Успение святой Иоланды - неизвестен Автор

- Маргарита, я... - герцог не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.

- Я тогда видела все. Влезла на трельяж, как сегодня. Видела, как вы жали убийце руку. Я думала, что вы мужчина и воин... а вы старая баба, монсеньер, - почтительное обращение прозвучало, как ругательство.

- Маргарита... он во всем признался.... он обманул Иоланду, обольстил ее... это правда... но он не хотел ее убивать!

- Ах, вот как? - насмешливо произнесла Марго. - Всего лишь обольстил? И вам этого недостаточно?

- Вы были правы, Маргарита: аббат действительно встречался с ней по ночам... под предлогом совместных молитвенных бдений... - заговорил герцог, просто чтобы хоть что-то говорить. - Он сперва исповедовал ее, а потом заставлял выпить полный кубок вина - говорил, что это вино Тайной Вечери... из Рима... что он оказывает Иоланде большую честь... Она верила... Ей нужен был друг и покровитель... В пансионе ее недолюбливали... дразнили еретичкой... А когда бедняжка.... ну, словом...

- Да говорите прямо - когда она забеременела! - прервала Маргарита. Тогда Гаспар ее убил. Знаю.

- Он только хотел заставить ее поцеловать распятие.... хотел, чтобы Иоланда поклялась молчать, но...

- о случайно нажал кнопочку! И вы поверили? Тогда вы - не только трус, но и дурак набитый! - парировала его робкий выпад безжалостная Марго. - По вашему, если бы Иоланда поклялась, эта скотина пощадила бы ее? Э, нет, монсеньер: аббат мог взять клятву с девочки... но не с ее животика!

- Он... любил ее! И оплакивал! - герцог не знал, куда девать глаза.

- И на другой день после ее смерти предложил осенить меня благодатью так он это называет, и купил у меня две ночи подряд - по двадцать ливров за каждую. Если это называется траур, то я - королева-мать! - Марго надменно выпрямилась, приставив к затылку ладонь с растопыренными пальцами. - Черт подери! Под Арком вы пулям не кланялись, а тут дрожите, будто перед вами дьяволы, а не тараканы в сутанах!

- Они оба - иезуиты. Это страшнее дьяволов, - прошептал герцог одними губами. - Вы, Маргарита, может быть, не знаете..., - последовал довольно длинный рассказ об иезуитах, об их воистину дьявольских вездесущности и коварстве, и о том, как даже сам добрый король Генрих, - а он, как всем известно, человек весьма храбрый, - не смог перед ними устоять. Маргарита, я не трус... о если бы я не согласился... Можно ли жить, когда смерть подстерегает тебя везде, - когда нельзя доверять ни воде, которую сам зачерпнул из ручья, ни яблоку, которое своей рукой сорвал с дерева, ни людям, которых знаешь с детства? Месть убийце бессильна воскресить убитую. Если бы речь шла только обо мне...

но у меня жена... У меня пятилетний сын. Он должен жить! - Герцог вскочил и яростно стукнул кулаком по столу. - Вы хорошо слышали, сестра Маргарита?

- К стыду своему, слышала. А теперь вы послушайте, монсеньер. - Марго тоже вскочила с кровати, с вызовом глядя в глаза герцогу. - Если бы вы, как только услышали их угрозы, взяли бы со стола пистолеты и вкатили бы каждому по пуле в лоб - вы ведь преотменный стрелок, монсеньер! - и оттащили бы эту падаль на помойку, - вы же сильный, как турок, монсеньер! - да закопали бы эту дрянь там, как она того и заслуживает, - сейчас никто бы не угрожал ни вам, ни вашей жене с ребенком. Аббат случайно поскользнулся, свалился со стены и разбился. А духовника на лесной прогулке внезапно удар хватил. И все. Если уж в историю с вознесением верят, то в это бы и подавно поверили.

- Вы подстрекаете меня на преступление, сестра Маргарита?

- А почему нет? Ведь подстрекал же ваш духовник идиота-новиция!

- Маргарита в нескольких словах передала герцогу ночной разговор двух иезуитов. - Вы и сами знаете, как должны были поступить с этими змеями. о вы струсили.

- А вам что до этого?

- Да все то же, ваша мокроштанная светлость.... Вчера ночью погибла мать Сильвия. Ее прикончил не Антуан. Это сделал Гаспар, с благословения вашего ненаглядного отца Эрве. Я все это видела и слышала. А если бы я не помогла Антуану смыться, ни в чем не повинный человек пошел бы на виселицу... и все это - по вашей милости, монсеньер герцог. Трус! Подлец!! Самозваный дворянин!!

- Черт возьми, сестра! Вы, похоже, забыли, с кем говорите!! - герцог в душе знал, что Марго права, и от этого еще больше злился. - Вы, я вижу, забыли, что нас разделяет! - он надеялся заставить ее стушеваться. о Марго вместо этого пошла с козырного туза.

Отступив на шаг, она обеими руками потащила через голову заветную ладанку: "Взгляни лучше, что нас соединяет... папаша!"

