Темная сторона неба - Гейвин Лайелл

- Но с чего он все это затеял?

Я пожал плечами.

- Это был ваш пилот. До вчерашнего дня мы не виделись с ним десять лет.

- Он не говорил вам ни о каких проблемах или о чем-нибудь в этом роде?

- Вчера вечером? Нет. Ни о каких проблемах.

- И до того как он улетел сегодня утром, вы с ним больше не виделись?

Я энергично покачал головой. Кивнуть или покачать головой - этим ты не берешь на себя никаких моральных обязательств.

- Я видел, как он взлетал. И что двигатель у него барахлил.

Она нахмурилась своим мыслям, бросила окурок и раздавила его кончиком туфли.

- Вы обеспокоены по поводу него, - заметил я ей.

- Да. - В её огромных глазах читалась досада. - А вы?

- Я уже давным-давно бросил беспокоиться за других пилотов. Если он погиб, так погиб.

Я швырнул сигарету через улицу. Она ударилась о стену дома и разбилась на искры. Котенок метнулся, словно герой Дикого Запада, заслышавший шаги в кустах.

Я чувствовал её взгляд на себе.

- Какой вы жестокий человек, - тихо произнесла она. Она положила свою ладонь на мою. - Не будьте таким жестоким. Вам же легче будет, вот увидите. - Она нежно пожала мне руку и улыбнулась. - Пойду посмотрю, где там Али.

Она встала и пошла по улице. Я проводил её взглядом. Шла она легко и изящно, поворачивая с улыбкой голову в сторону той или иной кучки людей. Я смотрел на нее, пока она не исчезла за поворотом улицы.

- Кис-кис, - позвал я котенка. Тот подозрительно уставился на меня и занял боевую позицию, словно готовый в любой момент выхватить пистолет. А я развел руками. - У меня нет оружия.

Действительно, я был безоружен. Бедный Джек Клей. У Микиса есть пистолет, и у Кена был, а вот у меня нет. У этого агрессивного котенка и то есть оружие. Бедный Джек Клей.

Никакой я не жестокий. Я мягкий, как спущенное колесо. Она допрашивала меня, соблазняла и оставила меня при впечатлении, словно я наплевал на могилу своей бабушки, и все это на протяжении выкуренной сигареты. Я кивнул котенку, как мужчина мужчине, и пошел прочь из деревни на старое место ждать, когда приплывет лодка, и смотреть, как солнце опускается к морю.

10

Я снова встретился с мисс Браун и навабом, когда лодка подошла к берегу. Хертер выпрыгнул на берег. Он выглядел бледным и был несколько взъерошенным, но по-прежнему при параде.

- Что вы нашли? - спросил наваб.

Хертер сделал знак рукой в сторону лодки.

- Нашел спасательный жилет, колесо и подушку от сиденья, ваше превосходительство, - с официальным видом доложил он.

- От "Пьяджо"? - спросил наваб.

- Да, ваше превосходительство.

Наваб взглянул на меня.

- Ну, командир, как?

- Надо посмотреть, - ответил я.

Хертер предложил свои услуги мисс Браун, а мы с навабом опять промочили ноги. Лодка снова направилась в открытое море. Ширли Бёрт сидела на корме, рядом со старым лодочником. Выглядела она бледной и бесстрастной, глаза её смотрели в никуда. Похоже, ей не хотелось замечать меня.

Предметы, которые подобрал Хертер, были вымазаны нефтью. Спасательный жилет не говорил мне ничего. Подушечка с одной стороны была порвана. Такое могло случиться при ударе самолета о воду или когда она всплыла наружу через разбитое стекло кабины. Шина была сильно порвана.

- Ну и что вы думаете, командир? - спросил меня наваб.

Я стал думать, о чем бы ещё спросить Хертера, но ничего не приходило в голову. Самолет мог сразу уйти под воду и не оставить следов. А мог оставить следы и обломки на большой площади, и не заметить их можно было бы лишь с закрытыми глазами.

- Судя по всему, он врезался в воду, - заявил я.

- А мистер Китсон не мог спастись?

- Думаю, что если он спасся, то мы должны были бы найти побольше обломков, - высказал я предположение. - И потом, если он спасся, то где он?

- Но у вас нет уверенности ни в чем?

- Нет, ваше превосходительство, - медленно произнес я. - Уверенности нет.

Наваб неприятно улыбнулся.

- Благодарю вас за ваше экспертное заключение, командир.

Хертер пристально взглянул на меня. Это при том, что ему ещё не сообщили о моем неуважительном поведении в отношении наваба.

Мы вышли в открытое море, и до Саксоса никто не сказал ни слова.

На причале нас ждало такси. Владелец такси предположил, что люди, которые прилетают на собственных аэропланах, предпочитают ходьбе езду. Это был старый "Форд V-8 Пайлот" с мягкими рессорами, и водитель не жалел машины, а думал только о том, чтобы как можно скорее доставить нас к самолету.

