На днях землетрясение в Лигоне - Кир Булычев

— Остановитесь! — приказал я бандитам.

К этому времени я уже понял, что эти люди — не каннибалы. Они были облачены в европейскую одежду, у троих были автоматы, один держал на плече пулемет. Сам Па Пуо (так к нему обращались остальные) нацепил на пояс две пистолетные кобуры и выглядел очень воинственно. Мой цепкий и быстрый ум оценил ситуацию, и у меня возникло предположение, что люди, схватившие меня, — сепаратисты, о которых немало писали в последнее время в газетах.

Когда правительство Джа Ролака после долгих колебаний решило урезать привилегии горных князей и вождей, в среде горцев произошел раскол. Некоторые из князей, во главе с просвещенным и разумным Урао Као, приняли эту весть со спокойствием, достойным их высокого сана. Они предпочли путь парламентских выступлений, указывая противникам, что этот закон наносит жестокий ущерб государству, ибо отныне князья не смогут должным образом контролировать своих беспокойных подданных. О, как они были правы! Ведь другие, менее цивилизованные, призвали своих подданных к оружию. Правда, до военных действий не дошло, и князь Урао не раз выступал посредником между правительством и мятежными князьями, однако в газетах начали появляться сообщения о нападениях горцев на полицейские участки и автобусы.

— Не смейте трогать саквояж! — воскликнул я. — Я иду к сабао Урао Као. Я его друг.

Па Пуо открыл взятый у меня бумажник и грубыми толстыми пальцами достал оттуда мою визитную карточку: «Господин директор Матур. Посредник. Коммерсант». Он прочел надпись вслух.

— Ты? — спросил он, избрав наиболее уничижительное из многочисленных в лигонском языке местоимений.

Па Пуо, ухмыляясь, вытаскивал из бумажника записки, счета, квитанции и не спеша пускал их по ветру. Он вынул фотографию моей супруги и детей. Я не мог позволить издевательства над ними и рванулся к бандиту. Но его подручный ударил меня башмаком по колену, и я покатился по земле, крича от боли. Но ни на секунду я не потерял сознания. И может, милосерднее было бы небу лишить меня чувств: я видел, как Па Пуо выбросил драгоценную фотографию и, найдя в бумажнике деньги, переложил в карман куртки, а бумажник кинул в кусты.

— Эй! — крикнул другой бандит, который копался в саквояже.

Он сидел, окруженный разбросанными по дороге рубашками, предметами туалета, лекарствами, носками, носовыми платками. Бандит нашел пакет, который я вез князю. Он рванул его грязными ногтями, пакет разорвался, и на тропинку полетели зеленые пачки долларов. Клянусь, для меня это было не меньшим сюрпризом, чем для грабителей.

— Ого, — сказал Па Пуо.

Он приказал собрать деньги. Моя жизнь катилась к своему завершению. Либо меня убьют бандиты, чтобы не оставлять следов. Либо, если я чудом останусь жив, меня убьют люди Дж.Суна. Он никогда не простит пропажи.

Па Пуо сунул по пачке долларов в грязные лапы своих спутников и затем обернулся ко мне.

— Ты с самолета? — спросил он.

— Это деньги князя Урао, — сказал я. — Доставьте меня к князю. Он вас наградит.

Па Пуо усмехнулся, как усмехается тигр над куском мяса.

— Князь Урао? — спросил он, словно никогда не слышал этого имени. — Какой князь Урао?

И его прислужники расхохотались.

— Что с тобой делать, торгаш? — продолжал представление Па Пуо. — Ты бежал из Лигона, спасая шкуру и деньги?

— Я не бежал. Это военный самолет.

Открыв рот, я сразу понял, что совершаю ошибку.

— Убей его, — сказал Па Пуо одному из бандитов. И сказал это, словно речь шла о цыпленке. Он хотел убить меня, умного, доброго человека, лишь чудом оставшегося в живых после ужасного крушения, он хотел убить меня и пресечь этим чудесную ткань мыслей и ощущений, картин мира и рифм, убить, как собаку, в диком лесу, где никто и никогда не узнает, что случилось со мной…

Бандит поднял автомат. Я увидел черное круглое отверстие, из которого должна была сейчас вылететь маленькая пулька и прервать мое земное существование…

ПА ПУО

Я с людьми ждал в долине Лонги. Утром десятого пришел человек и сказал, что груз будет сегодня. Мы должны были расстелить на поляне знак. Самолет придет с севера. Ждать два дня. Парашюты закопать. Груз отнести к пещерам у озера Линили. Еще человек сказал, что ночью в Лигоне взяли власть военные. Армия. Это плохо. У них везде люди. Поэтому быть настороже. Ни с кем ни слова. Я сказал, что мои люди будут молчать.

Мы пришли на место в полдень. Расстелили знаки, установили пулемет и скрылись в кустарнике. Через долгое время послышался гул моторов. С севера пришел самолет. Он сделал круг над поляной. На нем не было знаков. Самолет кинул три тюка на парашютах. Мои люди начали отстегивать тюки и сматывать парашюты. Тут я услышал другой самолет. Он шел с юга. Другой самолет мог быть только лигонский. Самолет шел низко. Это был «вайкаунт», я помню их с армии. Парашюты лежали на поляне, и мы были на открытом месте. Я приказал стрелять. Мы успели дать две очереди. Я видел, как из левого мотора пошел дым. Мы думали, что самолет ударится в гору. Но взрыва не было. Мы поняли, что самолет ушел. Я приказал быстро собирать тюки и закопать парашюты. Но тут услышали далекий взрыв: самолет все-таки взорвался.

Я оставил четверых людей, чтобы они несли тюки к озеру Линили. С остальными и пулеметом мы быстро пошли в ту сторону. Если самолет все-таки сел, то могли остаться люди.

Мы шли долго. Мы сделали больше десяти миль, перевалили через хребет и дошли до того места, где в реку впадает ручей Белого змея. Мои люди стали ворчать, что мы ничего не найдем. В горах можно спрятать целый город. И вдруг один из моих людей из племени синих фенов, хороший охотник, сказал, что он слышит человека на тропе. Мы подошли туда кустами. Толстый городской индиец сидел на стволе дерева и тяжело дышал. У его ног стояла черная сумка.

Мы спросили, откуда он. Человек испугался и ничего не мог сказать. Я понял, что он торгаш, который устроился на самолет, чтобы удрать от военных. Он начал плакать и говорить, что он знает князя Урао. Это мне не понравилось. Если он думает, что мы — люди князя Урао, то догадается, что самолет сбили люди князя Урао. Я хотел убрать его, но подумал, что человек выведет нас к самолету. Я решил его попугать. Я взял у него бумажник и выкинул все листочки — они все равно ему уже не пригодятся. Потом я достал из бумажника деньги, чтобы взять себе. Там было много ватов — тысяча или больше — и немного долларов.

Матур сидел на земле и плакал, чтобы мы его не убивали. Он сказал, что это был военный самолет.

Мой человек нашел в черной сумке пакет. В пакете оказались деньги. Очень много долларов. Я обрадовался, а когда торгаш посмотрел, как я делю пачки долларов между моими людьми, а остальные беру себе, он понял, что он умер, потому что никто не должен знать про эти доллары.