Любовь колдовская... - Александр Рибенек

— Нет, — признался Иван, мучительно пытаясь угадать, что на хуторе могло произойти такого, чтобы туда заявились начальник районного отделения милиции и все, имевшиеся у него в наличии люди.

— Нынешней ночью кулак Фролов убил Бородина и его свояка Ушакова. По имеющимся у нас данным у него дома спрятано оружие.

Если бы они в это время посмотрели на Дарью, то увидели бы, как блеснули торжеством глаза девушки. Но Иван и Давыдов были слишком заняты разговором, чтобы обращать на нее внимание…

— Откуда такие сведения? — поинтересовался Иван.

— На рассвете в станицу примчался казак с вашего хутора и все обсказал. Он видал, как Фролов убивал их.

— Кто таков?

— Михаил Грачев.

Иван кивнул.

— Знаю такого. Где он теперь?

— У меня сидит, дожидается, — ответил Давыдов.

Иван соскочил с брички, отвязал коня и одним махом закинул свое тело в седло.

— Поехали, — сказал он, но тут вспомнил, зачем ехал в станицу и выругался. — Ах, черт!

— Что такое? — удивленно посмотрел на него Давыдов.

— Меня ж пригласили на бюро к десяти!

Начальник районного отделения милиции махнул рукой с зажатой в ней нагайкой.

— Да не колготись ты! Без нас все равно не начнут.

— Тогда поехали.

— Сначала давай заедем на место преступления, поглядим, что к чему, — предложил Давыдов. — Знаешь, где находится Маришкин плес?

— Знаю, — ответил Иван.

— Тогда вперед!

Давыдов пришпорил коня, и все всадники сорвались следом за ним…

Дарья проводила их взглядом, пока они не скрылись за горизонтом, потом тронула лошадей и поехала дальше. На ее губах играла улыбка. Кое-что из сказанного Давыдовым, конечно, явилось для нее полной неожиданностью, но, в общем и целом, все шло по ее плану. Плану, который должен был привести Фролова к признанию своей вины и освобождению ее отца…

Когда Иван с Давыдовым добрались до места, их глазам предстала следующая картина: Бородин с Ушаковым лежали рядом на земле у прогоревшего костра лицом вверх. Оба были мертвы. У Демида вся рубаха спереди пропиталась кровью, растекшейся вокруг пулевого отверстия в области сердца. Фрола убили выстрелом в лоб. Рядом валялось и орудие убийства — обрез от винтовки. Оружие было мокрым и опутанным речными водорослями, словно его совсем недавно извлекли из реки.

Мертвецы были перемазаны в земле. От тел к ближайшим зарослям кустарника вел странный след, словно трупы кто-то тащил оттуда к месту, где их обнаружили. Спешившиеся Давыдов и Иван прошли по этому следу и нашли яму, в которой, видимо, до этого были закопаны убитые.

— Кто-то постарался, чтобы мы обнаружили тела, — заметил начальник районного отделения милиции.

— Может, это дело рук Грачева? — предположил Иван.

Давыдов в сомнении покачал головой.

— Мне он ничего об этом не говорил. Да и представь себе сам: человек видит, как на его глазах убивают двоих не слабых казаков. Неужто ты думаешь, он останется, чтобы досмотреть все до конца, а потом разрыть могилу и перетащить трупы на видное место?.. Мне он не показался храбрецом.

— Тогда кто мог это сделать?

— Не знаю.

Они вернулись к трупам.

— Семенов, останешься здесь охранять место преступления! — приказал Давыдов одному из своих милиционеров. — Никого не пускать сюда, при необходимости — стреляй. Ты мне головой отвечаешь за эти трупы!

Семенов, совсем молодой парень, у которого еще только пробивались усы, спешился. Остальные помчались в хутор…

Перед хутором Иван остановил своего коня и сделал знак рукой, чтобы остальные тоже остановились.

— В чем дело? — поинтересовался Давыдов.

— Нам нельзя такой ватагой являться в хутор, — ответил Иван. — Спугнем Фролова, как пить дать, спугнем!

— Что ты предлагаешь?

— Я съезжу на хутор, разведаю обстановку. Надобно узнать, дома ли Фролов, опосля ужо нагрянуть к нему.

— Дело говоришь, — согласился с ним Давыдов. — Давай, дуй!..

Как вихрь промчался по хутору Иван, распугивая прохожих. Старухи крестились, старики грозили палками вслед, казаки крепко ругались, грозясь намять ему бока, несмотря на его партийность.

Он спешился у дома Кирзачевых, бывших соседями Фроловых, привязал коня к плетню и вошел в хату. Иван знал, что Мирон Григорьевич страдал бессонницей, и хотел выяснить у него, дома ли Тит и не заметил ли он чего-нибудь необычного этой ночью.

— Здорово живете! — поздоровался он, входя.

— Слава Богу! — ответил ему старик Кирзачев, чинивший сапоги.

