Ларец соблазнов Хамиды - Шахразада

Варди ар-Раксу же не нужны были ни леса, ни каллиграфы. Ему нужна была всего одна ночь, чтобы огромный барельеф дополнила одна единственная строка, также повторенная на трех языках.

Строка эта задела остроконечную шапку побежденного скифа и слегка исказила гордый профиль царя царей. Однако никто не увидел и этого святотатства – никто не помнил, каким монумент был задуман.

Шли годы.

Гордая надпись ждала потомков, чтобы те восхитились деяниями царя царей, рассмотрели гордый лик своего предка и удивились, зачем тому понадобилось идти войной на столь ничтожных, почти бессильных соперников.

Во всяком случае, этому чрезвычайно удивился Руас ар-Ракс, сын Варди ар-Ракса, озабоченный поисками менее важными, чем поиски истины, но куда более важными, чем поиски приключений.

Рисунок углем и охрой, который видел Руас на плато Тассилли, можно было толковать единственным образом: царь, попирающий врагов, укажет путь к скале в форме волчьей головы.

К счастью, мир вокруг Руаса был многолюден. Ему достало нескольких часов в полутемной чайхане, чтобы узнать все и о далеком Бехистуне, и о мудрейшем царе царей, и даже о том, как втискивали изображение побежденного скифа. Узнать от одного из тех, кто гордо именовал себя «каллиграфом великого и мудрого Дараявауша».

Кто знает, был ли пьянчужка простым болтуном или и впрямь выбивал узкие клинышки надписи, стоя на неудобных высоких лесах. Однако для Руаса было довольно и услышанного.

Вместе с Салимом он присоединился к каравану, который непременно должен был остановиться у источника под двухголовой скалой. Пусть прошли годы, пусть империя постоянно отражала атаки крепнущего эллинского мира. Все это было совсем в иных местах – в невероятной дали от речушки в горах и от деревушки Бехистун.

Ожидания Руаса оправдались неожиданно легко: караванщику было все равно, скольких странников принять под свою опеку, лишь бы оплата была достаточно щедрой. Ибо пути иного, кроме пути через Бехистун, он не знал.

Вот поэтому всего через месяц Руас стоял у края скалы и смотрел вниз, на тысячи строк монумента. Где-то среди этих тысяч затерялась одна, столь необходимая ему. Но которая? И как, даже отыскав, понять, что это именно она?

Пять сотен строк на персидском, две сотни на вавилонском и семь сотен строк на эламском… Как выбрать, которая из них должна повести его дальше?

Салим с удивлением смотрел, как его молодой господин по примеру скалолазов мастерит из веревок нечто, напоминающее люльку для младенца. Следил за тем, как Руас закрепляет концы веревки у края надписи. И все терялся в догадках, отчего молодому хозяину мало сотен пергаментов, где вся надпись изображена без пропусков и искажений.

Сам же молодой господин решил, что если уж отец и оставил что-то для него среди этих кудрявобородых воинов, то сделал это точно так же, как проделывал в дни их с Арси детства. Мальчишки обожали искать клады. Они перерыли всю округу, украсили скалы вокруг странными дырами и шахтами. А Варди ар-Ракс, усмехаясь в усы, подбрасывал им новые загадки, одну за другой.

Разгадка же всегда была более чем проста: если провести по надписи рукой, то правильный ответ исчезнет, а ошибочные останутся. Арси и Руас довольно быстро поняли это. Их игры становились мудрее, и наконец настал тот день, когда ответ на отцовскую загадку они нашли сразу же.

Вот теперь, когда под ногами Руаса было девять сотен локтей пустоты, а дальше хмурил брови суровый Дараявауш, и пришла пора поисков одной верной строчки. Руас шагнул в пропасть…

Нет, это лишь показалось удивленному Салиму. Юноша осторожно стал спускаться, отталкиваясь ногами от скалы. И вот наконец перед его глазами сотни и тысячи клинышков горделивых слов.

«Я, царь царей, всесильный и могучий…» – читал Руас слова тирана, проводя пальцами по глубоким желобкам. «Я, великий властелин…» – слышал он и осторожно отпускал веревку еще на половину локтя.

Темнело, внизу ожила искра костра.

– Господин мой, долго ли еще продлятся наши поиски? – услышал сверху Руас.

– Не знаю, – процедил сквозь зубы юноша и вновь спустился на половину локтя.

Пальцы его скользили по новой строке, но знаки в слова не складывались. Руасу показалось, что нерадивый каллиграф отчего-то решил эту строку выбить в обратную сторону. Юноша раз за разом касался едва заметных бороздок, пока до него не дошло очевидное: поиски завершены.

Это она, подсказка его отца!

– Нашел! – закричал он что было сил.

И эхо послушно повторило: «…шел! …шел!»

Руас приблизился к скале так близко, как только мог. Теперь ему не было нужды ощупывать камень. Перед его глазами и в самом деле, перевернутая, вилась коварная надпись:

– Увидеть скалу, которую… освещает никогда не садящееся солнце там, где смешались в смерти огонь и камень…

Руас прочитал и умолк. Подсказка оказалась загадкой. Юноша вновь повторил странные слова, но снова ничего не понял. Тогда стало ясно, что это только половина ответа.

Вторая же его часть должна была найтись в каком-то совсем ином месте.

– Ну что ж, отец… Я буду терпелив. Ты решил проверить, надолго ли меня хватит. Я покажу тебе, что меня хватит на дюжину таких неумных царей, как ты!

И Руас в сердцах повел по скале ладонью. Камень мгновенно окрасился кровью, но надпись стала таять.

– Значит, я все понял правильно, – пробурчал довольный Руас.

Предстоял нелегкий подъем – девять сотен локтей вверх, к гребню двуглавой горы.

– Вот так, мой терпеливый Салим… Я и нашел ответ, и не нашел его.

Старый слуга пожал плечами. Он понимал, что одной строки клинописи будет маловато для того, чтобы поиски подошли к концу.

– Значит, мой упрямый хозяин, мы отправимся с караваном дальше… Или найдем еще знак, который нас выведет на верную дорогу. Мир принадлежит нам…

– И тем безмозглым глупцам, которым не повезет найти узилище брата до меня.

Руас почувствовал, что лжет сейчас сам себе. Его бесила, выводила из себя мысль не о том, что немыслимые беды могут обрушиться на мир, а о том, что он вынужден довольствоваться крохами, мельчайшими следами своего былого могущества. Что брат забрал у него львиную долю силы. Брат забрал, а отец спрятал так, что теперь, похоже, не может найти ее и сам.

Шумела вода в котелке – караванщики варили кофе. Оглушительный аромат поплыл над лагерем, обволок барельеф надменного царя, вернулся к Руасу, отказавшемуся покинуть свою кошму.

– Господин мой, – прошептал подошедший Салим. – Предводитель каравана приглашает нас разделить с ним трапезу. Он видел, сколь сильно ты опечален… и хочет разузнать, может ли он хоть чем-то помочь тебе.