На днях землетрясение в Лигоне - Кир Булычев

Солдаты довольно бесцеремонно подхватили с земли начальника бандитов, покорного, как теленок. Трое из его подчиненных были мертвы, четвертого поймали у реки, связали и бросили на землю рядом с вождем.

Майор Тильви вышел вперед и представился. Последовал монолог по-лигонски. Наверное, майор излагал события последнего дня. Высокий господин в гольфах перебил майора, спросив его о чем-то. Тот ответил, и высокий господин тут же поспешил к хижине, откуда только что вышли Лами и директор Матур.

Матур выходил последним. Из-за спины девушки он увидел высокого господина.

— О, сабао Урао Као! — возопил он, словно ему явилось божество, и он, стеная, оттолкнул Лами так, что она чуть не упала, и бросился к ногам высокого господина. Он трещал, словно пулемет, и умудрялся при этом рыдать.

Реакция высокого господина была быстрой, что выдавало в нем хорошо тренированного спортсмена. Он отшвырнул рвущееся к нему тело директора Матура и подхватил девушку. Девушка затрепетала у него в руках и вдруг обвисла, словно тряпичная кукла.

Думаете, господин Матур обиделся? Ничуть не бывало. Он стоял на коленях, как суслик перед норой, молитвенно сложив на груди ручки, и свет восходившего над лесом солнца отражался в массивных перстнях, на которые почему-то не позарились бандиты.

— Профессор Котрикадзе, — оторвал меня от лицезрения этой трогательной сцены голос майора Тильви.

Я обернулся к нему. Оказывается, меня представляли армейскому офицеру, краснощекому и упитанному.

Я поклонился. Менее всего я был похож на профессора.

— Комендант Танги капитан Боро.

Я выразил благодарность капитану. Тильви был официален, как король на аудиенции.

— Благодарите Князя Урао, — ответил офицер, показав, как много у него белых зубов. — Если бы не он, мы бы опоздали.

Князь Урао, высокий джентльмен, помог Лами сесть на распоротый тюк с листовками и соблаговолил прислушаться к жалобной речи директора Матура. Слушая его, он смотрел на девушку, положив по-отечески ей на плечо изящную длиннопалую руку.

ТИЛЬВИ КУМТАТОН

Фельдшер сказал, что у меня сотрясение мозга и мне нужен покой. Он дал мне пять таблеток аспирина и велел не двигаться. Я смотрел в небо, на пушистые облака, менявшие очертания, словно сказочные животные. Мы ждали вертолет, который еще вчера улетел на рубиновые копи.

На поляне все занимались своими делами. Князь беседовал с Матуром. Урао возвышался над ним на три головы и не смотрел на собеседника. Матур всплескивал руками. Русские геологи разложили на стерне спасенные приборы и переговаривались на своем варварском языке. Все-таки зря я их взял. Завтра они бы добрались до Танги на поезде и на машине. Господин Вспольный с обмотанной бинтом головой сидел на плоском камне и заносил свои впечатления в черный блокнот. Я ему обязан жизнью.

Я подозвал капитана Боро. Тот присел рядом на корточки. Солнце уже поднялось высоко, и стало тепло.

— Расскажи, брат, — попросил я, — как вы нас нашли.

— Вам вредно разговаривать, майор, — сказал капитан. — Фельдшер советует полный покой.

Капитан был предупредителен, но насторожен. Он был из тех офицеров окраинного гарнизона, которые служат давно и не надеются на карьеру. Он — один из хозяев гор и со временем уйдет в отставку обеспеченным человеком, если умеет лавировать между центральной властью, губернатором, князьями, контрабандистами, чтобы никого не разгневать. Для такого провинциального капитана любая смена власти опасна и нежелательна. Впрочем, возможно, я несправедлив. Если начинаешь строить в голове портрет незнакомого человека, строишь его из черточек, принадлежащих другим портретам.

— Мы только в пять часов узнали обо всем. Я был у себя, — сказал капитан.

Я сочувственно прикрыл глаза. Здесь мне нужны союзники.

— Мы готовились к встрече. Даже написали лозунг. В городе все с удовлетворением приняли известие о приходе к власти нового правительства.

Этому я не поверил, но спорить не стал.

— И вдруг с аэродрома сообщают, что самолет не прилетел. Вы знаете, город наш небольшой, сразу поползли слухи, некоторые элементы уверяли, что в гибели самолета виноваты духи гор, не желавшие вашего прилета, господин майор.

Капитан Боро показал в улыбке белые зубы и развел руками: такой, понимаете, темный у нас народ.

— Я сразу связался с полицией, чтобы они узнали по окрестным деревням, не видели ли там самолета. Население у нас редкое, места дикие. Самолет отклонился с курса — десять миль для самолета ничто, а для гор много… Вечером мне сообщили, что в деревне Лонги — это миль двенадцать отсюда, вверх по реке, — видели дым и слышали взрыв. Глубокой ночью я примчался туда.

Капитану хотелось, чтобы я одобрил его действия.

— А вслед за мной в деревню приехал господин князь Урао Као и его телохранители.

— А что он там делал?

— Он искал вас.

Я не выказал удивления. Пусть продолжает.

— Князь узнал, что в горах за Лонги упал самолет, и, даже не переодевшись, вскочил в машину. Когда он увидел нас, то очень обрадовался. У него было мало людей, зато у него был человек, который знает эти тропы. Вот мы и объединили усилия. Три мили мы проехали вверх по дороге, а потом четыре часа в темноте по тропам. Я сегодня за ночь ни минуты не спал.

Если он надеялся, что я повешу орден ему на грудь, он ошибался. Почему же князь так спешил? Да, он знал, что на самолете летела Лами и директор Матур. Кто-то из них вез из Лигона важные вести. А впрочем, какое мне сейчас до этого дело? Мы спасены, и я надеюсь, что завтра смогу встать. Иначе придется Лигону прислать другого комиссара.

— Предводителя бандитов вы не знаете?

Капитан поглядел в сторону лежавшего у хижины Па Пуо. Я следил за ним. Но его лицо осталось равнодушным.

— Не знаю, — сказал он.

Вертолет прилетел после полудня. К тому времени князь Урао со своими телохранителями и два солдата из тангийского гарнизона, которые конвоировали пленных, ушли пешком к деревне Лонги, к ожидавшим там машинам.

«Господину Дж.Суну. Гостиница „Империал“, Лигон.

Дорогой Сун, это письмо доставит вам верный человек, которого я посылаю машиной. Так надежнее. Письмо и деньги получил. Но не сразу и с осложнениями. Частично о событиях вы уже знаете. Об остальном сообщу сейчас.

О гибели самолета я узнал с опозданием. Один из людей, оставленных Па Пуо с грузом, по собственной инициативе поспешил в Танги. Я не думал, что кто-нибудь остался жив после крушения, но Па Пуо мог все испортить. Пришлось бросить дела и мчаться к месту падения самолета.

К счастью, когда мы спасли пассажиров самолета, мне удалось сделать так, что пленных поручили отвести в город мне. По дороге я забрал у Па Пуо деньги и устроил ему побег. Этот негодяй мне еще пригодится. Все думают, что он убит при попытке к бегству. Я благодарен Вам за заботу о Лами. Я ничего не имею против смерти ее отца, но, если его жизнь угодна небу, пусть мы будем орудием спасения, а не орудием гибели.