Оборотни - Хью Пентикост

– Если б мы это знали, то не ломали бы сейчас голову.

Глава 2

Возвращаясь в кабинет, я размышлял над словами Шамбрэна.

Его версия подслушанного телефонного разговора пока не подтверждалась фактами, но представлялась мне весьма логичной. Жан Лакост не значился в списке Салливана, но посол там был, а Лакост, его личный секретарь, скорее всего, подчинялся ему во всем. И Кролл, Кролл, или кто-то еще, получающий деньги от торговцев наркотиками, должно быть, уже шел к номеру Кардью, когда я разговаривал со стариком по телефону, сидя за столиком в "Гриле". Пожалуй, хоть этим я мог успокоить свою совесть. Я не успел бы спасти старика, даже если б не задержался в вестибюле из-за Лили Дориш.

Едва я вошел в приемную, Шелда как-то странно посмотрела на меня.

– Ты мне ничего не сказал!

– Что я должен был сказать?

– Ты не предупредил, что у тебя с ней встреча.

– С кем?

– Мадам Жирар. Она расположилась в твоем кабинете.

Гулко стукнуло сердце.

– В любезности тебе не откажешь.

– О чем ты?

– Ты сказал, что я лучше ее.

– При чем тут любезность, – я не слышал, что говорю.

Жульет Жирар в моем кабинете!

– Помоги ей, если сможешь, Марк, – внезапно Шелда стала серьезной.

– Помочь?

– Она в беде. Это видно с первого взгляда. Я не в обиде, что она красивее меня. Помоги ей.

На мгновение я даже забыл о Жульет Жирар.

– Ты – молодец, – улыбнулся я Шелде.

Когда я вошел в кабинет, Жульет Жирар стояла у окна и смотрела на парк. Она резко обернулась при звуке закрывающейся двери. Мгновенно я понял, что Жульет ожидала увидеть кого-то другого. Она подняла руку и прижала батистовый носовой платочек к алым губам. Шелда могла бы в подробностях описать ее наряд. Я-нет. Что-то темное, жакет, отороченный мехом, маленькая шляпка с вуалью, скрывающей широко раскрытые близорукие глаза.

Меня, конечно, задела такая встреча.

– Мистер Хаскелл? – спросила она.

– Мадам Жирар?

– Я знаю, что вы – друг Диггера. Вчера вечером я видела вас с ним в баре "Трапеция".

– Мы лишь недавно познакомились, – ответил я.

– Значит, мы окажемся перед вами в еще большем долгу.

Я уставился на нее. Она, должно быть, поняла, что я не знаю, о чем идет речь.

– Диггер не просил у вас разрешения на нашу встречу в этом кабинете?

– Боюсь, что нет, но я рад вашему приходу.

Слабая улыбка шевельнула губы, и лицо ее словно осветилось изнутри.

– Он не изменился, – прошептала она.

– Он назначил вам встречу здесь?

– Записка… Полчаса назад мне под дверь подсунули записку с просьбой встретиться с ним в вашем кабинете в половине одиннадцатого.

– И вы… взяли и пришли?

– Взяла и пришла, – она гордо откинула голову. – Вы бы не спрашивали, если б не знали нашего прошлого, мистер Хаскелл.

– Мне известно лишь то, о чем писали газеты, мадам Жирар, – ответил я. – Я также слышал, как ваш муж, очень сердитый, предложил Диггеру держаться от вас подальше.

– Бедный Шарль, – в ее голосе слышались искренняя озабоченность и жалость. – Он уехал в аэропорт встречать Бернарделя, – она посмотрела мне в глаза. – Поверьте, мистер Хаскелл, я пришла сюда не потому, что хочу предать его. Он – мой муж, и я обязана хранить ему верность. Но… но я не могу жить… не получив ответа на мучающие меня вопросы. Я должна знать, как все было на самом деле.

– Вы уже сомневаетесь в виновности Диггера?

– Мне известно, что он не убивал отца, – едва слышно прошептала она. – Вас интересует, как я это узнала?

– Да.

– Шарль доказал мне его невиновность.

– Ваш муж?

Она отвернулась к окну.

– Разве я не имею права увидеть Диггера, чтобы сказать ему об этом? Разве я не могу сказать ему, что… что он так и остался единственным мужчиной, которого я любила? Я не могу покинуть Шарля и останусь с ним до конца своих дней.

Но Диггер должен знать, что теперь я ни в чем не виню его.

Разве я не могу уделить ему десять минут, мистер Хаскелл?

Она могла попросить о чем угодно и не встретила бы отказа. Оставалось только гадать, какие чувства владели бы мной, если б я знал, что она любит меня, но навсегда останется недоступной.

– Может, ему будет легче, если он ни о чем не узнает? – услышал я свой голос. – Что вы имели в виду, когда вчера просили о помощи? Вы хотели, чтобы он помог вам найти возможность сказать об этом?

– Вы слышали! – воскликнула она.

