Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник) - Джерард Келли

– Думаю, так оно и есть, – улыбнулся Холмс.

– Не думайте, я человек честолюбивый. Я не собираюсь всю жизнь провести на стройке. Мой бывший школьный учитель мистер Хендерсон преподает мне по вечерам, а Анна помогает с математикой.

– Это очень похвально, Саймон, – согласился Холмс, – но мне хотелось бы услышать о том, что случилось в понедельник вечером в церкви Святого Альбана.

– Я как раз навещал мать, – вздохнул здоровяк. – Я хожу к ней каждый понедельник, когда Сомс в церкви. И вот захожу я в дом, а она плачет и пытается прикрыть ссадину на щеке. Сначала она принялась убеждать меня, что сама ушиблась о дверь, но потом все-таки призналась, что это Сомс ее поколотил. Я потом вспомнил, что и до этого порой замечал у нее то синяк, то ссадину, но она всякий раз придумывала какое-нибудь невинное объяснение. Раньше я думал, что этот выродок бьет только меня, потому что я ему неродной сын и потому что ему приятно видеть мои слезы, а тут до меня дошло, что он постоянно поднимает руку на мою мать, самое нежное, любящее и прекрасное создание во всем Лондоне. У меня как кровавая пелена на глаза упала. Я хотел убить его, да, я этого не отрицаю, но мама заставила дать ей обещание не трогать его, а я никогда не мог отказать матери.

Саймон сглотнул слезы и разжал пальцы, которые от ярости стиснул в кулаки. Сделав глубокий вздох, он продолжил:

– Я пообещал ей оставить его в живых, но сказал, что поговорю с ним. Предупрежу, что, если он еще раз хоть пальцем ее тронет, ему конец. Я отправился прямиком в церковь. Подхожу к дверям, а он тут как тут – выходит. Ну, я его схватил за горло, поднял в воздух и тряхнул пару раз, знаете, как порой терьер трясет зажатую в зубах крысу. Я прорычал ему в лицо, что если он хоть раз еще обидит мать, то я прикончу его, а он рыдал и умолял не трогать его. Трус и подонок. Я отпустил его, развернулся и ушел. Больше я его не видел.

– И куда же вы направились?

– Да так, решил прогуляться, чтобы успокоиться. Шел куда глаза глядят, не разбирая дороги, пока не увидел перед собой постоялый двор с кабачком. Дай, думаю, кружечку эля выпью. Там меня и арестовали.

– Я вам сейчас задам один вопрос, на который вы уже наверняка отвечали. И тем не менее я хочу лично услышать ваш ответ. – Холмс откашлялся. – Итак, это вы убили Арнольда Сомса?

– Нет, сэр. Не убивал я его. Господь тому свидетель.

– А кто тогда, как вы считаете? Не снегу никаких других отпечатков ботинок, кроме ваших, не нашли.

Молодой человек растерянно пожал плечами:

– Полагаете, мистер Холмс, я сам об этом не думал? Часами башку ломал. Такое впечатление, что сам Господь лишил жизни эту тварь. Арнольд Сомс был двуличным негодяем. Все считали его тихим богобоязненным человеком, но на самом деле он был настоящим отродьем Сатаны. Бога, мистер Холмс, не обманешь, Он видел, каков Сомс на самом деле, и, полагаю, это зрелище Его ничуть не радовало.

– Подобное объяснение вряд ли удовлетворит Центральный уголовный суд Лондона, – покачал головой Холмс.

Саймон с мрачным видом кивнул:

– Я же предупреждал, что если расскажу вам правду, то тем более отправлюсь на виселицу.

Инспектор Хопкинс демонстративно взглянул на часы.

– Саймон, – промолвил Холмс, – не буду вам врать, вы в отчаянном положении. Я сделаю все, что смогу, но хочу заранее предупредить вас, чтобы вы зря не надеялись. – Надев шляпу, он добавил: – Возможно, мы еще встретимся.

– Спасибо, мистер Холмс. И вам огромное спасибо, доктор Уотсон.

Я передал бедолаге привет от Анны, и мы вышли из камеры.

– Скажите, инспектор, – спросил Холмс Хопкинса, после того как мы снова вернулись к нему в кабинет, – а констебль, которого вы поставили охранять церковный двор, все еще там?

– Да, – подтвердил Хопкинс. – Но сегодня утром я собирался его отозвать. У нас и так есть все улики.

– Прошу вас, инспектор, не могли бы вы оставить его на посту еще на несколько часов? Мне хотелось бы осмотреть место происшествия. Вы позволите это сделать?

– Конечно, мистер Холмс, о чем речь. А теперь, джентльмены, прошу меня извинить. Мне пора.

– Разумеется, инспектор. А как же фотографии?

– Ах да. Я распоряжусь отправить их вам на Бейкер-стрит. Вас это устроит?

– Более чем. Благодарю вас. Ваша предупредительность и готовность помочь превосходят мои самые смелые ожидания.

