Найди ее лицо - Тед Бота

— Раз ты умеешь так рисовать, — сказал Джордж Фараган, — то я тебя беру.

Когда Фрэнк познакомился с Джан Проктор, он оказался на крючке. Она год жила в Филадельфии. За три дня до восемнадцатилетия Джан сбежала из дома в Вест-Кенсингтон с пятью долларами в кармане, которые стащила из кошелька отца. Она убегала не в первый раз, но так получилось, что в последний. Годовалую дочку Лайзу оставила родителям.

Сняв квартиру в городе, Джан устроилась танцовщицей в ночной клуб и время от времени позировала для фото. Пепельно-русыми волосами, широко расставленными глазами с длинными ресницами она напоминала Джин Шримптон. Их познакомил приятель-фотограф Джо Петреллис.

Джан попозировала Фрэнку обнаженной, а затем заставила его поработать в своем клубе — были нужны новые слайды (цвета, формы, что-нибудь броское), чтобы проецировать их во время выступления девушек. Фрэнк загорелся помочь — не столько потому, что нуждался в работе, сколько потому, что был заинтригован Джан.

Она была неукротима. Выпивала, дымила, как паровоз, трахалась направо и налево и даже экспериментировала с девицами. Но на него не обращала внимания, даже когда он переехал в ее квартиру на Спрюс-стрит. У них было по комнате — Фрэнку досталась кухня, Джан гостиная, — и они были разделены ванной.

Молодые люди стали болтаться вместе, посещая кенсингтонские ночные клубы, вроде «Рэндолф сошиал клаб» и «Сент-Джорджио» на Пятой улице. Фрэнк брал Джан с собой на съемки, один раз даже в Нью-Йорк, куда они добирались на его «Харлее-1200». Вернувшись на Спрюс-стрит, пили «риппл» и курили марихуану, которую Джан прятала за телевизором. Фрэнк начал показывать ей, как работает фотокамера, и, прежде чем она ее освоила, они оказались в постели.

— Ты подловил меня на старом трюке с камерой, — шутила она после.

Фрэнк первым заговорил о браке, Джан сказала, что это ей неинтересно. Мол, ее родителям не повезло, и она не желает повторять их ошибки. Но потихоньку Джан начала приручаться. У Фрэнка была очень сексуальная внешность — голубые глаза, татуированные плечи боксера и твердый, как камень, живот, в который она любила вцепляться, сидя позади него. К тому же он был великолепный любовник. Ей льстило, что из всех девчонок, которых он мог выбрать, ему приглянулась именно она.

На Хэллоуин в 1969 году Джан взяла Фрэнка с собой на вечеринку к подруге.

— Никогда не видела, чтобы ты так хорошо ладила с парнем, — шепнула ей на ухо подруга. — Вы подходите друг другу?

Джан посмотрела через всю комнату на Фрэнка.

— Думаю, да.

Она не удержалась и рассказала об этом разговоре Фрэнку.

— Значит, — как бы между прочим поинтересовался он, — ты хочешь замуж или что-то в этом роде?

— Конечно.

На следующий Хэллоуин они поженились. Джан напекла маленьких кексов, которые вручала каждому, кто подходил во время церемонии с требованием выкупа. Случайно на свадьбе оказалось тринадцать гостей. Мать Фрэнка решила, что затея не только жуткая, но и несчастливая.

— Не святотатство ли жениться на Хэллоуин? — спросила она.

— Надеюсь, нет, — ответила Джан, не уверенная, что поступает правильно.

Первым жильем парочки стала малогабаритная трехкомнатная квартирка на Бингэм-стрит в Лоундэйле, по соседству с родителями Фрэнка. Джан думала, что ей хорошо будет жить в пригороде, вдали от прежней вольной жизни с вечеринками и наркотиками. Через год родилась Ванесса. Лайза, первая дочь Джан, когда ей исполнилось семь лет, переехала жить к ним, и Фрэнк ее удочерил. Она называла его «Фрэнк», а не «папа», но обожала. После житья у бабушки с дедом и редких встреч с Джан Фрэнк в ее глазах был человеком, подарившим ей семью. Он всегда шутил, превратил ее жизнь в сплошное удовольствие. По воскресеньям, перед тем как повести девочек в церковь, он останавливался у булочной и покупал всем чего-нибудь поесть.

Октябрьский день 1977 года, когда Фрэнк отправился с Бартом Цанделем на свое первое вскрытие, не показался Джан необычным. Она бессчетное число раз перечитала в детстве «Дракулу» и была так очарована анатомией человека, что не прошло много времени, как Фрэнк познакомил ее с Филлинджером и взял с собой на вскрытие.

После опознания Анны Дюваль Джан написала на листе бумаги «судебная медицина» и его словарное объяснение и приклеила на холодильник в кухне. Она была убеждена: эти слова станут важными в их жизни — и считала, что Фрэнк обладает необычным талантом.

