Крысиный Король - Керк Монро

…Конан фальшивый с истинно киммерийской ловкостью вскочил на ноги, издал низкое рычание, которое от варвара можно было услышать только в мгновения ярости и бросился с кулаками на слегка растерявшегося от неожиданности Конана настоящего. Оба киммерийца повалились на землю, учинив перед ошеломленной публикой безобразную драку.

— Разнимите их! — завопил Гвайнард, но тут же опомнился: если другие люди коснуться допплегангера, он снова получит возможность к перевоплощению, и поймать его будет нелегко. — Нет, не трогайте! Разойдитесь!

Оба Конана, взрыкивая и мерзко сквернословя, катались в пыли двора и с упоением молотили друг друга кулачищами. Наконец одному из Конанов (никто так и не понял которому…) удалось вскочить на ноги и выхвалить кинжал. Второй сделал то же самое. Дело кончилось бы скверно, поскольку сила и умения у обоих было одинаковы — они бы запросто прирезали друг друга — но Гвайнард, уяснивший, что ситуацию следует немедленно взять в свои руки, выскочил вперед, встав между двумя взъерошенными и исключительно злыми киммерийцами.

— Гвай, отойди! — рявкнул первый. — Я сейчас из этой поганой твари отбивную сделаю!

— Заткнись, самозванец, — не остался в долгу второй и ввернул несколько таких словечек, что Асгерд залилась пунцовой краской, а публика, перед которой разыгрывался удивительный спектакль, одобрительно загудела.

— Так… — Гвай переводил взгляд с одного Конана на другого. — Варвар, прошу тебя как друга, брось нож! Сейчас мы во всем разберемся!

Оба выпустили кинжалы одновременно. Клинки упали на утоптанную землю.

— Какой ужас, — выдохнул Рэльгонн над ухом Эйнара. — Их ведь теперь не отличишь! Моя магия не действует, я уже попробовал…

— Я тоже, — мрачно ответил броллайхэн. — Заклинание Ключа в обоих случаях показывает, что передо мной — наш киммериец. Еще бы — допплегангер копирует его до последнего волоска!

Различались теперь Конаны только по степени изодранности и испачканности одежды, да тем, что у одного была свежая ссадина на скуле, а у второго не лбу. Оба тяжело дышат, смотрят злобно, вид имеют равно озадаченный и решительный.

— И не вздумайте даже подойти друг ко другу или к другому человеку! — приказал Гвайнард. — В этом случае оба получите метательные ножи в горло!

— Гвай, ты чего, на самом деле сможешь убить меня из-за этого гнусного перевертыша?

— Гвай, ты что с ума сошел, я же сейчас своими руками стервеца разорву! Будет знать, как в меня превращаться, паскуда!

Месьор Атрог, учуяв, что дело пахнет жареным, громко распорядился:

— Месьоры, попрошу очистить двор! Возвращайтесь в дом! Мы сами разберемся с оборотнем! Стража! Проследить, чтоб никто не выходил наружу — это государственное дело! Черная магия!

При упоминании черной магии, даже самые любопытные простецы заспешили к дверям таверны. Нахмуренные стражники заняли позиции у ступенек и скрестили короткие пики.

— Что мне теперь с вами делать? — страдальчески сказал Гвай, по-прежнему стоя между Конаном настоящим и его точной копией. — Покажите-ка мне амулеты Ночной Стражи! Оба!

Было незамедлительно предъявлено два совершенно одинаковых медальона в виде волчьей головы. От каждого исходили синие искорки — допплегангер умел замечательно копировать даже волшебство.

