Герои Средиземного моря - Владимир Шигин

Император Александр Первый, шпоря коня, подскакал о осматривавшему местность генералу Михаилу Орлову, назначенному командовать штурмом французской столицы.

– Лишенный лучших своих защитников и вождя, город не в силах нам долго противостоять! – сказал Александр генералу – А посему во избежание напрасной крови вы, Михаил Федорович, прекращайте бой всякий раз, когда появится надежда на мирный исход!

– Слушаюсь, ваше величество! – приложил руку к треуголке бравый генерал. – А сейчас мы начинаем!

Ударили первые залпы орудий. Над колоннами русской пехоты взлетели ввысь полковые знамена. Сражение за Париж началось…

30 марта в пять часов пополудни, не выдержав натиска русских войск. Маршал Мармон сдался на капитуляцию. Наполеон узнал о сдаче Парижа, находясь с войсками в Фонтенебло. Новость поразила его. Некоторое время император подавленно молчал.

– Несчастный Мармон не представляет, что его ждет! – промолвил, наконец, Наполеон бывшему рядом генералу Коленкуру. – Имя его навеки опозорено в истории, ведь он уже второй раз пытается уничтожить меня!

– Когда же был первый раз, сир! – удивился Коленкур. – Неужели Огюст участвовал в каким-то заговоре?

Наполеон тяжело поднял глаза на своего генерал-адъютанта.

– Это было восемь лет назад в Спалатро! – чуть помедлив, покачал он головой. – Уже тогда мне был дан знак свыше, что этот негодяй погубит меня руками русских! Мармон никогда не имел ни мужества, ни чести! Увы, я тогда не придал случившемуся должного значения! Я слишком долго верил изменнику!

На сей раз Коленкур промолчал. Больше расспрашивать императора он не решился.

…Уже был сдан Париж, а император Франции подписал манифест о своем отречении. Русские пушки стояли на вершинах Мормартра, а на Елисейских полях стояли бивуаком донские казаки. В те дни маршал Мармон внезапно поинтересовался у коменданта главной квартиры русской армии генерал-майора Ставракова:

– Не могли бы вы, женераль, узнать о судьбе некоего Скаловского, который служил в вашем флоте в кампанию 1806 года на Средиземном море!

Скрыв недоумение, Ставраков утвердительно кивнул:

– Я постараюсь!

Спустя пару недель он сообщил маршалу, что капитан-лейтенант Скаловский жив и здоров. Он, по-прежнему, служит на Черноморском флоте, где командует каким-то судном.

Выслушав Ставракова и, молча кивнув, Мармон ушел. А комендант главной квартиры еще долго недоумевал, зачем французскому маршалу понадобилось интересоваться судьбой заурядного морского офицера. Однако еще более поразился Семен Христофорович Ставраков, когда его известили, что судьбой Скаловского интересуется и свергнутый французский император.

– Видимо, и вправду много дел понаделал этот морячок в свое время, коли его, сам Наполеон, позабыть не может! – поделился своими мыслями генерал-майор в разговоре с друзьями. – Не каждому даже из генералов наших выпадает честь числиться в личных врагах французского императора!

Лейтенант Черноморского флота

…Служба на парусном флоте никогда легкой не была легкой, а потому считалась в России уделом дворян худородных, тех, о ком говорили презрительно: «У них и дворни-то есть, что собака с курицей!» такие худородные и шли в Санкт-Петербургский Морской корпус, чтобы стать офицерами флота российского. Но были и такие, кого за худородностью и туда-то не брали. Вот к таким то «не доказавшим свое благородное происхождение» и относился однодворец Семен Скаловский. Сам он был из губернии Орловской, а на юг двинул в поисках лучшей жизни. Время было уж больно смелое – екатерининское! Россия осваивала берега Черного моря. Получил Семен в степях херсонских надел земли, отстроился. А тут и время подоспело сыновей в люди выводить. Старший Михаил, как водится, при отце остался. Ему всему нажитому быть наследником. Младшие же, Иван да Петр, на службу ратную идти возжелали. Да только куда отцу их отдать? Так бы, наверное, и не сбылась мечта мальчишеская, если бы не указ потемкинский об основании в Херсоне еще одного Морского корпуса для флота Черноморского. Дворян в ту пору в Новороссии было, кот наплакал, а потому, в корпус велено было брать всех. Так в 1790 году Иван с Петром морскими кадетами и стали.

В разгаре была очередная русско-турецкая война, и эскадра контр-адмирала Ушакова наносила оттоманскому флоту поражение за поражением. Флот нуждался в офицерах, а потому учили кадет наскоро. Давали лишь самое необходимое.

– Остальному служба научит! – говорили учителя (из увечных офицеров), когда, не в меру любознательные кадеты, приставали с расспросами. – А коли, убьют в первой же баталии, то оно вам и вовсе ни к чему!

В мае следующего 1791 года братья Скаловские, уже в чинах гардемаринских, вступили на зыбкие корабельные палубы.

Первые шаги в морской службе проделали Иван с Петром под началом ветеранов Калиакрии и Гаджибея, Очакова и Керчи. Суровые вояки жалости к мальчишкам не имели. Если что не так, могли и в глаз кулаком заехать.

– У нас это вам не на флоте Балтическом где всю войну из залива и носа не высовывают! – поучали мальчишек сорокалетние лейтенанты, за кают-команейским самоваром сидючи. – У нас за мысами Ахтиарскими Понт Эвксинский плещет, а по нему прямая дорога до самого Царьграда. Атам и вся Европа, как на ладошке лежит!

Год 1798-й ознаменовался для России новой войной. На этот раз ее противником выступила французская директория. До Петербурга доходили смутные слухи о подготовке Наполеоном крупной морской экспедиции в Тулоне. Судачили о возможном вторжении французов через проливы и в Черное море.

Масла в огонь подлил и захват генералом Бонапартом Мальты. Теперь уже оскорбленным посчитал себя российский император Павел, носивший титул великого мальтийского магистра. Тогда-то было им и решено отправить в Средиземное море Черноморскую эскадру во главе с вице-адмиралом Ушаковым. На линейном корабле «Мария Магдалина» ушел в поход мичман Иван Скаловский. На линейном корабле «Михаил» – мичман Скаловский Петр.

В боях и штормах Средиземноморской экспедиции мужали братья. Служили достойно: перед врагом труса не праздновали, перед начальством поясницы не гнули. Оба заслужили похвалу Ушакова при взятии крепости острова Видо. Отличились примерной храбростью и при блокаде Анконы. Однако фортуна более благоволила к Петру. В Севастополь он вернулся уже в чине лейтенантском и с орденом Анненским. Что касается Ивана, то он остался при старом.

По возвращении Петра, как кавалера, определили служить на новейший линейный корабль «Варахаил». Ивана же на шхуну безвестную, что возила грузы да пассажиров из Херсона в Очаков и обратно. Лишь спустя три года получил Иван вахтенную должность на боевом корабле. Вскоре показал себя с лучшей стороны во время шторма. После этого начальство, может быть, в первый раз на него внимание и обратило, после чего, был определен лейтенант Скаловский капитанствовать на бриг «Александр».