Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала - Наталия Шило

Таким образом, в очереди приоритетов общереспубликанского масштаба Восточный фронт отодвигался на одно из последних мест.

Дальнейший ход событий – разгром белых в ходе Златоустовской (24 июня – 13 июля 1919 года – форсирование Уфы, занятие заводов Белорецкого, Тирлянского, Юрюзанского и города Златоуста) и Челябинской (17 июля – 4 августа 1919 года – занятие Челябинска и Троицка, рассечение фронта противника на две части, одна из которых отступала в Сибирь, другая – в Туркестан) операций также давал повод для оптимизма.

16 августа 1919 года командующий Восточным фронтом В. А. Ольдерогге, сразу после вступления в должность вместо М. В. Фрунзе, направил Главнокомандующему всеми вооруженными силами республики С. С. Каменеву вполне оптимистичный рапорт о происходящем на вверенном ему участке. В нем, в частности, отмечалось: «Скорость движения 3 и 5 армий за последний период характеризуется следующими данными. 27 дивизия, разбив противника в упорных боях в районе Челябинска, прошла расстояние от Челябинска до Тобола в среднем по 15 верст в день. 29 дивизия, выступив 14 июля из района завода Уткинский Северный, вышла на р. Исеть 8 августа, т. е. покрыла расстояние около 350 верст в 24 дня, также со средней скоростью 15 верст в день. Эти данные показывают, что средняя скорость движения за последнее время нисколько не понизилась по сравнению с июньским и июльским периодами, хотя усталость несомненно росла, а тылы растягивались»20.

Темпы безостановочного наступления армий Восточного фронта еще долго потом привлекали пристальное внимание военных теоретиков Красной армии.

«Гражданская война дала яркие примеры длительных наступательных операций, которые велись при этом в своеобразных условиях, весьма отличных от условий предшествующих империалистической войны. При преследовании Колчака наши армии в 31/2 месяца прошли более 21/2 тысяч км, делая в среднем ежедневно 20–25 км. Казалось бы, что столь длинное наступление должно было задохнуться; однако в этой операции мы не только не видим истощения, но сталкиваемся с фактом нарастания сил. Причины кроются в возможностях пользоваться базами впереди себя: почти все необходимое, вплоть до огнеприпасов, армия находила на месте. Потери пополнялись укомплектованием из среды уральских рабочих и восставшего сибирского крестьянства. Богатые хлебом районы давали продовольствие. Склады трофейного имущества обеспечивали потребность в боеприпасах и обмундировании. В итоге красные армии оказались независимыми от своего тыла и в частности от железнодорожного подвоза. Явилась возможность, непрерывно и длительно продвигаясь вслед за отходящим противником, не только не истощаться, но, наоборот, обогащаться. Ни в каких паузах и остановках не было нужды»21.

Правда, степень независимости от тыла и железнодорожного подвоза в трактовке тогдашнего заместителя Главного руководителя всех военных академий РККА по стратегии Н. Е. Варфоломеева не стоит абсолютизировать. Полной независимости не было. Особенно это касалось боеприпасов, поставки которых обеспечивал один Симбирский патронный завод, причем его продукция распределялась нормированно и централизованно с учетом потребностей не только Восточного, но и других фронтов, и полностью заменить это распределение захваченные у белых трофеи не могли. Сибирская магистраль работала на полную загрузку в обе стороны, не всегда при этом обеспечивая, в условиях нехватки паровозов, порожняка и общей слабости железных дорог вследствие разрухи, своевременность подвоза и вывоза всего необходимого. А. Поляк, характеризуя силы сторон, констатировал: «Вооружение армии однообразное (оружие империалистической войны). Оружием, огнеприпасами, обмундированием и снаряжением армия снабжалась из полуразрушенных заводов России, а также запасами, оставшимися от империалистическойвойны, иногда и за счет противника. Продовольствие армии приходилось зачастую за счет местного населения»22. Белые были в таком же, если не худшем положении, поскольку их подвоз зависел исключительно от Транссиба, на котором активно действовали красные партизаны.

Тем не менее, несмотря на определенную гиперболизацию, суть Н. Е. Варфоломеев изложил верно. А если учесть, что даже позднее, в 1920-х годах, средние темпы наступления пехоты считались от 3–5 километров23 до 5–15 километров в сутки24, то можно сказать, что Восточный фронт в 1919 году действительно поставил своего рода рекорд. Так, «в Гражданской войне на Восточном фронте 26-я дивизия в июле 1919 г. прошла с авангардными боями 165 верст в 4 дня. В ноябре 1919 г. одна из бригад 27-й дивизии на том же Восточном фронте с помощью мобилизации местного транспорта в одни сутки покрыла 105 верст»25.

Такие темпы наступления порождали, однако, и определенные проблемы. Постепенно нарастала усталость войск, поскольку с середины июня и к моменту выхода на Тобол армии, пройдя безостановочно около 500 километров, практически не имели отдыха. Армейские тылы растянулись до Уфы. Даже дивизионные тылы ко времени выхода армий к Тоболу большей своей частью дислоцировались на линии Челябинска, а некоторые продолжали оставаться в Уфе. Штаб 5-й армии, управляя дивизиями по одному телеграфному проводу, находился в Уфе и с переводом его ближе к линии фронта все время возникали проблемы, он смог переехать в Челябинск только в середине августа26.

Штабы дивизий, не успевая перемещаться за быстро продвигающимися вперед частями, к моменту выхода на Тобол отстали от них на 40–50 километров. Все сложнее становилось обеспечение средствами связи. Еще 2 августа М. Н. Тухачевский предупредил М. В. Фрунзе: «В дальнейшем штарм пять перейдет в Челябинск. Если вы нам не поможете морзистами и надсмотрщиками для организации контрольных станций, то мы совершенно и безнадежно потеряем с вами связь. На протяжении свыше 500 верст нет ни одной правительственной станции. Вопрос нашего продвижения на восток и организации телеграфной сети должен быть разрешен в масштабе республики. Надо учитывать, что белые не оставляют нам ни одного телеграфиста. Пока что прошу помочь средствами фронта и выслать нам 30 морзистов и 10 надсмотрщиков, тогда кое-как обслужим линию»27. М. В. Фрунзе помочь ничем не мог, поскольку сам находился в аналогичной ситуации: «Морзистов и надсмотрщиков прислать сейчас не могу за неимением таковых. Я сам, учитывая всю катастрофичность положения со связью и за неимением других способов разрешения вопроса, ставлю (на) порядок дня вопрос о переходе штаба фронта, предполагаю направить его в Екатеринбург. Это может быть осуществлено лишь по разделении нашего фронта, послезавтра с Лашевичем выезжаем в Москву для окончательного выяснения последнего вопроса»28. Нехватка технических средств, недостаток специалистов и, как следствие, регулярная потеря связи, в том числе в самое неподходящее время, были распространенным явлением в Гражданскую войну как у красных, так и у белых.