Хопкинс встал из-за стола:

– Если вы хотите прямо сейчас отправиться на место преступления, можем поехать вместе – я как раз направляюсь в сторону Воксхоллского моста.

– Ну да, конечно, – понимающе кивнул Холмс, – вы собираетесь лично взглянуть, как успехи у ваших подчиненных, которые в данный момент прочесывают дно под мостом.

– Откуда вам это известно? – пристально глянул на моего друга Хопкинс.

– Наверняка я не знал, – пожал плечами Холмс. – Я пришел к этому достаточно очевидному выводу, просто рассуждая логически. Во-первых, вы сами сказали, что орудие убийства найдено не было. Во-вторых, вы упомянули, что Саймон перешел Темзу по Воксхоллскому мосту. Лучший способ избавиться от оружия – бросить его в реку.

– Вы, как всегда, совершенно правы, мистер Холмс, – улыбнулся Хопкинс.

Некоторое время спустя мы уже ехали в экипаже в сторону Кеннингтона. Выпавший снег приглушал цокот копыт и стук колес. Примерно на середине моста Хопкинс приказал кучеру остановиться, и мы вышли.

Инспектор перегнулся через ограду моста и крикнул вниз:

– Ну как, Батлер? Что-нибудь нашли?

– Ничего, сэр, – донесся до нас едва слышный ответ.

Мы с Холмсом подошли к ограде и посмотрели на реку, где плавала лодка с полицейскими. Три констебля держали в руках стальные цепи, а четвертый сидел на веслах.

– Насколько я понимаю, на конце цепей железные крючья-кошки? – уточнил Холмс.

– Разумеется, – кивнул Хопкинс, – а что еще?

– Прикажите своим людям вместо кошек прикрепить к цепям магниты посильней. Кошками вы вряд ли подцепите орудие убийства. Ведь у него длинное тонкое лезвие.

– Прекрасная мысль, мистер Холмс. Не думайте, что я гордец, не слушающий чужих советов. Попробуем последовать вашей рекомендации.

– Мы с Уотсоном дойдем отсюда до церкви пешком, – промолвил Холмс. – Еще раз большое вам спасибо, инспектор.

Мы пожали Хопкинсу руку и отправились по мосту по направлению к церкви Святого Альбана. Инспектор крикнул нам вслед:

– Констебля, что дежурит у церковной ограды, зовут Дженнингс. Скажете, что вы от меня, и он вас пропустит.

– Отлично, инспектор.

Когда мы отошли на достаточное расстояние, Холмс повернулся ко мне и произнес:

– Я предложил вам прогуляться до церкви пешком не случайно. Мне хотелось без лишних свидетелей обсудить с вами обстоятельства этого дела. Что вы думаете о Саймоне? Кто он, на ваш взгляд, – простодушный, наивный парень или самый главный дурак во всем христианском мире?

– Что вы имеете в виду, Холмс?

– Видите ли, старина, исходя из личного опыта, смею вас заверить, что самый недалекий мелкий воришка, промышляющий в грузовом порту, смог бы придумать более правдоподобную историю, чем та, что нам поведал Саймон. Буквально каждое последующее предложение в его рассказе все туже и туже затягивало петлю на его шее.

Я согласно кивнул и признался:

– Должен сказать, Холмс, что именно по этой причине я склонен ему верить. Впрочем, как вам самому известно, я не очень хорошо разбираюсь в людях.

– Вы совершенно правы, Уотсон, – улыбнулся Холмс. – Вы один из самых честных, благородных людей, которых мне доводилось знать. К несчастью, вы склонны приписывать эти прекрасные черты своего характера другим людям, тогда как на самом деле ими обладают лишь очень немногие. – Не желая вгонять меня в краску, Холмс поспешил продолжить: – Как вы думаете, не мог ли Саймон совершить преступление в состоянии помутнения рассудка и потому не помнить о нем?

Я заметил:

– Честно говоря, это не совсем моя область, однако я недавно читал несколько научных статей, как раз посвященных подобным расстройствам психической деятельности. В Вене над этим работает Йозеф Брейер, а в Париже – Жан-Мартен Шарко. Согласно гипотезе, порой психическая травма от драматического события настолько сильна, что разум отказывается верить в реальность случившегося. Я, повторюсь, не специалист, однако, на мой взгляд, Саймон совершенно здоров – как физически, так и умственно.

Несколько минут Холмс пребывал в задумчивости. Наконец он произнес:

– Насколько я могу судить, о невиновности Саймона свидетельствуют два обстоятельства. Во-первых, его рассказ столь очевидно ставит под удар его самого, что он просто должен оказаться правдой. Во-вторых, Хопкинс утверждает, что алтарник был убит заточкой или клинком схожего характера. Дело в том, что Саймону Юргенсу не нужно оружие, чтобы убить человека. Если бы он захотел, он сломал бы шею Сомса словно гнилую ветку. Алтарник – мужчина немаленьких габаритов, однако я вполне верю, что Саймон в ярости мог поднять его и несколько раз тряхнуть. Такой человек, как Юргенс, вряд ли воспользовался бы заточкой.