Примерно с того времени как Фрэнк работал над восстановлением лица мужчины, которого нашли повешенным в Уайтмарше, он стал приносить черепа домой — не хотел проводить ночи в студии и не видеть дочерей. Он привозил домой черепа в любой таре, которая подходила по размерам — картонных коробках, деревянных ящиках, сумках-холодильниках «Иглу», в холодильниках для пива, — и все шутили по этому поводу.

— Правда, было бы смешно, если бы голова выпала прямо в поезде? — говорила Лайза.

— И покатилась бы по полу, — добавляла Ванесса.

Все смеялись. Фрэнк был не против того, чтобы время от времени использовать черепа для розыгрышей родных. Однажды несколько подруг Лайзы остались на ночь. Все они были в курсе того, что Фрэнк делает с черепами, считали, что это круто, и называли его Владельцем Голов или Приятелем Черепов. Собравшись идти спать, девочки вышли из кухни и увидели на книжной полке череп. В отличие от других черепов, которые они видели в доме, этот светился. Они решили, здесь что-то не так, и собрались звать Фрэнка, когда тот выскочил из-за двери, где прятался.

— Попались! — крикнул он и расхохотался.

Лежащие по всему дому черепа не мешали Джан, но однажды Фрэнк зашел слишком далеко в использовании домашнего инвентаря для своей работы. Он принес домой череп моряка с «Коринфа», хотя тот еще недостаточно высох, чтобы на него можно было накладывать глину. Фрэнк решил, что за тридцать минут в духовке череп мог бы высохнуть. Когда Джан вошла на кухню, она увидела, как из плиты выползают насекомые.

— Фрэнк! — закричала она. — Вынимай отсюда свою гребаную голову и сходи навестить свою мать!

Он отнес череп в соседнюю квартиру и завершил сушку, попивая с родителями кофе.

Когда Фрэнк и Джан купили свой первый дом на Палметто-стрит, в нем было достаточно места, чтобы девочкам выделить по отдельной комнате на втором этаже, которые разделяла ванная. Маленькую кухоньку, видя, что она не используется по прямому назначению, Фрэнк превратил в мастерскую.

В кухоньке не было двери, поэтому каждый раз, направляясь в ванную, Лайза волей-неволей видела, над чем он работает. Особенно тяжело ей было по ночам. Девочка старалась не смотреть на черепа, но ничего не могла с собой поделать. Еще она замечала странные вещи, которые не могла объяснить. Однажды на столе была выложена рука скелета, вытянутая в длину, пальцы тоже. Но на следующий день указательный и средний пальцы на той руке были скрещены. Что это: розыгрыш?

Зная, что Фрэнк иногда держит какую-нибудь голову в маленьком холодильнике на кухне, Лайза начала страдать от кошмара, в котором дверца этого холодильника медленно открывалась. Внутри находились несколько голов, которые вели между собой разговор. В конце концов она попросила Фрэнка что-нибудь с этим сделать, и он повесил в дверном проеме штору.

От супраглабеллы до мандибля

Герри Уайт и Фрэнк затормозили возле дома № 2526 по Норт-Лейтгоу-стрит.

Скелет, найденный бомжом в подвале, принадлежал белой девушке. Судя по зубам мудрости и третьим коренным зубам, которые еще не полностью вылезли, ей, вероятно, было меньше восемнадцати лет.

Пока добирались до нужного адреса, Фрэнк увидел, как сильно изменился район. Троллейбусы больше не бегали по Джорман-таун-авеню; театр «Адмирал», где они с приятелем Леоном Смоллом смотрели сериал «Рокетмэн», стал церковью; много старых домов стояли с пустыми глазницами окон. Фабрики, в том числе та, где его дед чинил ткацкие станки, заменили дом малоимущим. Площадь Франклин-сквер, где они мальчишками бросались камнями, теперь заросла сорняками и была завалена мусором.

— Мальчишки здесь колются, — вздохнул Уайт.

Дом Фрэнка на Норт-Лейтгоу успели снести. Дом профсоюзных собраний через дорогу, где он играл мячом «в стеночку», был на месте, но заброшен. Почти на каждом углу торчали проститутки.

Уайт припарковал машину возле пустующего дома № 2526 по Норт-Лейтгоу-стрит и первым прошел внутрь. Спускаясь за ним по сломанной лестнице, ведущей в сырой подвал, Фрэнк вспоминал, как в детстве здесь играл.

— Что белая девушка могла делать в таком районе? — спросил он, не ожидая ответа.

Через несколько дней череп девушки был готов для работы над ним в студии. Фрэнк положил его в сумку-холодильник, привязал к раме и поехал на другую сторону Счуйлкилл.