Найди ее лицо - Тед Бота

В музее появилась стайка школьников. Они направились прямо к мыльной даме, выставленной слева от черепов.

— В один прекрасный день и ты так будешь выглядеть, — хихикнула одна девочка другой.

Фрэнк тоже рассмеялся.

Храня в голове более четкий образ того, как должен выглядеть моряк, он вышел из музея и поехал к себе в студию.

Таг Макгроу

Фрэнк стал вести двойную жизнь: днем был фотографом и делал рекламные снимки для агентств, таких как «Спиро» и «Эйткин Кинет», ночью работал над головами.

За два года, прошедшие после реконструкции лица Анны Дюваль, четвертый этаж здания на Арч-стрит, где он устроил студию, превратился в художественную общину. Он получил этот чердак бесплатно, когда работал фотографом в «Фараган студиос», которая находилась двумя этажами ниже.

Поскольку здание располагалось не в очень безопасной части города, владельцу, Геркулесу Мембрино, пришлась по душе идея, чтобы там сверхурочно кто-нибудь находился. Когда Фрэнк ушел из «Фараган» и стал работать только на себя, он начал оплачивать арендную плату. Там было так просторно, что несколько друзей-художников из академии тоже захотели въехать туда. Мембрино идея не понравилась.

— Больше никаких художников, — буркнул он. — Художники организовывают вечеринки и употребляют наркотики.

Но в скором времени он сдался, и несколько человек въехали в помещение: Том Эвинг и Маргарет Феррари, которые помогали раскрашивать «дело номер 5233», а также Пола Лисак, Брюс Самуэлсон, Ракел Хиггинс и Рас Видер. Все они работали в разное время, и количество комнат, которые они занимали, зависело от рода деятельности — лепка, макраме, станковая живопись. У кого большие полотна, обычно выгораживали себе рабочее место проволочной сеткой в центральной части помещения.

Фрэнк занимал комнату в передней части дома, окном выходящей на церковь Сент-Чарлз. Коллеги, зная об увлечении Фрэнка судебной медициной, порой заглядывали к нему посмотреть, над чем он работает. Когда Фрэнк не мог сразу подступиться к черепу, он оставлял его в холодильнике на кухне. Феррари как-то, и такое время от времени случалось, по ошибке достала оттуда пакет, полагая, что это ее ленч, открыла и обнаружила череп.

— Фрэнк! — завопила она.

Он прибежал из студии, но, увидев ужас на лице Маргарет, расхохотался.

— Я предупреждал, что кладу сюда головы, — выдавил он, откашлявшись. — Кроме того, это мой холодильник.

Фрэнку такое сходило с рук, потому что жуть жутью, но все понимали, что это ради хорошего дела. Еще ему нравилось, когда его считали судебным художником, и он частенько старался выглядеть потаинственнее, но всегда первым признавал, что имеет мало опыта. Он обработал пять голов и помог опознать Анну Дюваль. Что касается мужчины, которого нашли повешенным в Уайтмарш, бюст всего лишь подтвердил предварительное опознание родственниками. Он завершил работу над бюстом моряка с «Коринфа» несколько месяцев назад, но никто не обращался к нему с очередным черепом.

Между тем у него был крупный фотозаказ. Филадельфия недавно выиграла Мировую серию, и в честь лучшего подающего «Филлис» Тага Макгроу дизельный буксир времен Второй мировой войны назвали его именем. «Голубой Крест» нанял Фрэнка, чтобы тот полетал над рекой Делавэр и поснимал судно, которое по такому случаю выкрасили в бело-голубые цвета.

В тот день, когда Фрэнк сдал последние фотографии, ему позвонил следователь Герри Уайт и попросил подъехать на Юниверсити-авеню. У них имелась белая женщина, которая, вероятно, была убита. Тело обнаружили в подвале дома в северной Филадельфии.

Обычно Фрэнк не интересовался деталями происшествия до приезда в офис судмедэксперта, но на этот раз что-то заставило его спросить. Когда он услышал, что труп нашли в доме номер 2526 по Норт-Лейтгоу-стрит, он замер. Это через два дома от того места, где он вырос.

Говорящие головы

Фрэнк родился в 1941 году в доме номер 2520 по Норт-Лейтгоу-стрит, тогда этот район был больше известен как Вест-Кенсингтон. Район «голубых воротничков» располагался так близко к фабричному району, где работали местные жители, что ароматы джемов и виноградного желе перемешивались на улицах с запахами кожи, свечного воска и специй.

Его отец, Фрэнк-старший, побывал на войне — сражался на Окинаве и Иво-Дзиме. Он писал семье почти еженедельно, и всегда внизу каждого письма не забывал нарисовать поезд.