– Вы находились совсем рядом со мной, ближе, чем сейчас.

Она вновь повернулась ко мне, помялась, словно раздумывая, можно ли на меня положиться.

– Вы мне поможете, мистер Хаскелл?

– Что я должен сделать?

– Убедите Диггера поверить в то, что я ему скажу.

– Что вы его любите?

Она покачала головой.

– В это он поверит и сам, мистер Хаскелл. Я хочу, чтобы он уехал отсюда… немедленно, прямо сегодня. Когда он узнает, что я больше не виню его в смерти отца, смогу ли я убедить его отказаться от поисков настоящего убийцы? Если он не откажется, с ним тоже расправятся. Он стал слишком опасен, и ему не дадут победить. Он хочет доказать мне свою невиновность. Она доказана. Ее доказал Шарль. Помогите мне, мистер Хаскелл, убедить его в том, что он должен незамедлительно уехать.

– Вы с мужем знаете, кто убил отца? – спросил я.

– Наемный убийца. Без имени, без лица. Убил за деньги.

Главная опасность исходит от людей, заплативших ему. Против них улик нет. Диггер должен отказаться от дальнейшего расследования, потому что они следят за каждым его шагом.

Если он действительно что-то найдет, его убьют, прежде чем он успеет раскрыть рот. Помогите мне, мистер Хаскелл, Диггер – романтик… он всегда готов на подвиг.

Я не успел пообещать ей полное содействие, потому что распахнулась дверь, и в кабинет влетел Диггер.

– Жульет! – воскликнул он.

Их разделяли несколько футов, но они застыли, не в силах их преодолеть.

– Я подожду в приемной, – пробормотал я.

– Благодарю, – Диггер даже не взглянул в мою сторону.

Я вышел в приемную. Шелда уставилась на закрытую дверь кабинета.

– Вот, значит, в чем дело!

– В чем?

– Подрабатываешь Купидоном, – она рассмеялась. – Я и не знала, что мой босс так сентиментален.

Те двое, что остались в моем кабинете, испытали немалое потрясение. Впервые с тех пор, как чуть ли не три года назад французский суд признал Салливана невиновным, им представилась возможность поговорить – если, конечно, не считать нескольких слов, торопливо произнесенных Жульет в баре "Трапеция". Когда-то они любили друг друга, но между ними встали убийство, ненависть, жажда мести. Теперь они встретились вновь, но непреодолимый барьер – Шарль Жирар – не позволял им соединиться.

Потом Диггер рассказал мне, что произошло в кабинете.

Они молча смотрели друг на друга. Диггер говорил, что у него бешено колотилось сердце. Наконец ему удалось разлепить губы.

– Ты посылала за мной, Жульет?

– Я?

– Я получил твою записку.

– Но… я не писала тебе. Это я получила твою записку.

– Я ее не писал.

Она быстро подошла к нему.

– Ты должен уехать отсюда, Диггер…

– Подожди! Я…

– Разве ты не понимаешь? Кто-то сознательно свел нас вместе. Я хотела тебя видеть. Поговорить с тобой. Но не теперь. Не здесь! Кто-то заманил нас сюда. Пожалуйста, ничего не говори. Уходи!

Она положила руки ему на грудь и попыталась подтолкнуть его к двери. Но прикосновение Жульет ожгло его как огнем.

– О, мой бог! – Диггер сжал ее в объятиях, покрывая лицо поцелуями, вобравшими в себя страсть трехлетнего ожидания.

– Я люблю тебя… люблю… люблю.

И в тот момент, забыв про супружеские обеты, она не могла устоять перед мужчиной, которого любила сама. Она что-то шептала ему, но он не вслушивался в слова, зная и так, что они означают.

В конце концов Жульет оторвалась от него.

– Тебе надо уходить, Диггер! Это ловушка. Мы встретимся где-нибудь. Поговори с Хаскеллом. Он знает, что я хочу сказать тебе.

– К черту ловушки! – взревел Диггер. – Ты думаешь, я отпущу тебя, когда ты уже здесь?

Но время было упущено.

Сквозь стеклянную стену приемной я увидел бегущего по коридору Жирара с бледным как мел лицом. Предупредить Диггера и Жульет я уже не успевал. Оставалось только загородить двери в кабинет.

В колледже я занимался боксом. На здоровье не жаловался.

И считал, что в драке могу постоять за себя. Но вот что забавно: если судить об окружающем мире по кинофильмам или телепрограммам, может сложиться впечатление, что жизнь состоит из ситуаций, когда люди только и делают, что дубасят друг друга. Двое встречаются, перебрасываются парой слов, и в воздухе уже мелькают кулаки. На экране телевизора это можно видеть каждые полчаса. Но дело в том, что, прожив тридцать лет, я ни разу не видел, чтобы один человек ударил другого не на экране, а наяву. В армии, конечно, такое случалось, но армейские будни едва ли можно назвать нормальной жизнью. Так что мне уже казалось, что в цивилизованном обществе драк просто не бывает.