Поскольку теперь лишних зрителей не было, Рэльгонн откинул капюшон (введя троицу из городского караула в немалое смущение, мигом, впрочем прошедшее — Атрог просто показал блюстителям кулак, а связываться с начальником тайной управы было пострашнее, чем якшаться с любым вампиром). Затем упырь медленно обошел обоих киммерийцев и потыкал в каждого пальцем с острым длинным ногтем — ему опасаться было нечего, поскольку в памяти допплегангера его облик уже стерся: эти твари могли превращаться в определенное существо только один раз в жизни, следовательно вновь стать Рэльгонном имитатор теперь был не способен.

— Может, устроить поединок на мечах? — несмело предложила Асгерд. — Пусть боги рассудят.

— Ну, уж нет, — решительно ответил Гвай. — Кому как, а мне нашего варвара будет жалко отдавать на суд каких-то богов, которые и сами отличить его от перевертыша не смогут! А вот то божество, которое сотворило эту ошибку природы — я имитаторов имею в виду! — лично бы придушил за такие шуточки!

— Что ты сказал? — вскинулся упырь.

— Я сказал, что богов, которые порождают к жизни…

— Нет-нет, про имитаторов? Один момент, месьоры! Гвай, допплегангеры принадлежат этому миру? Хайбории? Они, случайно, не пришли из другой Сферы, как каттаканы?

— Увы, но это сомнительное добро принадлежит нам и только нам, — безнадежно ответил Гвайнард. — Что же, всю ночь здесь стоять будем? Надо что-то решать! Обращаюсь к досточтимому допплегангеру: клянусь честью гильдии Ночной Стражи, мы тебя отпустим на все восемь сторон света, только сознайся, что ты — это ты.

— Я — это Конан Канах из Киммерии!

— Заткнись, дрянь! Это я Конан Канах! Гвай, да посмотри ты на меня и на него!

— Что на тебя смотреть, скотина?

И так далее. Началась громкая перебранка, в которой обе дискутирующие стороны не скупились на пышные эпитеты и глубокие сравнения, понося на чем свет стоит пакостных допплегангеров и обвиняя друг друга в самозванстве. Асгерд схватилась за голову:

— Послушайте вы, два недоумка, — прикрикнула она на разбушевавшихся киммерийцев, — хотите поговорить, так выбирайте выражения! Одного Конана я еще терпела, но слушать такое сразу от двоих — выше моих сил!.. Постойте, а где Рэльгонн?

Упырь исчез. Только что был здесь, да вдруг сгинул. Надо полагать, у каттакана появилась некая мысль, которую он собрался реализовать.

— Решительно не понимаю, как теперь поступить, — снова завел старую песню Гвайнард. Впервые за его многолетнюю практику охоты на монстров он чувствовал, что магическое существо если не переиграло Ночную Стражу, то по крайней мере ухитрилось свести результат схватки к ничьей. — Повторяю, я клятвенно обещаю отпустить…

Не успев договорить, Гвай кубарем полетел к ограде постоялого двора — что-то огромное, темное и очень злое толкнуло его в спину. Затем, появившееся из пустоты нечто, видом сходное с лошадью, принялось бешено носиться по двору, грохоча подкованными копытами и злобно стеная, будто обезумевшее привидение.

Эйнар был первым, кто распознал неожиданную опасность и понял, что произошло — Рэльгонн, по ведомым ему одному соображениям, перенес через Ничто принадлежащего Конану сартака, остававшегося в замке, у дальней коновязи. Теперь клыкастый монстр (и в обычное-то время голубиной кротостью и ласковым нравом не отличавшийся) был донельзя взбешен неприятным даже для привычного человека переходом сквозь пустоту и искал обидчика. Рэльгонн благоразумно переместился на крышу таверны и теперь наблюдал за происходящим сверху, Эйнар, дабы не оказаться покусанным разъяренной тварью, с беличьим проворством забрался на росшую у ограды старую яблоню, Асгерд же, понимая, насколько опасно связываться с сартаком, укрылась в деревянном нужнике, стоявшем в углу двора, заодно затащив туда месьора Атрога. Стражники бросились в дом и теперь взирали на происходящее сквозь дверную щелку.