Шаман из космоса - Ксения Викторовна Незговорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никита закрыл глаза, потому что не мог больше наблюдать за тем, как погибают ребята, которые никогда не позволяли себе мечтать в прошедшем времени… И тут он услышал звуки скрипки: спокойная, ровная мелодия, ласкающая слух очарованного зрителя. Казалось, это поёт мать, которая убаюкивает капризного ребёнка, и вот он уже успокаивается, улыбка замирает на маленьких губах, и материнская ладонь ложится на тёплый лоб… Бариста снова открыл глаза; он был восхищён мелодией-чудотворцем, и в то же время не понимал, как эта девушка может играть на скрипке в такую минуту. Но Линда играла не для того, чтобы вызвать у зрителей катарсис: здесь и сейчас она пыталась защитить друзей. Когда её смычок с лёгкостью пылинки скользил по струнам, почти невидимая серебряная паутина опутывала сбитого с толку врага, и ворон уже не мог вырваться на волю, сколько бы ни старался. А затем Мира направляла на жертву камеру и ослепляла, заставляя противника биться в предсмертной агонии.
Никита подумал, что трагедия миновала и скоро всё вернётся на круги своя, и может быть, рухнет даже ледяная стена. Но обозлённые враги не хотели такого бесславного финала для своей истории, и юноша увидел хищника, который кружил прямо над головой Миры. А она, казалось бы, ничего не замечала, и Никита не мог сказать ни слова, потому что звуки его голоса растворялись внутри ледяной камеры.
Ворон вцепился в малиновые волосы девушки, и та закричала от неожиданности и боли. Последняя вспышка попала в ледяную статую. Камера упала на пол, а Мира потеряла сознание. Линда не успела прийти на помощь: ворон вырвал заветный смычок из её ослабевших рук.
Никита обрёл желанную свободу: какое счастье, что вспышка Миркиной камеры уничтожила его тюрьму. Бариста выронил кружку с ледяным кофе, но не обратил на это никакого внимания, и обнял плечи, пытаясь немного согреться. Но то, что он увидел, заставило забыть о самом себе. Макс и Игнат лежали на полу без сознания, Линду утаскивали из комнаты вороны, а Мира не подавала никаких признаков жизни. Юноша бросился к подруге и увидел кровавый след под её головой. Кто-то держал его за ногу, кто-то вцепился в шею, кто-то схватил запястья, но он не чувствовал боли и не пытался спастись. Прямо сейчас Мира умирает, а быть может, уже умерла, и Никита ничего не сделал, чтобы это предотвратить.
Ворон опустил клюв в его карман, точно пытался что-то найти, и это было намного важнее всего остального. Никита не шелохнулся, он продолжал обнимать холодные плечи подруги и думал о том, что должен умереть прямо сейчас, потому что не сможет жить с таким грузом вины. Если бы юноша только мог повернуть время вспять, то сделал бы всё возможное, чтобы защитить смелую девушку. А ведь она рисковала собственной жизнью ради него. Разве он этого заслуживал?
Внезапно Никита понял, что никто больше не тянул его за ноги, не обжигал запястья ядовитыми прикосновениями и не грозился перегрызть шею. Всё затихло, и юноша обернулся. Освобождённая Линда лежала на полу, обняв окровавленные колени, и во все глаза смотрела на хищника, который расправлялся с пряничным человечком. Его окружили другие вороны, принявшись кричать и толкаться крыльями. Никита не верил, что эти птицы, в эту минуту похожие на поссорившихся детей, на самом деле были кровожадными убийцами. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, юноша подошёл к распахнутому окну, открыл кожаный рюкзачок незнакомки, который продолжал всюду носить с собой, достал оттуда пару пряничных человечков и поднял высоко над головой. Вороны послушно слетелись к новоиспечённому дрессировщику, не отводя взгляда от желанной добычи.
– Я отдам это вам, – проговорил Никита, стараясь скрыть невольную дрожь в голосе.
– Чтобы получить их, придётся немного постараться, – бариста размахнулся и выбросил человечков в окно. Птицы-падальшики, как марионетки, управляемые искусным кукольником, ринулись вон из хижины, в которой всё перевернули вверх дном – так сбегают с тонущего корабля лицемерные крысы. Никита опустил руку и тяжело вздохнул: смертельная усталость навалилась на плечи. Ещё несколько минут назад юноша был уверен, что погибнет в этом чудовищном поединке. Он услышал аплодисменты и вымученно улыбнулся. Это был Макс, который совсем недавно пришёл в себя, но всё ещё ощущал слабость и не мог подняться на ноги. Линда продолжала неотрывно смотреть в одну точку, быть может не вполне осознавая, что всё закончилось и больше не нужно бояться. Игнат сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, и ничего не говорил. У него была разбита губа, и он прикладывал к ней носовой платок.
– Слушай, Кит, ты прости меня. Я тебя заморозил, потому что хотел защитить. Я же не знал, что ты сам можешь спасти всех нас, – глядя в пол, сказал Макс.
– Да ничего. Я и сам этого не знал, – отмахнулся Никита. Голова гудела и кружилась; юноша пошатнулся, но удержался за край стола.
– Никогда бы не подумала, что им так нравятся пряничные человечки, – заметила Линда, которая постепенно возвращалась к действительности. Она прижимала руки к вискам и с полминуты смотрела на пальцы ног. И вот наконец очнулась, тяжело вздохнула и, обхватив колени, прислонилась к стене.
– Думаю, дело тут не в пряничных человечках, а в самом Никите, – Игнат вытер носовым платком выступивший на лбу пот. – Только Кит мог остановить воронов, потому что сегодня они пришли из-за него.
Никита не ответил, но предположение программиста показалось ему жутким, и по телу пробежали юркие мурашки. Он несколько раз вытер холодные ладони кончиком рубашки, точно пытаясь очистить их от невидимой грязи.
– Послушайте… Мира… Что с ней? – встрепенулась вдруг Линда. Её голос охрип, и она попыталась откашляться, но всё равно не смогла больше выговорить ни слова.
Макс подполз к девушке, которая до сих пор неподвижно лежала на полу, и наклонился, чтобы услышать биение
