Западня на сцене - Герхард Шерфлинг

— Хорошенькое утешение!.. Пока появился Позер со своими людьми, неизвестный мог преспокойно уйти пешком, а не то что убежать.

— А вы не считаете, что мы переливаем из пустого в порожнее? — невозмутимо, но безо всякого вызова спросил Штегеман. — От нас сейчас что требуется? Раскинуть мозгами, как бы поскорее наверстать упущенное. При нынешнем положении дел подозревать можно едва ли не каждого из коллектива театра.

Маркус с трудом проглотил ядовитые слова, так и вертевшиеся на кончике языка. Штегеман его разозлил. Он не криминалист, этот обер-лейтенант, а дисциплинированный педант без грамма фантазии.

— Вы, как всегда, правы, Штегеман, — не скрывая сарказма, проговорил он. — И у вас, разумеется, есть отличный, детально продуманный план действий?

Штегеман улыбнулся.

Из висевшего над дверью динамика вырвался свистящий звук, он становился все выше и выше, оборвавшись именно тогда, когда терпеть его стало совсем уже невмоготу. Зато можно было разобрать негромкий мужской голос, все время заглушаемый непонятными шумами и треском. «Да прекрати ты… глупее не придумаешь… волноваться нечего… это еще наше счастье… Пернвиц… и смотри, никому не проболтайся…»

— Откуда это?

— Понятия не имею, наверное, со сцены, — так же шепотом ответил Позер. — По переговорному устройству.

Лейтенант Краус замахал руками.

— Нет, ни в коем случае, это прошло через микрофоны, которые находятся на сцене. Я их насчитал там целых пять.

— Узнал кто-нибудь голос?..

Никто не ответил.

Маркус вскочил.

— Краус! Позер! Мигом на сцену! Нам нужны оба — и тот, что говорил, и другой!

— А я расспрошу секретаршу главного режиссера, — обер-лейтенант Штегеман был уже у двери.

И вдруг снова зазвучали эти голоса.

Криминалисты застыли на месте, буквально гипнотизируя взглядами небольшой, обитый коричневой кожей ящичек над дверью.

— …Конечно, на репетиционной сцене… праздничные дни… никто не явится… сделаю, сделаю… полицейские могут… только Пернвиц.

Ответ прозвучал неразборчиво, будто кот зашипел, потом снова голос первого:

— …Если тебя это успокоит… проверю… наверняка… но исчезнуть нам придется, не то они…

Голос, зазвучавший под конец довольно резко, вдруг оборвался, да и динамик отключился.

— Черт, теперь они смоются, — ругнулся лейтенант Краус и бросился вон из кабинета. Криминальмейстер — за ним следом.

Обер-лейтенант Штегеман рванул на себя обитую кожей дверь кабинета главного режиссера и набросился на перепуганную секретаршу, вскочившую из-за стола:

— Вы слышали? Кто это говорил?

— Что я должна была слышать?

Секретарша, женщина весьма решительного вида лет тридцати пяти или около того, в очках и седой прядью в густых каштановых волосах, быстро овладела собой и поставила на электроплитку кофейник.

— Дверь у нас, можно сказать, звуконепроницаемая, сами видите. А подслушивать у замочных скважин я не привыкла.

— Этого никто не утверждает, — Маркус протиснулся в «предбанник» мимо Штегемана и, принюхиваясь к запаху закипающего кофе, огляделся.

Письменный стол стоит под углом к окну. Перед ним — декоративная скамеечка с цветочными горшками. Цветы нездешние, какие-то экзотические. У стены два стеллажа с папками, по бокам — театральные плакаты с множеством наклеенных фотографий; но и здесь над дверью динамик.

Он снова обратился к секретарше, внимательно глядя на нее.

— Мы только что стали невольными свидетелями разговора, который, вероятнее всего, велся на сцене… да… Но при включенной местной сети… да. У вас ведь тоже висит такая штуковина, — он мотнул головой в сторону динамика.

— В этом нет ничего удивительного, — ответила секретарша намного любезнее. — Я свой динамик отключила, — и улыбнулась, показав удивительно красивые зубы. — Не могу сосредоточиться при этом шуме.

— Я вас понимаю, — Маркус бросил на Штегемана многозначительный взгляд.

Не может быть, чтобы секретарша не услышала хотя бы этого омерзительного свистящего звука!

— Но в других помещениях театра — там можно было услышать этот разговор?

— Что за вопрос, конечно! Если внутренняя сеть работает, а микрофоны на сцене звукооператор перекрыл.

— А поподробнее нельзя?

— У нас есть две возможности вести передачу со сцены на театр — с пульта главного режиссера и еще через пульт звукооператора, если он подключается.