— Ванечка! — бросилась ему на шею Алена. — Ты ж поехал в станицу?

— Я вернулся, — ответил Иван, поцеловав девушку. — Мирон Григорьич, а ить я до тебя. Дело есть.

Хозяин нехотя отложил молоток и сапог с колодкой в сторону.

— Ну, я слухаю.

Алена с тревогой посмотрела на своего возлюбленного. Любящее сердце подсказало ей, что случилось что-то из ряда вон выходящее, что-то нехорошее, заставившее его вернуться обратно в хутор. Это что-то должно было быть достаточно серьезным, раз он отложил свою поездку в станицу…

— Мирон Григорьич, не знаешь, дома ли Фролов?

У старика Кирзачева недоуменно взлетели вверх брови. Такого вопроса от будущего зятя он не ожидал и даже почувствовал раздражение за такую глупость с его стороны.

— Какое мне дело до Фролова? Он ить мне не родня и даже не добрый сусед… С подобной сволочью я не общаюсь!

— И все же, Мирон Григорьич… Это очень важно!

Хозяин задумался.

— Да, вроде, не видал, чтобы он нибудь куда намыливался. Должон быть дома… Хотя черт его знает! Я ить за ним не слежу!

— Ладно, а ночью ты ничего не заметил необычного?

— Дался тебе этот Фролов! — вздохнул Мирон Григорьевич. — Ну, было… Заявлялся к нему Фрол Бородин, погутарили они трошки и вместях куда-то отправились.

У Ивана учащенно забилось сердце. Вот оно! Все сходилось. Фролов был последним, кто видел Бородина живым…

— Вот спасибочки, Мирон Григорич! — поблагодарил он старика. — Крепко выручил ты меня!

— Да не на чем, — ответил Кирзачев и добавил, словно оправдывая свое любопытство. — Я ить чего выглянул-то… Больно уж сильно брехала собака у Фроловых. Гляжу, а это Фрол стоит под окном у них. Потом вышел Тит. Они о чем-то пошептались и куда-то отправились. Мне показалось, что Фрол был чем-то напуган…

— С чего это? — насторожился Иван.

— А бог его знает. Просто Фрол дюже размахивал руками, и вообще…

Теперь Иван был точно уверен: убийство Бородина и его свояка Демида Ушакова было делом рук Фролова. Он попрощался с хозяевами и вышел. Встревоженная Алена, приникнув к окну, видела, как ее жених подошел к хате Фроловых, о чем-то поговорил с хозяйкой, потом вскочил на коня и умчался прочь.

У Тита Фролова было неспокойно на душе с того самого момента, как он вернулся на рассвете домой. После того, как всадил пулю в лоб Фролу, он оттащил трупы в ближайшие заросли и там закопал, замаскировав могилу сухими ветками. Потом замел следы, ведущие к этому месту, и оглядел свою работу. Никто не смог бы догадаться, что здесь что-то произошло…

Тит утопил обрез, а затем и лодку, после чего со спокойной совестью отправился домой. Но чем ближе он подходил к хутору, тем сильнее становилось беспокойство. Он успокаивал себя тем, что никто ничего найти не сможет, он потрудился на славу, но у него было предчувствие какой-то беды.

Потом вообще начались чудеса. Ему стало казаться, что он сходит с ума. Кошка, живущая в хате, его пес, вся домашняя скотина вдруг заговорили человеческим языком! И каждый из них напоминал ему о том, что это он пытался убить Ивана Вострякова и что убийство Фрола Бородина — его рук дело! Это вызвало в нем сильный приступ гнева. Не в силах выносить этот сводящий с ума гомон, Тит перерезал всех кур, зарубил топором кошку. Прибежавший по зову его жены Афанасий Курков с помощью его сынов с трудом утихомирил своего дружка, после чего Тит уснул, сказав напоследок:

— Знаю, чьих это рук дело… Проклятая ведьма хочет свести меня с ума! Врет, не возьмет!..

Проспал он недолго, где-то около получаса. За это время тревога слегка притупилась, но не ушла. Он занялся делами по хозяйству. Рядом стонала и охала жена по поводу загубленных им кур и кошки, ему даже пришлось прикрикнуть на нее, чтобы успокоить. Но Наталья Григорьевна не унималась, и тогда Тит пообещал купить ей новых. Жена поворчала еще для порядка и утихомирилась…

Когда он увидел Ивана, спешившегося у хаты Кирзачевых, тревога вспыхнула с новой силой. Тит знал, что секретарь партийной ячейки уехал в станицу. Он не мог так скоро вернуться оттуда, значит, что-то остановило его по дороге. А когда Иван вышел от Кирзачевых и направился к его хате, Тит совершенно отчетливо осознал, что тот приехал по его душу.

— Скажи, что меня нет дома, поняла? — сказал он жене.

Послышался стук в дверь. Наталья Григорьевна пошла открывать.