, как бесценные бриллианты, завораживали и мужчин, и женщин. Элла чем-то неуловимым была похожа на знаменитую американскую актрису Мэрилин Монро. Вышедший на советские экраны фильм с участием этой актрисы «В джазе только девушки» Лёшка посмотрел с десяток раз. И тут, на тебе, Элла случайно с подружкой заходит в спортзал, где идут городские соревнования по волейболу, и видит оторопевшего при её появлении Лёшку. Он вперился в неё глазами, не зная что делать. В руках у него был мяч. Лёшка готовился к подаче, которая обычно выходила у него просто мастерски. Но тут он как-то вяло подкинул мяч и мягко шлёпнул по нему ладонью. Описáв дугу, мяч опустился прямо в сетку. Болельщики взвыли в один голос, и раздался такой свист, что Элла заткнула уши. Крики «Мазила!» привели Лёшку в себя, и он заиграл так, как играл всегда: дерзко и неожиданно для противника. При росте чуть больше ста семидесяти пяти сантиметров Лёшка выпрыгивал над сеткой на половину груди и удар за ударом вгонял мячи в поле соперников.