Приехали мы одновременно с заходом солнца. По моим прикидкам, у нас было минут десять, чтобы успеть взлететь, ведь средиземноморские сумерки быстротечны. Все заняли свои места, пристегнулись, и я запустил двигатели, предварительно попросив школьного учителя позаботиться, чтобы на дороге никого не было. Двигатели любят прохладный воздух. Я выжал из них лишнюю сотню оборотов по сравнению со всем тем временем, как покинул Берн.

В пустыне разница между взлетом в полдень и ночью при полной загрузке выражается в трехстах ярдах разбега. Загрузка у меня была неполной, но и трехсот ярдов запаса не было. Как выяснилось, запас составил около полсотни футов. Мы тяжело оторвались перед самым поворотом дороги налево, достаточно резким, чтобы я мог вписаться в него. Мы прошли над поселком у гавани и оказались над открытым морем. Я взял курс на Афины.

- Ты видел пятно? - спросил меня Роджерс.

Я рассказал ему о находках Хертера, а потом о том, что мы видели на Кире. Роджерс спокойно выслушал, а затем спросил:

- Значит, это действительно было? Драгоценности, я имею в виду.

- Похоже на то, - ответил я.

- А мог он без посадки долететь сюда из Индии?

- Я думал об этом. И решил, что не мог. За два раза мог, каждый прыжок по полторы тысячи миль. Приземлился в какой-нибудь арабской стране, заправился.

И следующие полторы тысячи заканчивались здесь. Он здорово это сделал, очень здорово. Я думаю, он сел на Киру на последней капле бензина.

Некоторое время Роджерс сохранял спокойствие. Я подумал, что на обратном пути у нас здесь не будет его превосходительства, и оказался прав.

Спустя некоторое время Роджерс сказал:

- И Кен Китсон сделал то же самое, в том же месте. Только он не дотянул до острова.

- Похоже, что нет, - согласился я, и на этом мы закончили разговор.

Ко мне снова вернулось нервозное состояние и ощущение неприятного привкуса во рту. Хотелось что-нибудь выкинуть: сделать бочку, напиться или вообще смотаться с "Дакоты". Пилотская кабина "Дакоты" была скверным местом. Я слишком большую часть жизни провел в "Даках", летал на них с очень многими людьми, которых уже нет в живых, и, пока я летаю на "Дакотах", летать им вместе со мной.

Но я не собирался уходить с "Дакот". Мы старели и устаревали вместе с ними, и когда найдут замену "Дакотам", с ней придет замена и Джеку Клею. И я уйду и буду коротать остаток своего века в тихом месте среди деревьев.

Вы были неправы, мисс Браун. Я не жесток. Не я жесток. Это совершенно точно. Просто я стар, отстал от жизни, пообтрепался. Надо учиться понимать разницу, мисс Браун. Когда-нибудь это пригодится.

Горько слышать такое с вашей стороны, мисс Браун, просто досадно.

Я связался с диспетчерской службой Афин и рассказал им о том, что мы видели - нефтяном пятне и обломках, определенно принадлежащих "Пьяджо", и порекомендовал им закончить поиски. Они собрались было открыть дискуссию насчет того, зачем мне надо было приземляться на Саксосе, подвергая опасности и так далее. Однако я сообщил им, что у меня здорово сдает приемник, и они отстали от меня. У них ещё будет время прицепиться ко мне.

Я был не в настроении садиться по темному времени, но все прошло вполне гладко. Да и вообще все оказалось легким. Трудности только собирались проявить себя.

Ширли Бёрт исчезла, как только мы остановились на стоянке. Я ей очень сочувствовал, но помочь ничем не мог. Наваб и мисс Браун сели в большой "Мерседес", который появился под фонарями ангара, точно по мановению волшебной палочки Хертера. Потом Хертер обратился ко мне:

- Как я понял, вы оскорбили его превосходительство.

Я пожал плечами. По моему мнению, "оскорбили" было слишком сильно сказано, но, может быть, он был и прав. У меня имелся ограниченный опыт общения с навабами.

- Это, - со смурным видом продолжал он, - скажется на оплате.

- Это стоит четыреста долларов , - сообщил я ему. - Наличными, в любой твердой валюте, какой пожелаете.

- Его превосходительство может быть щедрым. Но он может и выразить свое неудовольствие.

- Я сказал: четыреста. Здесь и немедленно.

- Вы мне не указывайте, сколько нам платить! - взъелся Хертер. - Я буду жаловаться на вас!

Я криво усмехнулся.

- Кому? В международный союз транспортной авиации? В швейцарскую торговую палату? Мы не входим ни туда, ни туда. Мы вообще никуда не входим. Платите и катитесь к чертям.

Он был на шесть дюймов выше меня, мне следовало бы это учитывать.