Вспоров кинжалом кожаный мешочек, герцог извлек оттуда овальный золотой кулон-сердечко со сливу величиной. а одной его стороне была надпись. а нее герцог взглянул мельком. Банальнейшая надпись, какие сплошь и рядом делаются на подобных вещичках...

что-то вроде "ет Армана Без Жаннет". Зато на другой красовался серебряный щит с тремя зелеными ветками - родовой герб Лавердьеров.

- Кровь Господня! - только и мог вымолвить герцог, снова переворачивая кулон надписью вверх. По его лицу было видно, что он лихорадочно пытается сообразить, как кулон с его гербом мог оказаться у этой странной монахини с отнюдь не монашескими манерами... и главное, кто такая эта Жаннет, без которой он некогда жизни себе не мыслил.

- Что, папочка? Стареешь? Память подводит? Ладно уж, так и быть, я тебе напомню, чтоб ты зря не мучился. Армия Колиньи.

Семидесятый год. Монтобан. Трактир "Королевская селедка".

Трактирщик Латур. И его хорошенькая черноглазая дочка. Ее звали Жаннет. Ей было пятнадцать. Ты по уши в нее втюрился. Даже заказал у ювелира кулончик... с гербом. Вспомнил? Вижу, вспомнил. Вот и умничка. А кулончик дай сюда... Так вот. Когда войско уходило из города, ты обещал непременно вернуться.

Оставил старому Латуру денег... а Жаннет - кое-что другое. Когда деньги кончились, а у красотки раздулось пузо, благочестивые родители вышвырнули ее вон. у, а дальше все было так, как оно всегда бывает...

- Так вы... ты, Маргарита... ты - мое дитя! Мое и Жаннет! И ты вмешалась в это дело...

- ...Потому что Иоланда была моя сестра! А я и не знала, что у меня сестренка есть. Только раз, когда в ризнице помогала окна мыть, увидела чашу с таким же гербом. Спрашиваю у матери Августы, кто, мол, такую красоту пожертвовал. А она, этак свысока: его светлость монсеньер герцог де Лавердьер, у нас его дочь воспитывается! Потом сестра Винсента мне ее показала, издали. Им ведь не разрешают с монашками водиться, особенно с теми, кто из простых. А уж со мной и подавно. Селина на меня шипела, как гнездо змеиное. Представляешь, с десяти лет жить одной, на улице, знать, что у тебя никого нет в целом мире... а потом узнать, что у тебя есть сестра, добрая, красивая... герцогиня... и что ее оставят без ужина, если увидят, что она с тобой, с "аббатисиной девкой", говорит. И я не подходила к ней - не хотела, чтобы ее из-за меня наказывали и голодом морили. А ведь Иоланда могла остаться в живых, если бы я ей хоть немного рассказала, что такое мужчины!

Она бы послала аббата подальше вместе с его винцом из Рима... и сейчас спала бы себе спокойно в своей постельке... Ты понимаешь, папаша? Она бы живая была... пусть и совсем не святая... и не такая невинная...

- о, Маргарита... мне жаль... о теперь мы уже ничего не сможем сделать. ичего, дитя мое.

- Ладно, папаша. - Маргарита так посмотрела на герцога, что тот почувствовал себя полным ничтожеством. - адеюсь, ты не все улики отдал этим дьяволам?

- ет, Маргарита, только склянку... Остальное спрятал...

- Значит, у тебя осталось хоть что-то от прежней храбрости.

Слушай, у тебя запасная одежда есть? Я ведь всего-то на полголовы тебя ниже, а сложением вся в тебя. - Герцог недоуменно уставился на нее. Давай, давай. Так нужно. е бойся, тебя я не впутаю ни во что.

- Посвети мне. - Из дорожного сундука, стоявшего в углу, Лавердьер вытащил камзол и штаны гранатового шелка, черный бархатный плащ, сорочку, вышитую перевязь...

- Давай сюда. - Маргарита приложила к талии штаны. - Сойдет. И сапоги давай... вроде, впору, - ты ведь обратно все равно в карете поедешь, так на кой черт тебе ботфорты со шпорами?

- Может, ты и шпагу у меня отберешь?

- Зачем? А впрочем, стоило бы... Я умею драться на шпагах - поневоле научишься, когда живешь среди вояк. Только сейчас нужна не шпага... а лучше всего - тот, Гаспаров, кинжал... с распятием. Он-то у тебя цел, надеюсь?

Герцог молча вынул из кармана распятие и показал Марго. Она взяла его и несколько раз, проверяя, щелкнула кнопкой. - Вот и хорошо. А теперь, папаша, можешь полюбоваться на мою фигуру, если захочешь. - Маргарита, ничуть не стесняясь отца, как не постеснялась бы и любого другого, будь он хоть сам главнокомандующий, сняла монашеское платье и надела мужской наряд. "у, папочка, как я выгляжу?" - герцог обернулся, и увидел перед собой высокого крепкого юношу, загорелого, черноглазого, который обеими руками пытался пригладить непослушные темные кудри. Красивый малый...

настоящий дворянин. астоящий Лавердьер, черт возьми! Вот только бедра надо бы поуже, и грудь поменьше...