Ангус, стринги и поцелуй взасос - Луис Реннисон

Полночь

Как она посмела поставить мне «восемь» за глаза? Даже я поставила ей «восемь», хотя у нее глаза глупой коровы. Глупая кареглазая корова.

Час ночи

«4», «3» или «0» за нос наверняка поставила Морган. А я-то, дура, поставила ей «6 с половиной», и все потому, что я девушка благородная.

Нет, все-таки невыгодно быть хорошим человеком.

21.00

Фати нас сегодня оглоушил: он, видите ли, собирается слетать в Зеландию, и вообще у них с мамой в планах переезд в эту страну. И зачем они мне об этом говорят? Они что, со мной советуются? Я опаздывала в школу, а фати остановил меня и говорит:

— Джорджия, знаешь, на моей работе проходит волна сокращений…

А я ему:

— Не расстраивайся так, фати. Вряд ли ты закончишь биржей труда — там одни студенты. Если прижмет, продашь свой масонский фартук…

16.20

Джас все еще оплакивает Тома. Мы даже стараемся обходить места, где можно с ним столкнуться…

Надеюсь, что сумасшествие не заразно: Рози поделилась со мной одним закидоном — она все время рисует языком на нёбе сердечко или домик. Я сказала ей, что она чокнутая, а теперь и сама делаю то же самое…

17.00

Натолкнулась на парня, с которым познакомилась в Ночь Фейерверков. Мы сидели возле моего дома и болтали. Странное дело: он не вызывает у меня отторжения, с ним мне не хочется прятать свои изъяны под слоем косметики. Я даже забыла про свой нос, из-за которого обычно стараюсь, чтобы волосы падали на лицо. Папа говорит, что из-за этого я скоро ослепну на один глаз, и вообще так я похожа на пекинеса. Ах-ах, как остроумно! Какая ему разница, ослепну я или нет? Пускай валит в свою Новую Зеландию.

Парня того зовут Марком. Я знаю, почему я при нем не стесняюсь. Потому что у него тоже есть изъян — огромный рот, как у Мика Джаггера. Марку почти семнадцать, и он ходит в школу «Парквей». Как я и предполагала, он неотесанный, «грубый материал». Марк помешан на футболе и часто играет в парке с друзьями. Да я их уже видела, когда «случайно» выгуливала там Ангуса. Он не лишен обаяния (не Ангус — я имею в виду Марка), несмотря на свой большой рот.

Когда я пошла домой, он сказал: «Ну ладно, увидимся». Что бы это значило? Черт, Меня заносит, как и Джаску с ее идеями-фикс.

21.00

Видела из окна Марка с друзьями, они стояли возле нашего дома. Марк все время поглядывал на мое окно, и я быстренько пригнулась, потому что на мне была маска из авокадо, а челка прилеплена ко лбу скотчем. Интересно, куда это он — в кроссовках и «треньках»?

22.30

Слышно, как на первом этаже ругаются мутти и фати. Возьмут и разведутся, потом начнут меня делить, что тогда?

22.40

Если выбрать маму, я получу доступ к ее косметичке и нарядам, и, возможно, она разрешит мне приходить домой позже. Мама реагирует на мои шутки и ведет светский образ жизни. А на другой чаше весов — фати…

22.42.

Помашу папочке ручкой. Bye bye, Vati…

Концерт «Стифф Диланз»

Как же я радиссимо! В школе «Фоксвуд» будет рождественская вечеринка с танцами. Спичка объявила об этом на ассамблее:

— Девочки, двенадцатого декабря в девятнадцать тридцать школа «Фоксвуд» приглашает вас на праздник, посвященный Рождеству.

Если хотите узнать, какая была у нас реакция, почитайте «Мэллори Тауэрс. Год четвертый»[42].

Я, Рози, Джас и Эллен издали такой радостный вопль, что Спичка одернула нас.

— И еще: на празднике будет играть музыкальная группа, — продолжила она и грозно посмотрела на нас, чтобы мы не дай бог раскрыли рты. А жаль. Мне так хотелось прокричать: «Гип-гип-ура директору школы «Фоксвуд»!» и «Да здравствует Англия!» — Группа называется «Стифф Диланз», — сказала Спичка под конец.

Большая перемена

12.30

Мы с Джас держим совет возле торгового автомата.

— Ты уверена, что нам стоит туда пойти? — сказала Джас. — Наверняка, там будет Линдси… И Том… Он тоже может кого-то привести. И тогда мы с тобой будем как…

— Не пришей кобыле хвост, — заключила я.

16.00

Но самая неприятная штука случилась сегодня на основах религии. Мисс Уилсон вся такая несчастная, с рыжим дряблым пучком на голове, и кофты она вечно застегивает не на те пуговицы. Короче, не красавица, и, ко всему прочему, у нее вообще никакой харизмы, ваще. Обычно она нам что-то вещает, а мы перекидываемся записочками или полируем ногти пилочкой. В прошлом году в начале лета Рози просто конкретно положила ноги на стол и стала втирать в них увлажняющий крем. Даже мисс Уилсон не выдержала и сказала:

— Рози, советую тебе опустить ноги и поднять голову.

Это было смешно, и мы целый день ухохатывались.

Но сегодня мисс Уилсон ни с того ни с сего затронула тему личной гигиены. Не знаю, какое это имеет отношение к религии — может, когда-то давным-давно древние евреины принюхались и изгнали из своих рядов какого-нибудь грязнулю, или что-то вроде этого.

И представляете, она говорит нам:

— Я это знаю по себе. В детстве я дурно пахла, и со мной никто не хотел дружить… У меня не было родителей, и я была так несчастна…

Мы сидели, опустив глаза, и слушали ее исповедь про то, как она плохо пахла в детстве. Это было ужасно. И когда прозвенел звонок, мы с визгом понеслись в душ. Благо, что следующим уроком была физ-ра, и я первый раз в жизни радовалась этому. Мы яростно намыливались и терли себя мочалками — вот так на нас подействовали основы религии. Когда вошла мисс Стэмп, она очень удивилась, потому что зимой нас под душ не загнать, а тут… Она стояла и смотрела на нас, не веря своим глазам, но мы вдруг вспомнили, что она лесбиянка, и с визгом побежали в раздевалку заворачиваться в полотенца.

Не учителя, а скопище извращенцев. В Борстале[43] и то, наверное, приличнее.

20.00

Джас пришла с ночевкой. Нам нужно было обсудить, как готовиться к рождественской вечеринке.

21.00

Мы потушили свет, встали на мою кровать и начали следить за окнами соседской спальни. У нас вышел спор, в чем спит соседка. Джас сказала, что в пижаме, а я — что в коротенькой ночнушке.

И пока мы пытались углядеть, в чем она там спит, мы застукали Марка — он шел по улице с какой-то девчонкой. Потом они остановились под фонарем и стали целоваться, но лица девочки я не разглядела — она была ко мне спиной. Мы с Джаской так увлеклись, что даже забрались на подоконник. А потом — топ-топ — в комнату пришлепала Либби со своим любимым «одеялком». Хотя на самом деле это никакое не одеялко, а мамин старый лифчик, когда-то белый, а теперь серый.