Покачав головой — есть же такие несведущие люди! — она открыла один из ящиков письменного стола и достала чашку с блюдцем.

— Не желаете ли глоток кофе?

— Нет, — сказал Маркус. — Большое спасибо.

Ступенька, следующая и еще одна. Лестничная площадка, поворот направо, и все сначала. Кажется, что это какая-то бесконечная лестница.

Устройство сцены — чертовски сложная вещь. Кто бы мог подумать?.. А лифта нет, только грузовой подъемник, к тому же испорченный.

Маркус остановился, отдышался. Бросил взгляд вниз.

Там, где перила почти сходились — если смотреть с верхотуры, — царило оживление. Но сюда, наверх, не доносилось ни звука. Тихо, как в индийской гробнице. Тьфу, что за нелепое сравнение!

Стал, не торопясь, подниматься выше. Досадно, что Краус и Позер опоздали. На сцене они никого, кроме Буххольца и двух такелажников, не встретили. Скорее всего эта парочка смоталась оттуда при первом появлении декоратора и его помощников. Оркестрант, пришедший в числе первых в оркестровую яму, чтобы проверить по партитуре одно из сложных мест, заметил, как два человека шмыгнули за кулисы и исчезли в направлении боковой сцены, но не разобрал, кто именно.

Воздух здесь спертый. Пахло потом, одеколоном и кожаной обивкой мебели, особенно на верхней лестничной площадке, где Маркус хотел повернуть направо: как объяснил Буххольц, там есть проход к кабине звукооператора.

Словно по мановению волшебной палочки то и дело происходили события, осложнявшие первоначальный ход расследования. Кто-то из находившихся в кабине звукооператора скорее всего случайно подключил микрофоны на сцене и в других помещениях. Сам звукооператор вне подозрения, он в это время сидел в буфете. Но кто это сделал и почему? Случайно, по ошибке или с умыслом? Хотел ли этот неизвестный сам подслушать их разговор или хотел навести на след полицейских?

И говорил-то все больше лишь один из них, и помех было много. Этот разговор должны были слышать во всем здании. Хорошо бы Краус с Позером нашли кого-нибудь, кто опознал бы говоривших по голосам.

А вот приоткрытая дверь, в коридор падает узкая полоска света. Маркус едва не прошел мимо, но, бросив взгляд внутрь, оторопел. Перед ним предстал высокий брюнет, испуганный его появлением не меньше, чем тот — его видом. В неверном свете потрескивающей люминесцентной лампы, от которого Маркус невольно заморгал и даже отступил на полшага, ему показалось, что совсем недавно они где-то уже встречались. Нет, действительно, какое знакомое лицо!

— Привет, — проговорил он, ощущая сухость во рту.

Прошелся по комнате и вдруг расхохотался от всей души. Парень, который, казалось, тоже сделал несколько шагов ему навстречу, ответил ему таким же взрывом хохота.

Нет, как ему повезло, что рядом нет никого из коллег. Вот был бы повод для всеобщих насмешек! Начальник угрозыска испугался собственного отражения в зеркале!

Металлическая табличка на двери гласила: «Балетный зал». Маркус несколько секунд стоял, уставившись на до блеска натертый паркетный пол, на зеркальные стены зала. Показав своему отражению язык, повернулся к нему спиной и… услышал сдавленный крик женщины, взывающей о помощи.

«Нет, это просто сумасшедший дом!» — мелькнуло в голове Маркуса, бросившегося в коридор. Голос доносился издалека, примерно оттуда, откуда он только что пришел. И снова крик:

— На помощь! На помощь!

Эх, будь здесь чуть посветлее. На весь коридор всего несколько слабеньких лампочек, в этой полутьме и конца коридора не разглядишь. Стены коридора словно начинают сходиться: да, здесь стеллажи со старым реквизитом. А вот и дверь, ведущая в просторное помещение с прожекторами на потолке. После полутьмы коридора тут, можно сказать, даже чересчур много света.

Маркус заметил женщину лишь после того, как она поднялась во весь рост в том углу зала, где были составлены столы и свалены кое-как подиумы и стулья. Совсем еще молоденькая, хрупкая и нежная блондинка подняла заплаканное лицо и не без испуга проговорила:

— Слава богу! Я боялась, что меня никто не услышит!

— Что случилось? Почему вы звали на помощь?

— Петер… Мы договорились здесь встретиться… Он, наверное, как-то неловко упал… Прошу вас!.. Идите скорее сюда!

Блондинка нагнулась и снова исчезла за занавесом и подиумами. Маркусу пришлось отодвинуть два стола и несколько стульев, чтобы пробраться к ней. Она прижала к своим коленям голову лежавшего на полу молодого человека и вытирала ему лоб носовым платком.