У Фрэнка развилась страсть к поездам, а по возвращении отца — и к оружию. Фрэнк-старший брал сына на рыбалку и рассказывал, как таскал тяжелую автоматическую винтовку Браунинга по песчаным пляжам Иво-Дзимы, и это подвигло Фрэнка учиться стрелять. У него уже была малокалиберная винтовка, которую он нашел в подвале — дед сказал ему и его двоюродному брату, что не помнит, куда ее положил.

— Кто ее найдет, того она и будет, — сказал он.

Эта винтовка 22-го калибра стала первой в коллекции оружия Фрэнка. Многие солдаты принесли винтовки домой на память, хотя их женам не нравилось, что в доме есть оружие. Мать Фрэнка, Сара, не возражала, чтобы он брал оружие, если будет осторожен.

Фрэнку едва исполнилось шесть лет, когда Сара и Фрэнк-старший стали по воскресеньям водить его в Художественный Мемориал Флейшера на уроки рисования. Сначала они ждали его во дворе, но на следующий год он уже самостоятельно ездил в центр на троллейбусе. Фрэнк делал наброски и писал маслом, развивая интерес к соотношению форм и понимание, что и за вещами в высшей степени рациональными очень увлекательно наблюдать. Оружие и поезда стали его страстью. «Кольт» 45-го калибра, немецкий «люгер», локомотивы «хадсон», построенные Генри Дрейфусом для «Твентис сэнчери лимитед», и поезда Рэймонда Лови.

Когда он учился во втором классе в высшей школе Эдисона, несколько его картин были сочтены достаточно хорошими, чтобы быть выставленными на студенческой выставке, устраиваемой ежегодно в универмаге «Гимбелс». Он получил золотую печать за акварель с морским пейзажем, которую Вальтер Стемпфиг, художник, преподававший в академии, купил за пять долларов. Фрэнк так и не получил деньги, хотя Стемпфиг предложил ему стипендию для обучения живописи в академии на все время, пока он преподает в Пенсильванском университете.

После того как картины Фрэнка забрали из «Гимбелс», некоторые из них выставлялись его школой, но назад ему их так и не отдали. Это произвело на него глубокое впечатление и расстроило настолько, что он больше не хотел быть художником — во всяком случае, выставлять свои картины. Он не менял решение многие годы, твердя себе, что если когда-нибудь станет художником, его искусство будет служить другим целям. Хотя не вполне понимал, каким именно.

Когда его приятель Фрэнни Джербелни, который был вторым в очереди за стипендией, признался, что очень хочет учиться в академии, Фрэнк уступил ему. Сара была вне себя.

— Тебе ничего не добиться в жизни без университетского диплома, — сказала она.

— Посмотрим, — ответил Фрэнк.

Фрэнк-старший устроил его на работу в издательскую компанию «Кертис», издающую «Сэтедэй ивнинг пост» и «Леди хоум джорнал».

Работая посыльным в отделе фотографий, Фрэнк прислушивался к советам фотографов и парней из проявочной лаборатории, побывал в студии на двенадцатом этаже, где делали портреты и фотографировали картины Норманна Рокуэлла для обложек. Он познакомился с Рокуэллом.

В свободное время он тайком пробирался в студии и проявочные, чтобы сделать собственные фото. Спрашивал молодых дам, с которыми болтал в коридорах, не хотят ли они попозировать ему, и в конце концов анонимно выставил один из своих снимков на устроенный компанией внутренний конкурс. Боссу понравился снимок, но, узнав, что его сделал Фрэнк, он сказал, что как посыльный тот идет вне конкурса.

Поскольку военную службу никто не отменял, Фрэнк продолжил семейную флотскую традицию. Ему представилась возможность служить в подразделении фотографом, но он отказался и стал механиком. Получил назначение на «Калкетерру», эсминец береговой охраны, патрулировавший в водах Гренландии и Новой Шотландии, следя за тем, чтобы русские траулеры не заходили в трехмильную зону.

В 1962 году Фрэнк демобилизовался с флота и вернулся в «Кертис». Однако компания испытывала финансовые затруднения, и вскоре он потерял работу. С набором эскизов и фотографий девушек, сделанных в «Кертис», он ходил по студиям в поисках работы и добрел до «Фараган» на Арч-стрит.

— Раз ты умеешь так рисовать, — сказал Джордж Фараган, — то я тебя беру.

Когда Фрэнк познакомился с Джан Проктор, он оказался на крючке. Она год жила в Филадельфии. За три дня до восемнадцатилетия Джан сбежала из дома в Вест-Кенсингтон с пятью долларами в кармане, которые стащила из кошелька отца. Она убегала не в первый раз, но так получилось, что в последний. Годовалую дочку Лайзу оставила родителям.